Двое

все будет хорошо.
Упомянутая Марья Васильевна оказалась очень симпатичной пожилой женщиной. Она тоже сказала: - Не волнуйтесь, деточка!  - Задавала специфические вопросы. В конце концов, велела отдохнуть и выспаться.
Она позвонила по телефону: - Петр Константинович, забирайте вашу протеже.

Пришел Петр, один, без Амбруаза Паре, попросил Соню подождать его в коридоре. Вышел из кабинета, стирая с лица ухмылку. Он привел Соню в свой кабинет, по телефону попросил принести им кофе, а Никиту вывел на минутку в коридор. Они немножко поговорили о погоде и распрощались. Никита взял ее за руку, как будто давно не видел и соскучился.
- Все в порядке, маленькая?

Вечер этого дня был совершенной идиллией. Они слушали музыку, вместе готовили ужин. Ужинали в столовой при свечах, хотя можно было спокойно поесть во дворе около той чудной печки. Соня все не могла решить, как правильно говорить,  во дворе  или  в саду? Это не садоводство, но зелень сплошная. Прямо на участке растут великолепные сосны. И черемуха. Как должно быть дивно она цветет здесь весной!

Соня спросила Никиту, откуда в столовой эта амфора. Оказывается, он интересуется археологией, мифологией! Потом он покажет ей, у него в кабинете есть еще кое-что интересное.
А еще они гуляли вокруг дома.
Никита обнял Соню, коснулся губами ее волос, сказал: - Идем.

Поднимаясь следом за ним по лестнице, Соня знала, что формально она сейчас будет изменять Игорю, но вдруг поняла, что ждет этого сама.
Темно, и сладко, и тепло.
Неужели он мафиози?
Я делаю это только ради Игоря.




Соня проснулась, потому что что-то касалось ее губ. Она открыла глаза.  Какая прелесть, клубника! Прямо на кровати стоял такой специальный поднос на ножках, а на нем тарелка со свежей клубникой, чашка кофе, сахар и сливки. Как будто снова вернулось клубничное детство.

Никита тоже пил кофе, присев боком на кровать. Выпив, он поставил чашку на столик и начал кормить Соню клубникой. Ему, видимо, нравился сам процесс.   "Кормил с рук"!  Скоро начал баловаться, водил ягодкой по щеке, по плечу. Прямо вторые "Девять с половиной недель".  Сначала раскрасил ей плечо клубникой, а потом, конечно, клубнику нужно было слизать.

Он предложил провести день на пляже. Соня надела купальник прямо под платье. Когда вышли из дома, Рамзес заглядывал в лицо Никите, словно спрашивая, куда они идут. Шел рядом почти в ногу с хозяином.  Никита был в одних джинсах. Соня украдкой бросила взгляд на его руки и плечи. Ничего не поделаешь, нравились ей мужские плечи! Поэтому, когда ей в босоножку попал камешек, она не без удовольствия именно за плечо  Никиты взялась, чтобы потрясти ногой.

На пляже, как Никита ей объяснил, нужно уйти подальше от людей, потому что они с собакой.
- Это не собака, это ангел.
- Значит у меня два ангела?
- Неужели кто-нибудь может возражать против такого соседства?
- Все люди разные. Кто-нибудь с детьми,  дети могут испугаться.

У Никиты были роскошные купальные трусы, длинные, синие с белым. Вдоль берега катались разные спортсмены на парусных досках, а один гонял на буксире у парашюта. Соня загляделась на него. Она никак не могла понять, как он поворачивает, ведь направление ветра не меняется. Никита посмеялся: - А он сам в парус дует!

Пошли в воду. Соня поплавала недолго и там, где неглубоко. Никита поцеловал ее в щеку и ушел плавать там, где глубоко и далеко. Вернулся нескоро. Полез обниматься, мокрый.

Уходя с пляжа, зашли в кафе. Мимо него нельзя было пройти. За стойкой был симпатичный, очень молоденький мальчик, кудрявый, в белой рубашечке с узором, похожим на вышивку. Никите  - пиво, ей – кофе и мороженое.
- А где Рамзес?

