Аляска. Книга I. Вопреки запретам

— удивленно пробормотала я.
— Ну так я же из Лондона приехал! — как ни в чем не бывало пожал плечами Ефремов. Для него, видимо, иметь наличную валюту в кармане было обычным делом. «Избаловал тебя папа-режиссер!» — подумалось мне. Но я ничего не сказала, а продолжила допрос с пристрастием:
— Так, а Моника здесь причем?
Мишка оживился еще больше:
— Да ты сама подумай! Тебе Монику играть сам бог велел! Иностранец будет тебя расспрашивать, откуда ты, чем дышишь. Как в твоей стране люди живут. А о какой стране ты больше всего знаешь? Конечно, о Бразилии! Ты же с Моникой целый год общалась!
— Ну, поня-а-тно, — задумчиво протянула я. — О жизни в Бразилии я, конечно, много смогу наговорить.
— Вот! — обрадовался Мишка. — А эта твоя прическа, — осторожно дотронулся он до шапки курчавых волос на моей голове, — прекрасная деталь облика, придающая достоверность образу бразильянки!
За лето мои волосы отросли. Экзотическая прическа стала более пышной. И к тому же обогатилась черными локонами, спадающими вдоль висков почти до плеч.
— Замечательно! — восхищенно поцокал языком Мишка, разглядывая меня. — Настоящая представительница белого населения крупнейшего государства Южной Америки!
И тут я сообразила: белая Моника — это плохо. В Бразилии смуглых мулатов и метисов почти столько же, сколько и белых. Да и вообще, я была уверена, что в сознании большинства людей образ жителя Южной Америки прочно увязан с бронзовым цветом кожи. Жительница Бразилии просто обязана быть смуглой!
Я подумала и спокойно выдала Мишке:
— Моя Моника будет мулаткой.
— Это как? — удивился он. — Ты, конечно, за лето загорела. Но все равно на мулатку не тянешь. Как ты собираешься ею стать?
Я уже знала, что буду делать.
— Найду способ, — успокоила я своего напарника в будущей авантюре. — Ты останешься доволен.
— Ну, здорово! — обрадовался Мишка. — Тогда давай завтра начнем репетировать! Я тебе кое-какие актерские штучки покажу. Проиграем роли, диалоги проговорим. У меня дома. Идет?
На том и порешили.
***
На следующий день я пошла в магазин ВТО и купила большую пластиковую тубу с кремом. Надпись на ней гласила: «Крем для интенсивного искусственного загара». Я присмотрела эту штуку еще в начале лета, когда мы с Моникой стали ездить купаться и загорать на Москву-реку. Тогда по улице Горького, ныне Тверской, ходил троллейбус № 12. Мы садились на него и минут через 30-40 оказывались в конечном пункте маршрута — в лесопарке Серебряный Бор. Он раскинулся на северо-западе Москвы, на большом острове, образованным излучиной Москвы-реки и Хорошевским каналом. Это излюбленное место летнего отдыха москвичей. Здесь — сосновый лес и множество песчаных пляжей. На одном из них мы с Моникой и располагались.
Так вот, в начале лета меня сильно беспокоила одна проблема. У моих родителей, — что у отца, что у матери, — была чрезвычайно белая кожа. То есть абсолютно белая, как мелованная бумага. Они не были альбиносами, но и нормальным содержанием меланина в кожных покровах похвастать не могли. Загорали они медленно и плохо, да и не любили этого дела. И все бы ничего, если бы они не передали безупречную белизну лица и тела своей дочке. Я тоже имела ослепительно-белую кожу. Для девушки это скорее достоинство, чем недостаток. Но из-за этого в первые дни пребывания на пляже я испытывала сильнейший дискомфорт. Пока меня не покрывал первый легкий загар, я выглядела среди поджаренных на солнце обитателей пляжа как белая ворона.
— Olya, you are glowing in the sun! (Оля, ты сияешь на солнце!) — смеялась Моника. — What for do you need a tan? (Зачем тебе загар?) When you are going to swim, all the guys on the beach are staring at you. (Когда ты идешь плавать, на тебя пялятся все парни на пляже!)
