С днем рождения, Айпин!

садился? Тоже не вспоминается, вот хоть убей!
А место непонятное: дорога не мощеная. Остановки нет, самой будки то есть, только знак – автобус в синем квадрате, и тот перекошенный. Да и не знает Пустовалов в старом такой остановки. И автобус не городской, с креслами, без номера над кабиной. С завода Николай на таком ездит, но с какого, на фиг, завода, вчера суббота была! Сегодня, значит, воскресенье… Сегодня… А что сегодня-то, куда-то ведь собирался. Иванов вроде что-то говорил… Хоть убей! Отшибло начисто!
Люди ходят – сплошь маленькие, черные как негритосы, одеты не по-городскому. Да это же ханты! Пустовалов не вытерпел.
-   Мужик! – закричал он прохожему – Мужик, слышь! Это что за город?
-   Эта? – переспросил удивленный туземец.
-   Да, да, это! Город какой!
-   Корлики.
-   Ёоооо…
Твою же мать, лажа полная! Нет, надо ж так, заехал в пампасы, к хантам, в тайгу, и зачем. Как заехал – черт его знает!
Тоже мне, ирония судьбы или с легким паром! Вроде и в баню вчера с друзьями не ходил, а вот на тебе – как будто и правда запихнули пьяного в автобус отправили, ладно бы в Ленинград – в Корлики! К аборигенам! Домой надо гнать как можно резче.
В автобус понемногу загружались собравшиеся здесь же люди. Водила где-то курил. Автовокзала или билетных касс поблизости Коля не увидел. Тогда спросил у двух русских женщин, занимавших места в конце салона (одна была врач, другая – соцработник).
-   А билеты где брать?
-   Билеты? – переспросила одна – Ты что, билет хочешь купить?
Коля пожал плечами.
-   Ханты по льготным ездят, кто работает здесь – те по служебным. А ты что, за грибами, что ли? – женщины засмеялись.
Пустовалов прошел в автобус, сел и уснул. И спал до Нижневартовска.
Вечером Иванов ему звонит, как, мол, съездил. Коля давай ему рассказывать, так мол и так, в Корлики заехал, а зачем, почему – понять не может.
-   Отдыхай, короче, баклан! – сказал Владимир Игоревич, и повесил трубку.
Пустовалов снова ничего не понял. Зашел к Алене, все ей рассказал. Алена встревожилась. Стала сама Иванову звонить, а он не берет. Раз позвонила – не берет. Два – не берет. Только на третий взял.
-   Что хотела? – спросил Иванов, как будто не знал, чего от него хочет Райское Яблоко.
-   Владимир Игоревич! Пустовалова в Корлики ВЫ посылали?
-   Твой Пустовалов Ишак недоделанный. Он дело испортил, которое я полгода готовил.
-   Что за дело?
-   Теперь уже не важно. Работать с ним я больше не буду, так ему и передай. Пусть не звонит. И ты тоже насчет него больше не заморачивайся. Все, счастливо.
-   Подождите, что он сделал-то не так?
-   Он все не так. Он весь у тебя какой-то не такой. Ему и надо-то было всего: отвезти открытку мужику одному, отдать и уехать – все! И то он завалить умудрился! Нет, он мне больше не нужен. Такие не нужны.
Короткие гудки в трубке.
-   Что говорит? – спросил Коля.
-   Ничего. Говорит, ты не нужен больше. Какое-то дело важное ты испортил. Говорит, чтобы ты ему больше не звонил.
-   Да ну и черт с ним. – сказал Пустовалов. – Было бы из-за чего…
-   Ладно, что уж теперь.
Только на том история не кончилась. На другой день Пустовалов не только как убыл в Корлики, но вообще про ту загородную прогулку ничего уже не помнил. Дальше – хуже. В пятницу, на пятый день то беж, он и про Иванова забыл. Как с Аленой гуляли – помнит, как она ему про колдовство рассказывала – тоже. А кто такой Иванов – нет, не помню, и все тут!
Алена за ним внимательно наблюдала и не на шутку встревожилась. Матушку Колину расспросила: та говорит, он и с другим так же – все путает, забывает, просто сам не свой последние дни.
Иванов Алену к себе не вызывал, и трубку не брал. Тогда Алена позвонила Серому, их с Ивановым общему знакомому, который начал работать с Ивановым еще за год да нее.
