Миша обтерся полотенцем, надел шорты, спустился в машину, чтобы узнать, не искали ли его. Моторист копался с дизелем, третьего механика не было. Миша спустился в котельное отделение. Котельного машиниста также не было, но горловина танка бала отдраена, крышка лежала рядом, а в танк спускался кабель от переносной лампы. Миша заглянул в люк. До воды было полметра, и из нее торчали две испуганные головы!
- Ах вы ж мерзавцы! А потом мы эту воду пьем!?
- Да нет же - заговорила из танка голова третьего механика – это котельная вода. Залезай.
- Нет уж, спасибо! Я предпочитаю забортную воду.
Парни рассмеялись, всем было известно, чем обернулась для Миши забортная вода. После купания третий механик попросил Мишу никому не говорить о том, что видел.
- Андрей, я тебе не буду обещать, что никому не скажу, но я тебя сейчас удивлю, и ты сразу успокоишься. Дело в том, что ты сейчас после купания. И я сейчас после купания!
- ?!
- Я купался за бортом, и я нашел союзника, который меня прикроет в случае чего. Лучшей кандидатуры на эту роль и придумать трудно! А теперь пойдем, тебе полагается приз за тайное ночное купание.
- Какой еще приз? – с опаской спросил Андрей.
- Увидишь.
Миша привел Андрея в мастерскую и загрузил его банками со сгущенкой.
- Откуда это?
- Андрей, это лишь часть приза, я намерен открыть тебе страшную тайну, я открою тебе сам молочный источник!
С этой ночи Миша стал купаться за бортом почти каждую ночь. Он смастерил себе маску из электрической защитной перчатки со стеклом из плекса. Для страховки использовал линь достаточной длины. Акул перестал бояться, потому что мог смотреть под водой через маску, и видеть весь подводный корпус судна. Вода хорошо подсвечивалась забортными прожекторами, и была так прозрачна, что иногда можно было смутно увидеть под водой корпус другого судна, если суда сближались. Он даже перестал предупреждать вахтенного механика, поскольку тот знал, где Миша может быть.
Последнее время Миша старался под конец вахты быть в мастерской. Дело в том, что в шесть часов уборщица приступала к уборке коридора и заканчивала эту уборку как раз у мастерской. И заходила к нему, чтобы перекурить. Она была старше Миши лет на пятнадцать, и даже не очень красивая, хотя со временем казалась Мише все красивее. Еще она не носила лифчика, а кофточки становились все прозрачнее. Искушение потрогать эту грудь возрастало с каждым днем. И наконец, Миша ему поддался. Уединяться с ней можно было в судовом лазарете, от которого у Валентины были ключи.
Самое сложное в работе рыбака – отсутствие сексуальных контактов. В этом рейсе Миша решить эту проблему никак не мог, все дамы были категорически заняты еще до его прихода на это судно, кроме уборщицы, как оказалось. Женщины на судах выбирают себе пару и остаются верны своему выбору, пока любовники не уходят от них сами. А случаются и многолетние связи, бывают и счастливые браки. А вот женских измен в рейсе практически не случается. Теперь у него была безотказная Валя, и основная проблема исчезла.
Миша безмятежно купался за бортом, когда услышал характерный звук запуска дизелей. Он подплыл к трапу и ухватился за нижнюю балясину. Такое случалось и раньше, когда в дрейфе суда сближались, и штурман принимал решение отойти на безопасное расстояние. Машину запускали на несколько минут, судно отходило, и снова ложилось в дрейф. Но впервые Миша был при этом за бортом. Ему захотелось проплыть немного на буксире. Скорость была невелика, струи воды приятно обтекали тело. Он не заметил, что траулер делает циркуляцию. Ветер был не сильный, и с подветренного борта волны были небольшие. Пока судно не повернулось против ветра. Внезапная волна оторвала Мишу от трапа, и он отлетел на всю длину страховочного линя. Он стал перебирать руками линь, чтобы добраться до трапа, но следующая волна опять его отбросила. Он понял, что не сможет удержать руками скользкий линь, а ситуация становилась опасной. Кое как ему удалось подвести линь под ногу и застопориться. Он стал понемногу продвигаться по линю с помощью рук и ног. Наконец добрался до трапа и забросил ногу через балясину. Ему удалось подняться по трапу и влезть в иллюминатор, хотя силы были на исходе. Как только он оказался на верстаке под иллюминатором, дизеля заглушили. Он нервно засмеялся и оглядел себя. Вся левая сторона тела была изрезана ракушками, он был весь в крови. Пока боролся с волнами, не замечал острых ракушек, которыми оброс борт судна. Порезы не были глубокими, но подсыхая, стали довольно болезненными. Но это было не так важно, главное – как теперь все это скрыть от любопытных взглядов? Придется надевать брюки и рубашку, что тоже было подозрительно, поскольку все ходили в одних шортах. Хорошо хоть порезы перестали кровоточить, хотя казалось, что они издают треск при каждом движении. Пришлось Мише ходить одетым, и огрызаться: «проказу подхватил», «любовницы горячие», «мутация началась», «в молоке сварили» - эта двусмысленность пользовалась особым успехом, потому что относилась к реальному молоку, запасы которого стали заметно убывать, потому что пить его стали уже в каждой каюте. Администрация не могла понять, откуда молоко берется, хотя даже к ним молоко понемногу стало просачиваться через третьи руки.
