Мели больше! – ответила из темноты супруга весёлого старика, не видимая никем, кроме него. – Людям нервы, а ты болтаешь всякое!..
- Ничего, они нам заплатили за встряску, - сказал Иван, вынося от сарая на свет новенький лом, гвоздодёр и два полотняных мешка. – Сами себя наказали.
- Вот это трофей!.. – начал было дед, но Дарья его перебила.
- Боже мой! Они ведь могли тебя в темноте этим ломом…
- Папа ж морпехом служил, фиг бы они его! – возразил Паша.
- Да и ты своим кухонным ножом всех бы распугал, - прибавил Юра.
Скинув напряжение, все заговорили разом. Мальчишки беззлобно подшучивали друг над другом и спорили, можно ли будет завтра найти воров по следам. Иван в подробностях пересказывал случившееся и часто замолкал, когда свои замечания вставлял дед Степан, который, как оказалось, едва ли не в засаде сидел, «всем своим радикулитом предчувствуя то ли изменение
81
погоды, то ли ещё какую гадость». Дарья слушала мужчин молча, а Егоровна тихо сокрушалась:
- Одурели люди. Кто миллионы тащит, кто за грош душу продаёт. Раньше такого в деревнях не было…
- Да-а… - заключил Иван, когда выговорились и вечерний холод напомнил о себе. - А ведь захотят залезть – залезут. И весь скот пустят под нож за ночь. Не будешь же круглосуточно караулить у сарая. Чтоб от таких уберечься, надо днём спать, а ночью заниматься хозяйственными делами и заодно оберегать имущество.
Вместо подготовки к урокам, которую Дарья из-за нервной встряски перенесла на раннее утро, жена потребовала от мужа отчёта о его визите в прокуратуру. Она понимала, что на этот раз их пришли обворовывать не те, кто убил овечку, а свои, деревенские, однако эмоции затеняли логику.
- Я как подумала, когда мальчишки побежали, что ты ТАМ поругался и тебе пришли мстить, так до сих пор это не идёт из головы, - пояснила она.
- Ага, прокурор с мешком и гвоздодёром приходил… - усмехнулся Иван.
- Я догадывалась, что от тебя отмахнулись и рассказывать нечего, но всё равно…
- Отмахнулись… Во-первых, я приехал в город с большим опозданием. Орлов сломался, я вылез из автобуса помочь. Долго копались. В прокуратуру попал уже после обеда.
- Ты всем готов помочь. Что-то тебе не очень помогают… Паша, ну-ка утихомирься там! Не выспитесь!
- Ты тоже не выспишься перед школой. Ещё хочешь, чтоб рассказывал…
- Ох, хоть бы вообще заснуть сегодня. Буду переживать сейчас за всё…
- Второй раз не придут… Да и побил я одного из них добре…
- Ну, и нечего жалеть. За дело получил. Вот так бы мы встали утром, а в сарае пусто: ни коровы с телёнком, ни свиней, ни овец, ни кур. Одни зарплату не дают, другие украли бы всё…
82
- Да, пришла беда – отворяй ворота, - согласился Иван уже без иронии, садясь на своё любимое место возле печки. – Не помню уже, когда что-то хорошее случалось. Только плохое.
Рассказ Ивана о поездке в райцентр
Прокуратура района размещалась в бывшем общежитии недавно ликвидированного лесотехнического училища. Посетителей в этот день принимал зампрокурора Юдин – высокий, сутуловатый мужчина в серо-зелёном костюме, с широкими ладонями, живой, энергичный и не по должности жизнерадостный человек. Когда Иван изложил ему причины своего визита, зампрокурора выдержал минутную паузу и как будто растерялся. Но затем он вдруг вскочил с места, развёл руками, хлопнул в ладони и заходил по кабинету, небольшому, с двумя шкафами, столом со стульями и старинным сейфом, отчего ему приходилось не столько ходить, сколько поворачиваться.
- Так! А ведь мы вас не вызывали!
- Хочу узнать, зарегистрировано ли моё заявление и кто назначен следователем по этому делу. Я имею право?