-   Але, Серый?
-   Ты, Рая?
-   Да, привет! – (Рая – это сокращенно Райское Яблоко) – Такое дело, Сереж, слушай. Ты Колю Пустовалова помнишь, новенького нашего?
-   Ну, помню.
-   С ним беда случилась. Его Иванов в Корлики зачем-то послал, и с тех пор у него провалы в памяти…
-   Погоди, не понял. Зачем его в Корлики? Кто, Иванов послал? – Серый явно взволновался.
-   Да, но зачем, я не знаю. Пустовалов с того дня все забывать начал, и не помнит, как ездил и зачем. А Иванов не говорит, и помогать Коле не хочет. А у того память отшибает.
-   Совсем ничего Иванов не сказал? – спросил Серый.
-   Говорил, что с поручением его отправил к какому-то своему другу тамошнему.
-   Другу?! – возмутился в трубку Серый – Ты что, покурила, Алена, обалдеть!
-   А что?
-   Да ни фига! Ты знаешь, что у Иванова за друзья в Корликах? Там Айпин живет, знахарь хантыйский, блин, еще хуже чем сам Иванов, злой как сто хантыйских шайтанов! Только они такие же друзья как кошка с собакой. Подставил Иванов твоего Колю, поняла?
-   Как подставил? – удивилась Райское Яблоко.
-   Ну как-как, обыкновенно. Он уже не первый раз Айпину подлянки делает. Вот послал к нему новенького, чтобы как-то еще поднасрать, а этот хренов чернокнижник папуасский Айпин его за это ошарашил… Ален! Алена!
Алена уже набирала ивановский номер. Раз за разом, но Владимир Игоревич трубку не брал, не хотел разговаривать, но не такова была Алена Райское Яблоко!
«Я те дам!» - Подумала она. Взяла в руки расческу и начертила ею на двери из своей комнаты в прихожую: «Иванов». Открыла дверь, но за ней оказалось все тот же родной коридор. Алена повторила операцию, но опять безрезультатно. Стиснув зубы, произнесла мысленно все подходящие заклинания, которые смогла вспомнить и еще пару, которые придумала только что, снова начертила «Иванов», для верности поставила в конце восклицательный знак и толкнула дверь. Дверь не поддавалась, словно ее держали с той стороны. Алена отступила на два шага назад, набрала воздуха, с короткого разбега протаранила дверь плечом…
Вылетела из кладовки в квартире Иванова и рухнула прямо к ногам кудесника.
Поднялась и стала отряхиваться. Только теперь она поняла, на что посягнула, и немного растерялась. К счастью, Иванов растерялся не меньше. Никто и никогда еще не входил в его дом без спросу, тем более не вламывался вопреки воле и сторожевым заклятиям хозяина. Но фактор, придававший Алене сил, оказался слишком существенным.
-   Здравствуйте. – сказала она, отдышавшись. – Что с Колей случилось? Почему он память теряет, что с ним этот ваш шаман сделал?
Отпираться не было смысла.
-   Он с ним ничего не делал, даже не знает, что он приезжал в Корлики.
-   Что тогда? Кто его заколдовал? Вы…
-   Нет. Его никто не заколдовывал, Он сам во всем виноват. Заклятие, которое он сожрал, было не для него…
-   Но сотворили его вы?!
-   Да, я. Если бы он сделал все, как я сказал, то все было бы нормально, но он меня не послушал.
-   И что теперь будет?
-   Ничего.  Будет знать в другой раз, как чужие открытки читать.
-   Я так поняла, он прочитал открытку, которую вы этому шаману в Корлики послали. Значит, вы хотели, чтобы он, шаман этот, память потерял?
-   Это не твое дело. – Иванов уже оправился от первого смятения и говорил с прежней самоуверенностью.
-    Как это не мое дело! – возмутилась Алена пуще прежнего – У меня друг из-за вас с ума сходит, а вы говорите, какое дело! Я к вам его привела, чтобы ему помочь, а вы что с ним сделали! Я спрашиваю, что с ним теперь станет! Долго он будет память терять?
-   До упора. Пока на койке не окажется.
-   И он не вспомнит?
-   Нет, сам не вспомнит.
-   Так вы ему помогите!