  А мне было не до шуток. Вот тогда я и приглядела в магазине ВТО крем для искусственного загара. Но так его и не купила. Не могла себе представить, как это — намазывать кремом все тело, с головы до ног!
Сейчас же меня ничто не смущало. Мне нужно было решить простую задачу. Обеспечить искусственный загар лицу, шее, верхней части груди и плечам, рукам от пальцев до локтя и ногам от стоп до колен. То есть тем участкам тела, которые не покрывались платьем. 
Я с увлечением взялась за дело. Убедилась, что дома никого нет, скинула с себя верхнюю одежду и встала перед зеркалом с тубой в руках. Крем для загара оказался настолько нежной субстанцией, что его правильнее было бы назвать эмульсией. Он был белого цвета с легким парфюмерным запахом. Довольно быстро впитывался и тогда придавал коже бронзовый оттенок.
Я начала обработку тела с рук. Выдавила крем на ладонь и пальцами размазала его от кисти до локтя. 
И сразу же поняла, что превратить себя в мулатку — дело непростое!
Во-первых, на смуглой поверхности кожи ясно проступали следы моих пальцев. Если бы крем был обычной белой косметической мазью, проблема бы не возникла. При втирании она становилась бесцветной. А тут мои руки от кисти до локтя оказались исполосованы бороздками различных оттенков коричневого. Их мои пальцы прокладывали при скольжении по коже. Так что руки у меня получились полосатые!
Я поняла, что крем нужно аккуратно втирать ладонями и при этом совершать круговые массажные движения. И начала все сначала.
Вторая трудность заключалась в следующем. Особой точности и внимания требовала обработка кожи вокруг губ и носа, между пальцев рук и ног; окраска век, ушных раковин, участков лба и шеи под волосами. И забыть о чем-нибудь было никак нельзя! Меня могла выдать любая мелочь!
В общем, кропотливая мне выдалась работенка!
Я терпеливо трудилась не меньше часа. Наконец, мне показалось, что цель достигнута. Там, где должен был лежать ровный загар, он лежал, как миленький. Мое отражение поощрительно мне улыбнулось. Я похвалила себя за то, что все делала стоя. Если бы сидела на стуле, то, забывшись, нанесла бы крем на подошвы. А этого делать нельзя: подошвы и ладони у мулатов и мулаток, как и у негров, светлые!
И тут меня пронзила убийственная мысль: «Ладони!»
Я вскинула руки к лицу и ахнула. Мои ладони, которыми я так долго втирала крем, стали даже не бронзовыми — оранжевыми! «Надо было резиновые перчатки надеть!» — мысленно вскрикнула я. Но было поздно.
— Shit! — выругалась я любимым бранным словом Моники. Ситуация казалась безвыходной. В руководстве к использованию крема было написано: он не смывался водой в одночасье, даже с мылом! Кожа избавлялась от искусственного загара постепенно, в течение нескольких дней.
Я быстро оделась и кинулась на кухню, в нашу импровизированную ванную. Схватила кусок пемзы и стала полировать им ладони. Потом долго держала руки под горячей водой и лихорадочно терла их мылом, пемзой, мочалкой и снова мылом...
Результат моих отчаянных усилий был настолько жалок, что я чуть не заплакала. Ладони из оранжевых превратились в желтые! Как говорится, хрен редьки не слаще!
Я с обреченным видом вышла из ванны. Возле плиты стояла соседка Людка и темпераментно, с треском-жаром и матерным словцом пекла блины сразу на трех сковородах. Она заметила меня, присмотрелась и закричала сквозь бешеное шкворчанье раскаленного масла:
— Оль! Как ты здорово загорела-то! А я что-то раньше не замечала!
— Да, тетя Люда, — уныло ответила я. — Здорово. У меня даже ладони загорели…
И повлеклась в комнату. После превращения в мулатку я собиралась надеть лимонное платье и отправиться к Мишке Ефремову. Репетировать, как договаривались. Но теперь мне никуда не хотелось идти. Настроение упало. Мне казалось, что я все испортила.
