Сверхпроводимость в вакууме человеческого сердца

делать — это должны были люди более чем полноценно же грамотные во всей той неизменно так многослойной политике, а не тупые дурни с наганами способные разве что на до чего откровенно злодейское убийство вовсе никак и близко не понравившейся им чьей-либо истинной правды. 
Однако чего — это тут вообще хоть сколько-то поделаешь всею душою явно еще неприглядно черные, белые и красные силы были буквально все до чего весьма одноцветно серы и дьявольски приземлены.
Причем даже те самые наиболее лучшие из них были слишком морально слабы и совсем уж никак не умели они грозно повелевать всякой той еще безнадежно невежественной толпой. 
И ведь — это как раз во имя самого степенного укоренения всех тех на редкость многозначительно здравых принципов общественно полезного существования, собственно, и полагалось исключительно уж во всем еще на деле активно действовать именно при помощи более-менее разумных и верных слов.
Ну а точно также и при помощи до конца уж более чем безупречно устойчивой к вранью и лести - нервной выдержки.
Ну а нечто подобное между тем и есть, именно то чего и в помине не было в те самые до чего гиблые времена у тех исключительно многих и многих, считай еще от рождения привилегированных особ.
Ну а потому вот их обычаем и стало бледное как смерть сущее неприятие всех тех новых революционных реалий.
И это как раз именно те доселе сколь отточено осанистые вельможи достаточно вот быстро в условиях тех абсолютно новых до того уж резко изменившихся реалий совсем вот сходу срывались на истерический, и отчаянно визгливый фальцет.
Однако нечто подобное имело место, ясное дело, что уж разве что явно потом, а поначалу они вполне естественно, что куда лишь поболее других и прочих ВСЕЮ ДУШОЙ радостно восторгались по поводу того, что им в единый миг и впрямь-таки довелось ныне обзавестись, как есть неимоверно же расширенными гражданскими правами…
На этот раз, приобретя их у себя на родине, а не только лишь длительно путешествуя где-то там далеко, далеко заграницей…

И вот нате вам в руки власть господа либералы…!
Однако уж действительно взяв ее в свои нежные персты (о чем им до самого неприличия весьма давно во всех тех розовых снах лишь разве что доселе праздно мечталось) российская интеллигенция никак не смогла как раз уж того себе вполне ведь полноценно на деле даже представить…
А именно как это им только ведь будет возможно хоть как-либо даже и один тот единственный день на деле прожить без тех самых беспрестанных щелчков кнута да и того вовсе совсем неистово ворчливого и властного окрика.

Поскольку, без всего этого ей было как-то уж никак так исключительно так до конца неуютно.
А этим, кстати, и объясняется всякая та и впрямь до чего еще беспардонно беспомощная ее растерянность, растрепанность чувств, а также и самая беспрестанная гулкая ее тревожность.
Буквально все в окружающем мире практически полностью  ныне всецело переменилось, а потому и все те чисто прежние нравственные каноны бытия однозначно мигом сходу уж и канули в самое полнейшее небытие.
И главное, все вот у нас нынче стало и близко-то явно что нисколько не так, как оно было некогда при том самом на редкость обветшало старом царском режиме…
Против тех или иных самых же отчаянно рьяных происков как всегда ведь сколь еще отпето лютой царской власти у российской интеллигенции вовсе же незамедлительно сходу разом на деле отыскивались чисто свои тайные козыри.
А в том числе надо бы и о том более чем взвешенно вот сходу заметить, что как это тут не крути, а весь тот вовсе же непреклонно скользкий предреволюционный период российской истории весьма вот неистово, тогда уж как есть попросту ведь явно пропах гулкой и праздно осоловевшей словесностью.
И нечто подобное было весьма и весьма и впрямь неотъемлемо свойственно именно тем исключительно многим и многим левым интеллектуалам.
И главное, все — это было им на деле присуще разве что потому, что в их душе сколь исконно преобладал именно тот чисто на редкость, считай ведь вовсе-то совсем особенный бунтарский дух.
И то был именно тот как есть до чего бесхитростно сладковатый дух восторженного нигилизма.
И он-то в их донельзя же пресыщенных просвещением душах со всею суровостью более чем разом и возвышался над всяческим, тем до самого так чудовищного неприличия крайне невзрачным и обыденно обиходным здравым смыслом.
Тогдашние необычайно говорливые либералы всю свою сознательную жизнь мужественно и ожесточенно только лишь и боролись за некие несусветно абстрактные идеалы той еще отчаянно же суровой социальной справедливости.
Они и впрямь из-за всех своих недюжих сил до чего еще многотрудно всячески обличали коррумпированность мелкопоместных наместников царской власти, то и дело, сходу обрушивая весь свой гнев и на саму же особу самодержавного монарха.
И, уж как это им вообще только предоставлялось возможным эти умственно и задушевно высокоразвитые люди вовсе вот безостановочно везде и повсюду безапелляционно дискредитировали, как его самого, да, и буквально всю его достаточно так ярко разноликую свиту.
Да и собственно — это ведь именно данные люди медленно, но верно более чем сходу вполне планомерно подтачивали сами основы всего того, на чем в те времена весьма явственно держалось в России и впрямь навеки вечные единовластное самодержавие.