-   Нет. Его память ему уже не понадобится. Я с ним работать все равно больше не буду, мне такие ослы ни к чему. А знает он слишком много. Да и другим наука будет.
Райское Яблоко была вне себя. Даже от Иванова она не могла ожидать такого свинства.
-   Тогда и со мной тоже можете распрощаться…
-   Валяй!
-   И знаете, что. Я в Корлики сама поеду, и буду его просить, чтобы он Николаю помог.
-   Давай-давай. Езжай, он тебя превратит в куропатку, Айпин любит такие штуки!
Не помня себя Алена вышла вон из квартиры Владимира Игоревича. Первый раз – по-нормальному, без всякого колдовства. Но от негодования не запомнила ни этаж, ни подъезд, ни даже дом, а остыла немного уже когда поймала на Чапаева такси и ехала домой.
Дома она обдумала все хорошенько. Действовать она привыкла по схеме: Первое – все хорошенько обдумать; Второе – сделать все зависящее; Третье – спокойно, не мучаясь раздумьями, ждать результатов. Что могла сделать Алена Райское Яблоко?
Перво-наперво она обзвонила всех, кто с ней и Ивановым были связаны, объяснила им положение. Но никто ничего путного не посоветовал. Вряд ли кто-то в Вартовске мог ей помочь, и с Ивановым определенно никто связываться не хотел. Что дальше? Заставить Иванова? Это вряд ли, силы неравны. Один раз она сумела к нему влететь, но удастся ли снова, это еще вопрос. Думается, Владимир Игоревич просто не ожидал. Нет, война – это на крайний случай. Шантаж? Чем шантажировать? Конечно, ничего доказать Алена не сможет. Или самой засветиться? Тогда точно голову отвернут, Алена уже знала, как такое бывает.
Надо было хватать Пустовалова за шкварник и тащиться с ним в национальный поселок Корлики, в гости к тамошнему обитателю Анатолию Айпину.
Дождавшись, когда Пустовалов вернется с работы, Алена зашла к нему, изложила свой план. Уговорить его оказалось нелегко. Своего болезненного состояния он не ощущал, тем более отказывался лечиться. Алена попыталась называть ему дни и часы, чтобы указать на пробелы в памяти, спрашивала про день его поездки в Корлики, и про дни, когда он бывал у Иванова, но Коля только отмахивался.
-   Не поедешь? – спрашивала Алена.
-   Ну что дурью маяться! – Прямого отказа Коля всегда избегал,  а в Корлики - ох, как не хотелось тащиться – в такую-то даль, четыре часа туда, четыре – обратно! И что на Алену нашло? – так он думал.
-   Ты прямо скажи, поедешь или нет?
-   Да неохота…
-   Тогда извини… - Алена встала, зашла Пустовалову за спину и вдела ему в волосы расческу – Это в твоих интересах. Одевайся, пошли.
-   Хорошо.
Аленины родители уехали на дачу с ночевой. Она завела Колю себе домой на кухню, одела ему на голову отцовскую кепку, и для верности примотала бинтом, чтобы расческа не выпала. В таком виде она оставила своего друга ночевать. Вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и облегченно вздохнула. Еще ни разу ей не давалось так просто и спонтанно такое сложное заклятие.
«Айпин – шаман из национального поселка.»
Слыша это, Алена представляла себе чум где-то на отшибе, а в нем – черного от грязи и копоти ханта с бубном, с оленьими рогами на колпаке и в ожерелье из медвежьих когтей. Но дом колдуна оказался большой избой из бревен «в лапу» с кружевными занавесками на окнах, с антенной на крыше и с гаражом. А сам Айпин походил на мужика с «Очакова» еще больше, чем Иванов, только выглядел постарше лет на десять.
Он рубил на дворе дрова (извините за каламбур), когда через открытые ворота вошли Алена с Колей, и даже не взглянул на гостей, а только бросил им через плечо: «проходите в дом, я сейчас, баню затоплю».
-   Вам помочь? – спросил Пустовалов.
-   Сам. Мне полезно. Чайник там поставьте. Заварка на полке, на окне пирог, угощайтесь. Я минут через десять.
«О здоровье заботится. – подумала Алена про себя – Значит, не покупает его у других, как Иванов. И от людей не прячется. И гостеприимный, а тот за все время даже чашку чая ни разу не