Никита улыбнулся и сказал, что Рамзес пиво не пьет. Правда, скоро пес пришел к ним под столик. Положил теплую морду Соне на ногу, рядом с ее босоножками, которые она кинула под столик. Похоже, Никита с Рамзесом давно проделывают этот номер с незаконным проникновением собаки на территорию кафе.

Перед уходом Соня спросила у  бармена, есть ли в Солнечном книжный магазин. Мальчик задумался.  (Вопрос, конечно, сложный)
Никита обхватил ее за плечи и вывел из кафе. Да он ревнует!

_ Тебе больше не у кого спросить про книжный магазин? Что тебя интересует?
- Шлинк.  Книга совсем свежая, перевод, конечно. Называется  "Чтец".
- Я понял.

Они прошли по каменной дорожке. Соня села на скамью, чтобы обуться. Скамья была теплая, нагретая солнцем. Он присел перед ней, отряхнул песок с ее ног и надел ей босоножки. Он ласковый.

Когда они вернулись на дачу, сонино моральное падение продолжилось. Никита попросил ее раздеться, и сам уже торопливо стягивал с себя футболку. А на нее смотрел таким тяжелым взглядом, что она подняла руки к лицу, закрываясь ладонями. Без подоконника он никак не мог обойтись! Какие же у него теплые руки. На ухо сказал, что мечтал об этом весь день.

После ужина он снова кормил ее ягодами  "с руки". Соня никак не могла понять, кто приносит ягоды. Ведь он сам не мог сходить за ними и вообще за продуктами, он не оставлял ее ни на минуту. Он надел ей черешню на ухо, как сережку. Так ей делали, когда она была маленькая.

Соня попросила рассказать ей про амфору. Очень уж она ей понравилась. Никита сказал, что к его великому сожалению, амфора не настоящая, это имитация. Он повел ее в кабинет, показывать, что у него там. А там! Всякие книги по мифологии, археологии, словари, черепки, фотографии. Одна стена была целиком  "музейная". На подставках две декоративные тарелки с росписью. Соня попыталась прочитать греческие буквы. Кто  здесь изображен?  Оказалось, Ата и Ананке. Богиня безумия и богиня судьбы.  На полочках стояли разные горшочки, сосуды, еще две маленькие амфоры. Эти две были в стеклянных футлярах.

Соня  всегда уважала людей, которые знали и любили еще что-то помимо простого зарабатывания денег. Вернувшись в столовую, она снова рассматривала амфору. А потом, неожиданно для самой себя, сказала Никите, чтобы он не огорчался. Будем считать, что она настоящая.
- Ты прелесть, - ответил он.

Ночью в спальне он посадил ее себе на грудь и трогал ее руками. Загорает ли она без купальника? Наконец, он придумал ей прозвище. Или для криминального авторитета нужно говорить  "погоняло"? Соня была начитанной девушкой. Он сказал, что будет звать ее Нэко-тян, по-японски это  кошечка.  Соне это понравилось, только она постаралась не подавать виду. До сих пор ее называли просто Сонькой.

Никита положил свои ладони ей под попку и посадил к себе на самое нужное место. Соня слышала, как бьется его сердце. Не надо лгать самой себе, она получала громадное удовольствие. Мелькали самые подлые мысли, но она их отгоняла.




Завтрак снова был подан в постель, хотя Соня уже хотела сама встать и сварить ему кофе.

В этот день Никита повез ее  куда-то далеко-далеко, где на неведомых дорожках еще можно было увидеть следы неопознанных невиданных зверей.

Она не стала надевать свой черный сарафанчик, все-таки на природу едем. В сумке было в запасе еще и серое платье в турецких огурцах. Чистенько и свежо. Никита сначала повез ее в Сестрорецк, там, в обувном магазине он купил ей светлые мокасинчики, чтобы, как он сказал, она не ходила по лесу в своих босоножках, состоящих из одних ремешков.