Однако при всем том той еще совсем необъятно бескрайней и бесконтрольной разноголосице серой толпы, российские интеллигенты явно уж на редкость обессиленно сдавались, как правило, почти безо всякого боя.
И главное — вот как еще именно более чем здраво описывает данные события Владимир Федюк в его книге «Керенский»
«Закон перестал быть законом. Все отныне решала сила. Впрочем, точнее сказать, не сила, а слабость Временного правительства и безапелляционная наглость его оппонентов. Достаточно было поднять в печати шум о попрании свободы и демократии, и власть уступала, убоявшись обвинений в реакционности. В революционной России правили бал классовый эгоизм и шкурничество, слегка прикрытое социальной демагогией».

Ну да та самая извечно зяблая, да и от всякой сивухи и махорки сиплая серость, вполне еще сходу поняв, что у нее теперь, как оказывается, появились некие чисто свои никем отныне вовсе неоспоримые, особенные права, столь нагло так безо всякого счета разом и полезла из кожи вон, дабы сразу же затем и стать из пешки ферзем…
И весьма воинственно подбоченясь она отныне сколь еще весьма по-свойски смело выпячивала грудь, довольно-то искренне при всем том яростно же налегая как раз-таки на все то свое исконно как есть единственно праведное пролетарское происхождение…
Отменная нахрапистость и тупое хамство, в этакие отныне уж до чего явно совсем ведь беспросветно темные революционные времена чисто как есть на ходу весьма откровенно возносятся на тот самый ранее и немыслимый пьедестал беспрецедентно запредельных общественных свобод.
Ну а всем миром тогда обязательно будет отныне править анархия и сущее право диктата сильнейшего.

И уж само собой то фактически ясно, что в подобной ситуации российский интеллигент неотъемлемо становится исключительно так явно сторонним наблюдателем тех самых полностью как есть помимо его воли той еще сущей чехардой беспрестанно происходящих трагических событий.
И вот он при всем том только-то лишь до чего еще зримо осязает все вокруг него более чем искрометно происходящее, однако, чрезвычайно много думать о нем для него в данных тяжелейших условиях явно становиться, чисто уж совсем безнадежно смертельной мукой.
Да и вообще при подобных крайне же исключительно неблагоприятствующих какой-либо интеллектуальной деятельности условиях он лишь совсем поболее сходу погрязает в сущих миражах и всего–то навсего на этот раз то будут никак не миражи райского грядущего, а зачастую лишь того самого в единый миг навеки истлевшего прошлого.
Причем нынче ведь сколь непременно оно уж сходу покажется кому-то будто бы именно тем безнадежно далеким от всяких реалий сном и абсолютной ирреальностью.
И этаким макаром оно уж чисто исторически вполне еще заранее предопределилось разве что из-за самой той еще явственной тупости и снобизма тех, кто был неистово горд, что его, видите ли, приняли в большую европейскую семью.
А между тем коли уж  кого-то вообще и приняли то лишь разве что именно как варвара с большой дубиной, которому явно ныне и предстояло расчищать путь господам – любителям тонких вин и светских бесед около камина в гостиной.
И как есть истинно сто раз должны были подумать царские министры, прежде чем вновь уж сходу так и полезть на рожон, вовсе-то безрассудно суя свой длинный нос в совершенно чужую для них европейскую кашу.
А главное — все это никак не иначе, а только лишь потому, что маслицем сверху в ней всегда была российская кровь, щедро и обильно льющаяся за сколь неотъемлемо чуждые всякой российской государственности чисто уж строго исключительно мнимые общеевропейские интересы.
И они, как то и понятно, были дороги разве что одному разуму и сердцу тех, кто более чем ревностно и восторженно мыслил как раз о том давно уж весьма назревшем проникновении России в лигу благодатно культурных вполне будто бы до конца цивилизованных государств.
И это именно в результате до чего беспрепятственного распространения чисто как есть именно подобного рода необычайно же благого мышления та самая невообразимо древняя держава буквально вдоволь столь обездолено, затем и прониклась густою тьмой крайне коварного философского духа.
«Российская идеалистическая провинция» в своих высокодуховных самокопательных поисках фактически неизменно тщилась воздвигнуть сущий рай на этой земле.
Да ведь и главное вполне еще собиралась она его сколь еще бессребренно возвести как раз-таки на костях сколь издревле в устах простого народа совсем как-никак истошно же проклятых и безалаберных угнетателей всей той сугубо трудовой прослойки общества.
И подобные мысли некогда так и витали в спертом воздухе многих гостиных и люди попросту начисто лишенные всякого широкого кругозора только лишь и выносили весь мусор державы куда-то до чего далеко за порог, а простой народ их вполне толково тогда ведь их явно услышал.
Причем самым доподлинным катализатором ко всем тем революционным делам послужил именно тот крайне огненосный запал, что так и растравлял души более чем многих же представителей тогдашней восторженно пламенной левой интеллигенции.
И уж чего — это тут вообще будет возможно хоть сколько-то на деле разом еще ведь поделать коли души этих людей безумно влекло само, как оно есть до чего еще весьма многозначительное служение благой идее.
Ну а именно как раз потому они и отдавались ему, на редкость чувственно вдохновляясь всяческими безупречно радостными надеждами, причем все это неизменно брало свое самое верное начало разве что от одного того сколь необычайно светлого ее лика.
Люди до чего еще истово верующие во всякие светлые истины явно уж ни останавливались буквально не перед чем.
Они рвали и метали, выметая вон весь тот когда-либо доселе