обязательно, что он большой человек у ночников, достаточно с него и того, что он сможет передать то, что ему наказано. В первую встречу, как правило, происходит не более, чем знакомств. Посланник ночников знакомится с представителем и объявляет, что этот теперь входит в их намерения и рано или поздно будет захвачен, как и многие дома нашего района. Все произойдет намного безболезненнее для нас, если жители дома проявят благоразумие и будут следовать указаниям ночников.
О дальнейшей тактике ночников я расскажу чуть далее, а теперь необходимо выяснить, с чего все взяли, что они выбрали для нападения именно наш дом.
Мы так чувствуем...
Я поинтересовался у Лисбет, почему она так уверена, что именно наш дом подвергнется нападению ночников. Только что, вчера или позавчера, они захватили дом с нечетными подъездами (девятым, одиннадцатым и тринадцатым), а за три недели до того взяли другой дом в "нечетном ряду".
Только что они захватили дом с тремя нечетными подъездами - 9, 11, 13; до того они взяли другой дом с нечетными подъездами, и в том же "нечетном" ряду у них остался еще один дом. Вполне логично, что они попытаются захватить как раз этот дом.
С другой стороны, наш дом стоит по одной линии с последним захваченным домом и является первым домом в четном ряду. Впрочем, прогнозировать действия ночников, руководствуясь логикой или здравым смыслом, занятие неблагодарное: эти люди в корне от нас отличаются, иная цивилизация, или, скорее, цивилизации.
- Все верно, Миккель,- говорит, присоединяясь к нам, Пернилла, соседка-старушка с первого этажа. Мне даже неловко называть этих бодрых женщин старушками: сами они друг дружку называют девочками, и только незнакомых ровесниц дамами, но никогда старушками. Пернилла несколько раз была в России в качестве туриста, но мне все-таки кажется, что истинную цель своих посещений она скрывает.
- Правильно говоришь,- продолжает она,- потому что никакой логики в их действиях нет. Если помнишь, поначалу они захватывали дома без всякого порядка, и даже захватывали отдельными подъездами. А в некоторых случаях и отдельными квартирами. И только в последние месяцы в их действиях появился хоть какой-то порядок. Они точно дети малые, творят все, что только придет им в голову. Понятия никакого не имеют о цивилизованном поведении, не знают о том, что такое порядочность, наши демократические принципы...
Лисбет кивала головой на ее слова, а когда я еще раз поинтересовался у нее, почему она считает, что ночники будут захватывать наш дом, то ответила:
- Просто мы так чувствуем.
Она указала головой в в сторону Перниллы и хотела что-то еще добавить, но в это время в подъезде появился герр велосипедист, живший на мансардном этаже, и сообщил, что какие-то хулиганы замазали грязью номер нашего подъезда и двух соседних.
В глаза он мне не смотрел, он до сих пор чувствовал свою вину передо мной.
Чувство вины
Жители нашего дома, проходя мимо, всякий раз испытывают чувство вины передо мной. Некоторые большую, другие поменьше. Некоторым я как бы простил вину, встречаясь, разговариваю с ними, будто ничего не произошло, с другими общаюсь более сдержанно, давая тем понять, что они хоть и прощены, но не полностью.
Об этом необходимо рассказать, поскольку мои взаимоотношения зависят от этого. Даже наше выживание зависит от этого события. Все наталкивает на философские мысли: все совершенные нами гадости мешают, а в отдельных случаях и не дают нам жить.
Когда мы с Наташей решили пожениться и образовать семью, присоединив к семье и ее сына, она говорила следующее: ты не представляешь, как с ним будет весело. Забегу вперед и скажу, что не было у него дара создавать новые отношения, но зато имелась способность разрушать чужие, уже созданные отношения.
Три комнаты в мансарде нас бы, возможно, вполне устроили, но существовала возможность переехать в четырех-комнатную квартиру, причем без скошенных потолков, так почему бы не использовать возможность? Я подписал нужные бумаги на обмен квартиры, включив в число будущих жильцов Наташу и ее сына. Кто мог тогда ожидать, что моя будущая супруга буквально наплюет на пятилетние отношения и свяжет себя с убийцей в лице одноклассника.
Что ее сын будет ежедневно нудеть о том, что не хочет уезжать в Данию, и он пронудел все мозги Наташе, а также своей бабушке по отцу, которая, в свою очередь, тоже нудела Наташе. Подруги тоже нудели: а что тебе там делать? Друзья тоже оживились: зачем ехать, там тебе не на кого положиться, а здесь можно на нас. сестра то и дело твердила: найди себе просто-напросто богатого любовника, а я дам тебе работу у себя, я ведь бизнес-леди. В конце концов, послушавшись сердца, взяла в любовники одноклассника- убийцу (возможно, что со склонностью к серийности), наркомана ко всему. Сестра на работу так и не взяла (бизнес-леди всегда найдет нужную оговорку), а выбору любовника ужаснулась. Приятель с еврейской фамилией Супрун, отговаривавший ее от поездки заграницу, сам уехал заграницу, но только в малую, Литву, и на просьбы помочь с работой только развел руками: рад бы, мол, да...
В итоге, раскрыв на свой день рождения холодильник, Наташа обнаружила в нем единственное сырое яйцо. Любовник подарил золотую цепочку, которую явно у кого-то украл; психуя, когда начали звонить с поздравлениями друзья, заревновал, швырнул телефон о стену, так что развалившись на части, улетел под диван; сам сбежал.