Они долго ехали сначала по одному, потом по другому шоссе, все  дальше углубляясь в дебри Карельского перешейка. Иногда  Никита даже смотрел по карте, туда ли они едут.
Никита  рассказал, что где-то там, в  лесу, было место, куда он с друзьями ездил еще в студенческие времена. Место было такое дикое, что Соня была готова увидеть не только следы, но и самих невиданных зверей. Они еще немножко проехали по бездорожью и остановились на небольшой опушке на берегу озера, заросшего по берегам травой. В той части леса, где они находились, деревья росли разные, были сосны, были лиственные, много кустов, а на  другой стороне, за озером,  росли в основном старые ели, с их ветвей свисал мох. Основными красками были черная и зеленая. Под деревьями было темно, почти черно, по контрасту с ярко освещенным солнцем берегом. Не чувствовалось даже ветерка, и было тихо-тихо.

Никита поклялся, что здесь никогда никого не бывает, что здесь можно загорать без купальника. Господи, он все про то же! Рамзес обошел место предполагаемого пикника, не выражая ни малейшего беспокойства. Никита расстелил захваченный из дома коврик.

Пошли купаться. Соня не любила вязкое дно, тогда Никита отнес ее на глубину на руках. Поплавали. На берег тоже на руках. После Никита купал Рамзеса. Соне велел отойти подальше. Сначала он намылил пса специальным собачьим шампунем, обливал водой из полиэтиленового ведерка, а потом стал бросать в воду подобранную на берегу палку, чтобы Рамзес выполоскался сам. Увлекательное зрелище! Пес отряхивался на берегу, брызги летели во все стороны.  После купания Никита старательно вытер собаку,  положил на уголок коврика и даже накрыл каким-то одеяльцем. Рамзес, кажется, задремал, как и положено после мытья.

Никита расположился около лежащей Сони, щекотал ее травинкой, смешил, безобразничал, развязал ей лифчик. Соня обиделась на него, а потом рассердилась сама на себя. Дура! Он относится к ней по-царски. Неизвестно, по-человечески ли, но что по-царски, это точно. Не нужно делать никаких сравнений.  Соне Никита понравился. В нем не было ничего криминального.

Никита стал ласкаться, обнимать, опять назвал ее Нэко-тян, и все завершилось, как вчера у окна. Соня поймала себя  на том, что с удовольствием ждет, когда он прижмется к ней. И все будет здорово, как в прошлый раз. Или еще лучше. Было действительно лучше, чем в прошлый раз. Повернув ее лицом к себе, он в первый раз поцеловал ее в губы. Они опустились на коврик. Никита снова держал ее на коленях, как ребенка.

Он назвал ее  "радость моя". А так ее никто не называл прежде.

Видимо он никак не мог успокоиться, а еще раз потревожить Соню не хотел, потому что сказал, что пойдет поплавает. Она поднялась вместе с ним и тут же, ахнув, зажала себе рот рукой. Метрах в пяти от них на заросшей просеке, по которой они приехали, и где оставили машину, стоял огромный лось. Никита прижал Соню к себе и прошептал, чтобы она не шевелилась.

Соне показалось, что лось был так огромен, что размах его рогов (или размах бывает только у крыльев?) достигал двух метров. Лось ободрал губами листья и кору с какого-то кустика, внимательно, как Соне показалось, посмотрел на них и, повернувшись, медленно пошел прочь по просеке, а потом свернул в лес.
Только теперь она смогла вздохнуть.
- Как я испугалась!

Никита, успокаивая, гладил ее по спине. Соня обнаружила, что, когда при появлении лося она ухватилась за  Никиту, то запустила от  страха ногти ему в бок, как кошка. Вон какие следы! Но теперь она боялась остаться одна.
- Не бойся, здесь Рамзес. Кстати, где этот телохранитель? Дрыхнет!
- Лось его не почуял? Не испугался?
- Чего лосю бояться? Не бойся, лось больше не придет. Он на тебя посмотрел, понял, что я в надежных руках, и пошел дальше по своим делам. Успокойся, Рамзес с тобой.
- Звучит, как  "Господь с тобой".
- И это тоже, - ответил Никита.

Успокоив Соню, он все-таки ушел