"Древний человек и божество", Том 1

предзнаменованием обильности урожая). В городе Франш­кон­тэ (Франция) такая девушка называлась просто «супруга».
На вотивной пластине из пещеры Психро (Крит) изображены: дерево, птица и рыба (символика Великой матери) под солнцем и луной, а также и трижды повторенные бычьи рога (бог-отец). Рядом с этим показан танцующий человек (человечество), радующийся, тому, что творение жизни (на земле, в небе и воде - рогов три пары) происходит перманентно и днём (под солнцем), и ночью (под луной).
Подмечено (Вальтер Буркерт), что «в минойско-микенской культуре», в едином контек­сте, «постоянно встречаются» два сакральных знака: «пара рогов и двойной топор (лабрис)», что свидетельствует о высокой значимости в верованиях древних минойцев перманентного животворящего единения Всеобщих отца и ма­тери. Земледельцы-англосаксы (патриархаль­ный уклад жизни) тоже прида­вали священному браку важ­ней­шее значение: «Эй, Земля, Мать чело­века, зачни в объятиях Бога, наполнись плодами на благо человека».
Каково же было видение обряда священного брака в первобытном обществе (в кроманьон­ской протообщине) эпохи верхнего палеолита?
Так, завершающий акт ритуала священного брака (палеолит, Испания), в частности, представлен ((57. Рис.382-1)) следующим действом: бог-отец вошёл в виде Змея (змей показан изогнутым подобно изображению знака молнии (Змей в небе)) в треугольник - лоно богини-матери (стороны треугольника, эмблемы лона, слегка закруглены) вниз головой (голова змеи не изображена, она внутри). Примечательно, что на внутренние части боковых сторон треугольника (вершина к низу) нанесено по 5 равных параллельнх линий, а на три изогнутых (перегибы) части тела змеи (также изнутри) нанесены (более короткие) линии (снизу вверх и слева направо): 14 (два по 7), 7 и 19 штук, что может (в свете сакральной символики) говорить о месте проведения священного брака, как о небе, земле и преисподней.
Уместно отметить, что согласно исполнению рисунка, здесь треугольник и змея не образуют (как у датчан) "стрелу" (змея входит сверху в плоскость треугольника), как ранее предполагалось (заметим, что с фаллосом соотносилось и копьё, а стрела-птица - нередко и с богиней Неба: стрелы помещались и на верхушках ашер для их идентификации).
Характерно, что бог-отец (Змей) часто сопровождает женские божества на многих их изображениях. Так, на женских статуэтках ещё эпохи палеолита показаны змеи, свернувшиеся в спираль (символика единения начал). Змея в виде спирали была изображена (дат. 18 тыс. лет до н.э.) и на лунном календаре (в частности, за приход весны и поры созревания (осени) была "ответственна" Великая богиня, а бог-отец зимой мог спать; с Луной же соотносились обе ипостаси Единого бога). "Змеи - атрибуты ее (Великой матери) мужского партнера (паредроса), бога земли; потому змеи изо­бражались на животе, на голове, на ногах, в руках женских статуэток" (А. Голан), либо обвивались вокруг тела (или «ашеры» как эмблемы богини-матери). В частности, держали змей в руках критская "Владычица", Артемида Ар­кадская, Геката, Персефона (у римлян Прозерпина) и др. Известен и ряд изображений змеи, «украшенных» ромбами (декларируется перманентное единение начал). Очевидно, что эмблема: змея, обвивающая женскую статуэтку, растение или «ашеру», - символизировала животворящее единение божественных Отца и Матери ("священный брак"). Уместно отметить, что коль скоро шест (или столб) представлялся как хан. «ашера», то это - эмблема Ашеры-Астарты, Великой богини. Заметим, что в том случае, когда столб или шест не были снабжены символикой культа Великой богини, то они являли собой не «ашеру» (богиню-мать), но архаичную эмблему фал­лоса (примеры по тексту).
