Будто воры… на двух разных берегах.
- Черт! А салат-то никто не посолил! – возмущенное Андрея.
- А соль где? – взвинченное Вали.
- А ее кто-то приносил? – ехидно скалится Шмелев.
- Б**дь! – нервическое Насти. – Че ты ржешь, Глеб? Я так-то тебя и просила это сделать. Единственное, что тебе поручили!
- Да ладно? – искренне удивление. Гогочет. – Не было такого, не наговаривай.
- Вань, сходи, пожалуйста, на кухню. Там я на столе видела. Просто тебе оттуда ближе к дому, а я пока вылезу… - привстала со скамейки.
- Да сиди ты! – раздраженное Димы (которого та невольно задела).
- Да, хорошо, сейчас! – торопливо выпалила я, в момент сорвавшись с места.
- Да-а, ей только и ходить, - слышу голос Кати сквозь смех.
- Ну так ты бы сходила, - ехидное Насти.
- А шашлыки хоть кто-то посолил? – доносится с улицы хохот Рыжика.
По сеням – и в дом.
К столу.
- Да че уже спрашивать и возмущаться? – слышу голос Феди сквозь смех. – Кому что не так – сам себе досолит.
- Да майонез соленый! Что вы как маленькие? – раздраженное Вали. – Я никогда не солю, когда не майонезе замес.
- Че, опять горелые будут? – хохочет Всеволод.
- А кто здесь? – внезапно раздалось позади меня, до чертиков напугав, невольно вырывая из размышлений; тотчас схватил меня за талию и нагло прижал к себе. Косой взгляд: Шмелев. Да и голос признала.
- Отпусти! – гневное мое, попытка разорвать противные объятия.
- Ой, да ладно! Ванёк! Не брыкайся! – пошло скользнул рукой по телу и сжал до боли мою грудь.
- Глеб, отпусти! – громким рыком. И снова тщетные рывки – куда я, идиотка, против его дюжей силы?
- Сладкая моя, ну не сопротивляйся. Давай побалуемся! – и снова движение мерзких лап. Скатился, попытался забраться мне под сарафан.
- Отвали, ублюдок! – отчаянно завопила я, при этом чувствуя уже, как его похоть упирается в меня.
Гадкий, слюнявый поцелуй в шею.
- Шмелев! Шмелев не надо! Глеб, молю! – бешеное давление, попытки ударить его локтем в грудь.
Но вдруг его напор – и подал меня вперед.
Инстинктивно выставила руки вперед, упершись на стол, чтоб не грохнуться.
Вдруг стук двери.
- Это че еще за х**ня?! – бешеное, девичье. Тотчас дал слабину мой захватчик – вырвалась я из объятий, отлетела в сторону, уже давясь слезами… и казалось, седея, заодно… осознавая всё то, что чуть не случилось.
- Глеб, ты совсем, что ли, о**ел?! – не унимается та. Узнаю Валю. Не смотрю на нее, да и едва что вижу за пеленой. – Те че, пи**дюлей давно не давали? Ты че творишь?
- А че? Че-то не так? – ироническое сквозь смех. – Или завидуешь?
- Чему? Был бы кто поприличнее. А то так… одна комашня.
Протискиваюсь. Мимо них – и прожогом на выход.
- Вань, подожди! – слышу вдогонку мне Валентины. – Соль принеси, - рявкнула на Шмелева.
- Соль принеси, - перекривил ее слова, паясничая, Глеб.
- Ваня, стой! – торопливый топот за мной – и нагнала. Буквально у двери уже, в сенях, нагнала. Схватила меня в свои объятия.
- Ты как?
Попытка заглянуть в лицо – не даюсь, отворачиваюсь.
Прижала к себе сильней – невольно уткнулась я ей носом в плечо.
- Тише, успокойся. Куда ты идешь? Чтоб все видели? Не фиг им знать всё это.
Покорно киваю головой, шмыгнув носом.