- Мм, так!.. – Юдин приземлился на свой стул так же резко, как покинул его. – Всё в порядке. Я помню этот разговор с вашим участковым… Да, было и заявление… Посидите-ка минутку.
Он вышел из кабинета и вскоре появился с какой-то папкой.
- Вот, хе-хе! Всё на месте!
Иван глянул на папку: на ней не было никаких надписей, а, когда Юдин открыл её, внутри оказался только тетрадный лист Иванова заявления.
- Всё в порядке! У нас ничего не пропадает!.. У нас пропадают. Хе-хе-хе! – он снова хлопнул ладошкой об ладошку и сел на своё место, предварительно убрав папку в стол.
- Так оно зарегистрировано? Следствие ведётся?
- Следствие?.. А каков ваш убыток? Одна баранья лапа? Считаете ли вы нужным и возможным для себя решиться на масштабное расследование в данном случае? Ведь, насколько я информирован, баран – это не свинья, и по
83
весу и даже по качеству мяса (а мы с вами не мусульмане) гораздо ниже свинины. Ну, сколько может весить бараний окорок?
- Больше двух килограммов. Значит, больше минимальной зарплаты. До этого – административное дело, свыше этого – уголовное.
- Грамотный сейчас народ пошёл! – взмахнул руками от удивления зампрокурора. – А ведь можно всё решить просто, по-русски! Пошли бы к этим людям: так, мол, и так, что же вы, братцы? Я тружусь на селе, можно сказать, кормильцем вашим являюсь, а вы… Да они вам, если всё будет по-человечески, нового барана, может, подарят…
- Я пострадавший. И заискивать перед ворами не намерен.
Юдин встал, прошёлся по кабинету, внимательно глядя себе под ноги, словно хотел выяснить, сколько выйдет шагов его большущих зимних сапог по диагонали прямоугольного помещения. Иван посмотрел на прокурорские сапоги, задвинул свои старенькие под стул.
- Вы имеете право, имеете… - заговорил Юдин, теперь холодным тоном.
Он задержался у окна и не поворачивался. Иван глянул в его сторону и отметил, что солнце опустилось к горизонту, из-за чего в кабинете немного потемнело. Подоконник, край шторы, а также волосы и плечи зампрокурора покрылись кроваво-оранжевыми закатными лучами. Осенний день умирал быстро.
- Вы имеете право поступать как пострадавший, добиваться возмещения, даже моральной компенсации. Это сейчас модно, в суде обычно проходит. Но с чего вы взяли, что дело примет именно тот оборот, которого хотите вы? А я так, напротив, уверен в обратном. Пока следователь будет разбираться со всеми нюансами ( а это как минимум два месяца), у вас начнутся всякого рода неприятности: сгорит что-нибудь, случится несчастье с кем-то из близких… Понимаете, доказать, что это как-то связано с делом о краже, будет очень трудно. Возможно, вы ещё напишете заявления. Будут новые дела. Потом новые неприятности. И так до бесконечности. Потом вы начнёте жалеть, что вообще всё это затеяли, что баран, которого по большей части съели вы, а не кто-то другой, не стоил таких нервов и усилий. А то, что эти люди не простят вам шумихи, - сто процентов. Поверьте мне, я с ними сталкивался…по службе. Вы из села…дальнего… вам трудно всё это понять.
84
А я каждый день общаюсь с таким народцем, что Боже мой… Эти люди пойдут на всё, если затронуть их интересы. Вам лучше держаться от них подальше. Заниматься разведением домашних животных, уроки у детей проверять, дышать чистым деревенским воздухом…
- А завтра они придут за следующей овцой. Потом за коровой. Сейчас мафия сдирает с нас, если продаёшь мясо, двадцать пять процентов, а будет – пятьдесят.