К этому времени их отношениям исполнилось два месяца; события происходили в начале октября, а "любовная связь" впервые случилась в начале августа. В то же самое время я работал по 16 часов в сутки, пока еще не расставшись с мыслью создать семью, хотя смысла в этом уже не было. В Дании на тот момент к власти пришли националисты, и прекрати я работу, с мечтой о семье можно было бы смело распрощаться. На свой день рождения Наташа рассорилась с одноклассником, звали его Сергей Саранчов. После ссоры я выслал ей деньги на дорогу и сказал, что буду ждать ее. Через несколько дней позвонил и услышал от ее сына, что невеста подхватила воспаление легких (точно-точно, жаловалась на кашель). Через неделю ее выписывают из больницы, возвращается домой и узнает, что ее ограбили: мои денежки унесли само собой, так и все остальное тоже, кроме одежды.
Она уверена, что это никак не Саранчов.
Сумбурная глава получилась, но главное, что все по ходу действия. Потом поправлю.
Чувство вины (продолжение)
Вот при таких обстоятельствах я переезжал в подъезд номер двадцать два, в свою новую квартиру. Произойди все это чуть по-другому, переезд бы легко превратился в праздник. А так я всего лишь перенес вещи из одной квартиры в другую без всякого на то смысла. Ну да, я сменил прежнюю, не очень удобную квартиру на большую, чему можно, конечно, только порадоваться. Даже то, что всего за несколько дней я перенес на себе тонны собственных вещей и оттого смертельно устал, не умерило моей радости от переезда и даже порадовало мыслью о том, насколько я на самом деле вынослив.
Новая квартира, по счастью, была лишь через дорогу от прежней.
Итак, я очутился в четырех комнатах, две из которых были достаточно большими, плюс туалет с душем и кухня. Все вокруг требовало основательного ремонта, к чему я на самом деле был готов: я вроде как переехал в новую жизнь, а все новое, разумеется, требует своих жертв. Теперь я жил посреди нераспакованных коробок; меня окружали черные садовые мешки, набитые одеждой, и многочисленные сумки, в которых хранилось все остальное.
Происходило все это в середине ноября.
Зимой в Скандинавии вечер наступает неожиданно: еще всего четверть часу назад может быть светло, и вдруг вокруг полная темень. Моя квартира вечерами ужималась до размеров компьютерной комнаты, которую я выбрал из всех комнат для проживания на то время, что займет ремонт.
Через пару недель я уже начал привыкать жить необустроенно, даже смирился с тем, что мне постоянно приносили счета, связанные с переездом. В конце концов, когда-нибудь выплатив все, я стал бы хозяином прекрасной в своем роде квартиры. А через месяц после переезда мне пришла из жилищной конторы бумага, где говорилось, что я занял квартиру обманом, а потому должен осбободить ее самое позднее к к первому январю. Наша контора представляет собой государство в государстве, все они работают вместе не одно десятилетие, законы для них не писаны - ну разве что некоторые, последнее слово всегда оставалось за неким Рене, высшим начальником, человеком наиподлейшим, но, видимо, с хорошими связями, раз ему не один десяток лет удавалось удерживаться в кресле, несмотря на все жалобы. Об этом человеке упоминаю так подробно лишь потому, что ему предназначена некая роль в нашей истории. В письме также было сказано, что представители конторы опросили соседей и обнаружилось, что я проживаю в большой квартире один, тогда как должен был жить вместе с женой и ее сыном.
- Это отвратительно,- сказала Люна, моя коллега по работе,- они что, шпионили за тобой? Подглядывали из окошек, подглядывали в глазок? И зачем им было за тобой следить, если они и понятия до того не имели, кто должен быть прописан вместе с тобой? И зачем конторе тебя проверять, с чего вдруг устраивать целое следствие, отчего вдруг возникли подозрения, что ты их обманываешь? Не иначе, как кому-то захотелось сделать тебе гадость, но кому ты мог перейти дорожку, если никого не знал в новом доме?
И это говорила мне пожилая женщина, вполне типичная коренная датчанка, для которой местные традиции и поведение местных жителей знакомы и естественны, Люна к тому же не отличалась излишней сентиментальностью, была скорее циничной в своем восприятии жизни, настолько практичной, что ее трудно было чем-то удивить, но даже и ее саму возмутило поведение соотечественников.
- Как это все низко,- заключила она. Больше всего от нее досталось Лисбет, моей соседке по площадке, может даже и напрасно. Полагая, что все без исключения соседи отличились в этой истории, нет даже смысла выяснять: кто больше, а кто чуть поменьше. Намного интереснее было бы знать причину происшествия. Но если даже я никогда не узнаю истинной причины, то человек, исполнявший главную скрипку в этом деле, был мне наверняка известен - ею был не кто иной как Орастый Флемминг.
Теперь мне стало наглядно понятно, каким образом люди оказываются на улице, потому что мне самому предстояло подобное через месяц с небольшим. Живет себе человек и в ус не дует, полагает, что так все продолжится до конца его жизни. А тут вдруг жена зачудила, подлец из жил-конторы вконец заподлил, соседи ощутились чисто от скуки, начальник, видя работника изо дня в день в трауре, не проникся, а погнал с работы. В результате человек оказывается на улице; тот сначала живет в летнем вагончике зимой, а затем и вовсе переходит к жизни на улице. Знаю один такой пример с датчанином и все происходило у меня на глазах: русская его жена, любительница выпить, закрутила с югославом из беженского лагеря; прогнали они датчанина в вагончик, и не стало скоро порядочного и ответственного за семью датского человека. Через все это предстояло теперь пройти и мне.
Я верю, конечно же, что обычно