- А с Федей я поговорю. Пусть следит за своим пьяным другом. Хорошо?
- Нет! – отчаянно, сжавшись от окончательного расстрела ужасом, дернулась я. Не дала вырваться. Удерживает меня еще подле себя.
- Хорошо! Успокойся только…
- Ой, да че вы там? Ниче ж не было, - ядовитое гыгыканье проходящего мимо нас. – Только пощупал немного…
- Вали отсюда! – гневное, метнув на него презрительный взгляд. – А то сама тебе всеку!
- Бла-бла-бла, - едкое этого подонка.
Лязгнула дверь.
- Облапал, да? – шепотом.
Молчу, в позоре пряча лицо. А слезы новой волной, градом посыпались.
- С*кин сын! Гнида паскудная… - злобное чертыхание Вальки. Вдох-выдох. - Ко мне тоже как-то клеился, - неожиданно выпалила. - Пока я ему по я*цам, что дури было, не тарахнула… То еще зрелище было: скулил, что щенок. Ну, успокойся, Ванечка… - взор мне в лицо – невольно поддаюсь. Стерла слезы с моих щек. - Всё хорошо. А пьяные кобели… они такие. Если не научишься давать смелый уверенный отпор, то так и будут пристраиваться… Природа у них такая. Чуть градус по мозгам дал – как уже хвост трубой и чешется. Успокойся, прошу… А Федьке я скажу…
- Ну, Валь! – горько взмолилась я. Взгляд в очи на мгновение.
- Да не сдам тебя! – раздраженно. – Если так хочешь… Просто скажу, чтоб угомонил его. Сама же видишь… Не к тебе, так к другим пристанет – а там и до драки недалеко.
- О, б***ь! Не прошло и три года! – слышу радостный крик Шмелева с улицы. – Токарь, ты че, разучился ездить? Или дорогу забыл?
- Да эти… три дня собирались, - признаю раздраженный голос Артура.
- Пошли, - шепнула мне на ухо Валя. - Умоешься, выдохнешь. А то сча налетят – и начнутся расспросы. Хорошо?
Покорно киваю головой.
- Успокойся. Глеб придурок, но не насильник. У него просто… манера такая. Не зря ж ему мало кто дает, сама слышала… - тихо смеется.
Поддаюсь – криво улыбаюсь, давясь всхлипами.
- Если поначалу на моську и клюют, то чуть ближе узнают – и всё, как рукой снимает желание. С его-то мыслями в башке и дурным поведением… не знаю даже, как он вообще находит себе девок. А поначалу я даже сама на него заглядывалась…
- Да? – удивленно уставила я на нее взгляд (подчиняюсь – шагаю следом, топясь в ее заботливых объятиях).
- Ага, - ржет, кивая головой. – Дура я! Скажи?
***
Не выпуская мою руку из своей, утащила меня к колодцу.
Попытка набрать воды в ведро.
- Мда-а… - протяжное Валентины. – Вовремя у Гриба канализация забилась. Мучайся теперь с этим допотопным способом. Хорошо, что хоть для костра зажигалка нашлась, а не палочки пришлось тереть…
Невольно, криво улыбаюсь.
Глава 11. Явь
***
Так вовремя подоспевшие Токаревы, Серега, Ира и прочие… и вовсе утащили на себя всё внимание, а потому мне с Валей – практически ничего не досталось.
Забились в угол беседки.
Беглый взгляд на меня Феди – но тотчас его окликнул Артур, а потому… на том все и закончилось.
***
И пусть уже все поставили крест на шашлыках (и соль, и майонез, и приправа «не та», угли часто брались полымем), да всё же… блюдо удалось на ура. Оценил каждый.
И снова тост за тостом. Анекдоты, шутки экспромтом, стеб, и доставание парнями девушек – ночь пришла на порог нежданно.
Рогожин так ко мне за всё это время ни разу и не подошел… Сторонился, как мог… Хотя взглядом, как и прежде, не брезговал одаривать.