И все-таки я заставила себя переодеться и в назначенное время позвонила в дверь Мишкиной квартиры.
— Обалдеть! — воскликнул он, завидев меня на пороге. — Платонова! Тебя не узнать! Какой колер! Настоящая мулатка! Как тебе это удалось?!
Ко мне сразу же вернулась утраченная бодрость. В голову пришла вполне здравая мысль: «Ничего не испорчено! Ладони можно прятать, пока не побелеют! Нужно просто показывать иностранцам только тыльные стороны рук!» Я решила не говорить Мишке о своей ошибке, а оценить, насколько быстро он обратит на нее внимание.
Но ему было явно не до моих ладоней. Мишка уже, как говорится, «пребывал в образе». Он усадил меня на диван в гостиной:
— Все, репетируем!
И стал ходить передо мной взад-вперед. Сначала он произнес длинную речь про систему Станиславского. Потом долго говорил о вживании в образ Моники.
— Помни, Платонова, — вразумлял он меня, — ты слишком умна для своей легкомысленной роли! Поэтому будь проще, дави на кокетство и на «хи-хи»!
Потом заставил меня сделать упражнения на расслабление, сосредоточение и вхождение в различные эмоциональные состояния.
Я с удивлением обнаружила, что слушаю и выполняю его задания с большим интересом. Актерское искусство мне нравилось! Может, именно в тот момент и родилась телеведущая Первого канала Ольга Платонова?..
— Слушай, — немного разочарованно сказал Мишка, — у тебя все так хорошо получается, что даже скучно стало. Давай тогда сделаем самое главное. Сыграем в «Интервью»! 
Он сел в кресло напротив меня, небрежно закинул ногу на ногу и с ласковой улыбкой заговорил по-английски:
— Monica, people in my country like to dance disco. (Моника, в моей стране любят танцевать диско.) And which dances do Brazilian girls prefer? (А какие танцы предпочитают бразильские девушки?)
Мишка, не сводя с меня нежного взгляда, изящно прогнулся, потянулся ко мне и взял за руку.
Он так неожиданно и точно перевоплотился во флиртующего американца, что я опешила. И тут же поняла, что такое «Интервью». Мы с ним проиграем варианты моих бесед с иностранцем, который в баре заинтересуется юной бразильянкой. Заодно Мишка увидит, насколько хорошо я смогу сыграть Монику.
Мне стало весело и легко. Я лукаво улыбнулась, томным движением от плеча высвободила руку и сказала:
— In order to learn how our girls dance, you should visit the carnival in Rio de Janeiro! ( (Для того, чтобы узнать, как танцуют наши девушки, нужно побывать на карнавале в Рио-де-Жанейро!) This is a must, you see! (Это нужно видеть!)
— What are you talking about! (Что вы говорите!) — с готовностью округлил глаза Мишка. — Rio de Janeiro! Tell me what carnival is like! (Рио-де-Жанейро! Расскажите мне об этом карнавале!)
Так мы с большим удовольствием проболтали часа два. Мишка периодически переставал быть американцем, показывал мне большой палец и шепотом вскрикивал:
— Great, Платонова, отлично!
Наконец он посмотрел на часы и вскинулся:
— Все! Сейчас предки вернутся! — И взглянул на меня с дерзким огоньком в глазах: — Ну, что, Оль? Мы готовы! Идем завтра?
— Идем!
***
  Ближайший валютный бар располагался на улице Горького, в цокольном этаже гостиницы «Интурист». Мы с Моникой не раз проходили мимо, когда посещали «Марс». Здание гостиницы представляло собой здоровенную двадцатидвухэтажную коробку из стекла и бетона. Типичный образчик примитивного советского «кубического» стиля. На старейшей улице Москвы смотрелся он дико. И стал своего рода надругательством над исторической застройкой центра столицы. Ведь она сочетает в себе самые различные архитектурные стили — в основном, те, которым отдавали предпочтение в России XVIII-XIX веков. Они не имеют ничего общего с «кубизмом» в архитектуре: классицизм, русский и неорусский стиль, эклектика, модерн…
«Интурист» снесут в 2002 году и на его месте построят отель