- Ой, ради Бога, только не берите на себя роль борца. Мафия, рэкет – это сфера деятельности милиции. Все случаи вымогательств, тем более на колхозных рынках, у нас в области жёстко преследуются органами правосудия. На это нацеливает и областная прокуратура. Уж я-то в курсе. И губернатор, который очень много делает для подъёма сельского хозяйства… Спокойно растите своих баранов, коров и продавайте. Никто вам не будет чинить никаких препятствий. А что касается ваших…оппонентов, то со своей стороны обещаю: с ними будет проведена соответствующая работа. Беседа с прокурором – это тоже наказание. Знаете, какие руководители приходят сюда держать ответ за нарушение законов, за ущемление прав работников?.. И ничего!.. Сначала держат себя, как привыкли там, где работают, а потом пообщаются с нами – и совсем иной разговор. Никто о нарушениях закона и не помышляет. Повторных бесед обычно не проводим: всё решаем полюбовно.
Иван подумал об украденных руководителями зарплатах жены и о том, что спорить, скорее всего, бесполезно.
- Короче,- продолжил Юдин. – Вы здравомыслящий, умный человек и должны понять, что на этом деле вы больше потеряете, чем приобретёте. То, что сотворили эти ребята, однозначно правонарушение. Но если бы за каждое мелкое правонарушение садили в тюрьму, у нас сидела бы вся страна. Вы понимаете, что так нельзя делать. Тюрьма, зона, она ведь, между нами говоря, ещё никого не исправила. Изолировать необходимо только тех, кто представляет опасность обществу. К тем, кто ошибся, был по недомыслию втянут в противоправные действия, есть иные меры воздействия… Да, я непременно должен встретиться с этими лицами и провести серьёзнейшую беседу.Подобные действия недопустимы. И раз я слежу за соблюдением законности на территории нашего района, бездействовать не буду. Это я вам говорю со всей ответственностью. Я думаю, у вас нет оснований сомневаться
85
в словах работника прокуратуры?
- А что, они уже признались?.. И это запротоколировано?
- В чём признались?.. Ах, да… Естественно, ваш участковый указал на лиц… Кстати, то, что они оказались в это время на Озере, ещё не доказывает… Возможно, кражу совершили другие. Вот видите, в этом деле ещё много сложностей, столько нужно доказывать. К тому же прошёл значительный срок времени…
- Я подал заявление сразу.
- Да? – Юдин заглянул в стол, в папку. – Заявление… Кстати, заявление… Да-да, вы подали сразу.
- К тому же сядут они или не сядут – решать не мне, а суду. Я хочу восстановить ущерб. Хоть и одна баранья нога, но для меня это значительная потеря.
- А вы не боитесь? – Юдин вдруг наклонился грудью над столом, приблизив свою кучерявую голову вплотную к Иванову лицу.
В этот момент солнце полностью скрылось за горизонтом, в кабинете потемнело ещё сильнее, и Ивану вдруг показалось, что вьющиеся пряди волос у человека напротив зашевелились, будто живые. Он даже моргнул, чтобы наваждение рассеялось. Потом ответил:
- Я боюсь оставлять страну ТАКОЙ своим детям.
- Что ж. Вы будете приглашены для допроса в качестве пострадавшего.
- Когда?
- Это не от меня зависит. Прокуратура занимается убийствами.
Глава 6
Девятнадцатого декабря, на Николу Зимнего, Иван вернулся из областного центра, куда ездил с Орловым торговать мясом. В доме по случаю возвращения главы семейства были шум и гам, заставивший удивиться соседей, что жили через стенку, слушавших обычно только самих себя.
Мальчишки, получившие кое-какие подарки, громко спорили в своей
86
комнате. Иван сидел возле печки и делился впечатлениями с женой, которая, пустив в дело всё, что осталось от свиньи, готовила ужин.
- Первая чушка, что себе зарезали, уходит на глазах. Кости ещё экономно расходую, а мякоть… Пацаны каждый день просят пельмени или голубцы. И готовить сами согласны…
- Много ест голодный. Было б мясо постоянно, так бы не нападали… В городе тоже: иной, не торгуясь, два-три килограмма мякоти берёт, а многие рассматривают, рассматривают, прицениваются, прицениваются… И их жалко, и себе в ущерб торговать