Важность роли сакрального (часто мифо-поэтического) изображения (либо рисунка, либо изделия), его необходимость в ритуалах религиозно-обрядовой жизни общины (рисунок пред­мета или объекта его магически «овеществлял»), неоднократно подчёркивается исследовате­лями: «Первобытное... рели­гиозное искус­ство - не объект пассивного созерцания, оно - необхо­димый компонент самого действа, [ибо] без него [без изображения]... действо [обряд] лишается смысла [магии наглядности] и не приводит к желаемым резуль­татам», - пи­шет, в частности, В. Кабо. Широ­кие изыскания, проведённые французскими исследователями древностей, позволили сделать вывод о том, что произведения палеолитического искусства непременно несут в себе (выра­жают) некое религиозно-мифо­ло­гическое содержание (уже развитые представления). А. Леруа-Гуран, обобщая результаты своих на­блюдений в области палеолитической живописи, пришёл к заключению, что «одно можно ска­зать... твердо: эти [палеолитические] изображения скрывают ис­ключительно сложный и бога­тый мир представлений, гораздо более сложный и богатый, чем считалось до сих пор».
Примеча­тельно, что ещё в западноевропейском и русском средневековье процесс религиозного художе­ственного творчества всё ещё, являлся мистическим актом (В. Кабо).
Рассмотрим некоторые образцы верхнепалеолитической живописи. Так, особенно красноречивы «кар­тинки» солютрейской культуры, демонстрируемые пещерой Lascaux, Франция (т.н. «па­леолитическая Сикстинская капелла», примерно 20 тыс. лет до н.э.), «которая, скорее всего, была исключительно свя­тилищем, но не местом обита­ния кроманьонцев». Отмечается, что среди многочисленных рисунков пе­щеры встре­чаются и «некото­рые изображения, по сей день никем не объяснённые сколько-нибудь удовлетворительно» (105.). И, тем не менее, несо­мненно, что в данном древнейшем религипозно-мифоло­гиче­ском сюжете, изложенном методом «рассказ в картинках» (где раз­личные палеолитические рисунки дополняют друг друга в части содер­жания), повествуется о важней­шем сакральном событии в мирозда­нии - обряде священ­ного брака, при­званном постоянно воспроизводить жизнь и установленный свыше миропоря­док.
Итак, в первом же зале пещеры изображена процессия разнообразных животных (движу­щаяся как бы из глубин пещеры ко входу), которую «ведет» по сводам  «странное»  трехметро­вое  существо. Оно имеет хвост оленя, заднюю часть дикого быка, горб зубра. Задние ноги на­поминают слоновьи, перед­ние - конские. Головой животное подобно человеку, а «от темени отходят два длинных прямых рога, каких вовсе не сыщешь в животном мире». Зверь этот яв­ляет собой женскую особь с подчёркнутыми признаками беременности (J. Maringer. The Gods of the Prehistoric Man. р.94-95; Т. Придо. Кроманьон­ский человек. М.1979.).
В свете архаичной сакральной символики данный «зверь» (3 м - это три и три локтя) с хво­стом оленя (символика богини-матери); крупом быка (вероятно, коровы) и горбом зубра, но­гами лошади и слона (слонихи); длинными прямыми рогами-ветвями, растущими из человече­ской головы уже бере­менного синкретического «существа», являет собой один из древнейших примеров видения образа жен­ской ипостаси Двуединого божества. По-видимому, эта процес­сия (движу­щаяся на «свет» из недр земли) отображает ликование (торжество) живой при­роды по поводу постоянной готовности Великой богии плодоносить, порождать новую жизнь (опло­дотворение произошло в глубинах пещеры, а рожать (дать жизнь) богиня собирается снаружи).