Устала. Устала я от всего… да и голова уже, почему-то, шла кругом. Хотя кроме мяса (шашлыка чуток – лишь бы отстали со своим «попробуй»), картофеля вареного, хлеба и сока апельсинового не ела, не пила.
- Че, спать? – уставилась на меня Катька, заливаясь хмельной улыбкой.
Молча, смущенно киваю головой.
- Пойдем. А тоже уже и я готова.
Выбрать комнату (небольшая, с одной кроватью – то, что надо, чтоб никто не мешал). Раздеваться не решились – а потому обе завалились, в чем были. Живо забрались под одеяло… и попытались уснуть.
***
Очнулась от странных ощущений. Явно что-то не так.
Вокруг полумрак. Но разглядела Его лицо. Дернулась в ужасе – удержал. Еще напор – еще усерднее стаскивая с меня белье.
- Глеб! Глеб, не надо! – отчаянно вскрикнула я.
Но тот только заведенно рассмеялся.
- Расслабься, малыш! Я нежно…
- Не надо! – визжу уже исступленно, брыкаясь, не давая завершить затеянное.
Тотчас резво навалился на меня, пресекая. Проник рукой меж бедер, сжал за плоть. А далее движение, высвобождая и дальше меня от белья.
- Ванек, расслабься! – напором.
- Прошу! Не надо! Глеб! Молю! – отчаянно, заклиная всех ведомых и неведомых Святых. Силой впиваюсь ногтями Шмелеву в кожу, отчего тот только ревностнее пытается раздеть меня до конца.
Чувствую его уже всего, как его плоть впивается в меня, разрывая рассудок на части.
Вгрызаюсь. Со всей дури. За щеку, за шею - сама не поняла куда.
Вскрикнул, отдернулся, невольно расслабив хватку, а потому мигом бросаюсь, слетаю я с кровати.
Встала, да грохнулась тотчас, запутавшись в одежине.
Машинальное движение, натягивая кружева, - и на четвереньках к двери.
Нагнал – да не успел схватиться – вылетела я прочь.
А дальше – ничего толком не помню. Только вспышки.
Как мимо толпы сиганула, громадную щеколду ворот открыла, в темноту нырнула…
Зов, крики эхом… девичьи, мужские…
Мчала… Мчала я, ошалевшая, куда глаза глядят. Сердце колотилось яростно, доходя от каления до предельных возможностей: вот-вот разорвется.
Еще несколько метров – и обмерла я, оцепеневшая… пришпиленная к месту, впишись взором в целое царство кошмара за железным забором: поле ветхих перекошенных крестов… в бледно-голубом свете луны.
Окоченела. Стеганул страх осознанием по рассудку, пустив заодно новую порцию адреналина по крови, давая на мгновение крохи ясности, дабы в конец сойти с ума.
Оборвалось. Внутри меня что-то оборвалось и рухнуло на дно.
Волосы стали дыбом. Слезы иссякли.
- Б***ь, Ваня! – бешеное вдруг за моей спиной.
Дернулась я испуганно, взвизгнув. Но ловкая хватка – и оказалась в его стальных объятиях, в цепях. Силой притиснул к своей груди. Пронзающим звуком на ухо, сражаясь с учащенным дыханием:
- Ты чего? – рыком.
Прижимается своей щекой к моей.
А меня трясет – откровенно колотит от безумия в лихорадке.
Орать – дико орать хочу, да захлебываюсь воздухом, жутью творящегося, что лезвиями всего навалившегося в мгновение на меня полностью раскромсала сознание.
- Что случилось? Что такое? – понимаю. Медленно, подчиняясь реальности, осознаю: Федька. Со мной Федька. Мой Федька.
- Зай, что случилось? Ваня! Ванесса… Хорошая моя, ну не молчи! Я тебя умоляю…
Еще сильнее стискивает в своих объятиях.
Сверлю его взором. Глаза в глаза, да от столь близкого расстояния теряется фокус.
[justify]Холодно. Мне до безумия…