Когда порезы зарубцевались, Миша продолжил ночные купания, после чего порезы стали быстро исчезать. У него было хорошее настроение. Он считал, что сумел одержать победу над запретами, которые производит несвободный режим. А олицетворением этой несвободы на судне был помполит. Бездарная, бесполезная личность на судне. На предыдущем траулере помполит почти не выходил из каюты, поскольку кропотливо строил металлические модели судов. Миша как-то видел эти изделия. Тот хоть никому не мешал. А этот замучил моряков своими обходами кают, своим вечно сварливым тоном и своей непроходимой тупостью. Миша хорошо помнил его злобные слова после купания. И он ненавидел помполита.
У Миши был ключ от фотолаборатории. Еще в начале рейса на общесудовом собрании этот же помполит задал вопрос, кто умеет фотографировать, и у кого есть фотоаппарат. Миша поднял руку. Помполит позвал его к себе и сказал, что планирует повесить доску почета, где будут висеть фотографии членов экипажа, отличившиеся хорошей работой. Он показал Мише пустующую каюту на главной палубе, которую предложил оборудовать под фото студию и фотолабораторию. Так у Миши оказался ключ от этой каюты. Он расположил там мощные лампы вместо юпитеров, натянул простынь для фона, изготовил красный фонарь для проявки пленки и для печати фотографий. И фотографировал, кого назначал помполит. Потом помполит эту идею забросил, потому что чувствовал ненависть каждого члена экипажа к себе. Однажды помполит с доктором зашел в каюту со своим дурацким обходом, провел рукой по динамику судовой трансляции, и обнаружил там пыль! Он взялся отчитывать Мишу. Миша вспылил.
- Вы бы хоть на перегруз ходили, вы даже этого не делаете, хотя обязаны. Вам бы только портить жизнь людям, которые пашут в жаре по двенадцать часов в сутки!
А перегруз продукции на рефрижератор закончился днем раньше, и помполит от работы уклонился.
- Как вы разговариваете с политработником?!
- Как вы того заслуживаете.
- Верните мне ключ от фотолаборатории!
Миша отдал ключ и помполит с доктором ушли.
Недели через две после перегруза на судне прозвучал сигнал пожарной тревоги, аварийной группе приказали приступить к тушению пожара на главной палубе по правому борту. Горела фотолаборатория. Ее потушили быстро, потому что пожар не распространился на соседние помещения, но каюта выгорела полностью, потому что поздно был замечен пожар.
Миша сразу понял, почему пожар возник. И что ему нужно сделать, чтобы себя обезопасить. С помощью электротехнического журнала он выяснил дату, когда помполит забрал у него ключ от фотолаборатории, и написал рапорт на имя капитана, на котором поставил надпись «копия». Оригинал рапорта он оставил себе. В рапорте было указано, что по предложению помполита он оборудовал фото студию тремя судовыми лампами подсветки мощностью по 500 ватт для кратковременного включения при съемке портретов. Указал, точное время, когда у него был изъят помполитом ключ в присутствии судового доктора. И указал предположительную причину пожара – оставленные включенными лампы подсветки.
В тот же день Стрельцова вызвали к капитану. Миша взял свой рапорт и поднялся в капитанскую каюту. У капитана сидели старпом, стармех и помполит. Миша с ходу заявил, что принес рапорт по поводу сегодняшнего пожара. У капитана и помполита вытянулись лица. Капитан прочитал рапорт и сказал: «вы свободны». И это было странно и смешно, поскольку официальный вызов к капитан-директору потребовался как бы для того, чтобы сказать единственную фразу «вы свободны»! Миша смеялся. Он выстроил в воображении сцену, произошедшую у капитана после его ухода:
Помполит: «что он там написал?».
Капитан: (угрожающим тоном) «читаю …».
Старпом, стармех: (прячут ухмылку).
Помполит: (суетливые, неубедительные оправдания).
Капитан: (мстительно) « этот рапорт я вынужден буду приложить к судовому журналу, в котором отмечено чрезвычайное происшествие на судне».
[justify]Может было все не так, однако Миша понимал, что вручил капитану