Параллели к подобному действу просматриваются в ритуале старинного хаттского (ранне­земле­дельческого) весеннего праздника «килам», символический аспект которого - также обес­печение плодо­родия (Ардзинба В.Г. «Ритуалы и мифы древней Анатолии». 1982). Здесь, на этом хаттском празднестве, исполнялась (круговая) пляска (танец), напоминающая «танец барса». В хаттском ритуале использова­лись статуэтки барса, волка, льва, медведя (все они соотносятся с богом-отцом) и др., обра­зующих двигающуюся по кругу, бесконечную процессию животных, участвующих в перма­нентном торжестве (празднике) жизни.
Своды находящегося глубоко под землей небольшого зальца пещеры Lascaux (послед­него от входа) сохранили следы красной охры (т.е. этот маленький зал мог символизировать «чрево» Великой матери (параллель к яме-могиле)). Здесь (не­сколько схематически) изображено «суще­ство» с человеческим телом, с птичьей головой и с четырьмя пальцами на руках и на ногах, а также «с мужскими  половыми  органами  в состоянии  готовности  к  соитию» (с эрегиро­ван­ным фаллосом). По-видимому, в этом образе запечатлено виде­ние мужской ипостаси Двуеди­ного божества (голова птицы, а также число четыре указывают на её (мужской ипостаси, в ко­торой ещё много «женских» признаков) связь с небом, поскольку присутствие рядом с этим «существом» богини-матери обозначено (символи­зиро­вано) кроманьонским жрецом-художни­ком путём изображения птицы, сидящей на шесте (по всей вероятности, облик птицы, который принимала богиня-мать, - древнейший).
Описывается (105.), что «это [«мужское»] существо лежит навзничь, раскинув руки и вы­тянув ноги, подобно телу, положенному в могилу». Весьма возможно, что по замыслу кромань­онского художника такое положение тела «мужчины» должно было изображать состояние крайнего изнеможения, которое испытывает бог-отец, непрерывно оплодотворяя богиню-мать, дабы творение жизни никогда не прекращалось. Текст «в картинках» рассказывает, для данной цели (непрерывного оплодотворения) бог-отец (мужская ипостась) нуждается в постоянном обильном притоке (извне) свежих животворящих мужских сил, для чего и должны совершаться регулярные, отвечающие потребностям ситуации, жертвоприно­шения. И это культово-мифоло­гическое воззрение изображено на кроманьонской фреске: перед обессилено лежащим «суще­ством» (богом-отцом) стоит громадный зубр, на­полненный великой силой (бык - эмблема пло­доносящей силы бога-отца), и смотрит на него. Грива у быка стоит дыбом, хвост поднят вверх, что подчёркивает высокую степень возбуждённости животного (готовность к спариванию (к гону)). Ро­гатая голова зубра повёрнута: бык (спокойно, одобрительно) смотрит вниз, на своё брюхо, про­битое (распоротое) огромным копьём с зазубренным наконечником (часть ко­пья в теле зубра), и откуда уже вывалились два кольца кишок (бык согласен с тем, чтобы его принесли в жертву ради торжества жизни).
Близ этой фрески в земле найдены остатки светильников, в которых, видимо, постоянно поддержи­вался огонь в знак магической непрерывности жертвопри­ношения зубров (быков).
 Жертвоприношение зубра изображено, в частности, и на палетке (костяной пластинке) из пещеры Раймондон (Raymondon, Франция). Тут действо проис­ходит не в мифологическом, но реальном, земном мире, и сопровождается благодарственной жертвенной трапезой (как одним из ритуалов культа плодородия). На палетке, по обе стороны от зубра (показан скелет зубра с целой головой и передними ногами), изображены стоящие люди. У одного из них в руке нечто, напоминающее пальмовую ветвь, т.е. (свидетельствует паль­мовая ветвь) жертво­приношение совершается во благо Великой матери, ради порождения новой жизни (и с согласия зубра).
Заметим, что полной уверенности в том, что представление: великая, неиссякаемая, живо­творящая мужская мощь Единого бога (его мужской ипостаси) воплощена в потен­ции быка (зубра), - возникло у