- Просто… Рогожин, Вы на меня сегодня дурно влияете… - хихикает, задыхаясь уже от желания.
- Это я-то? – возмущенное сквозь смех. Отстраняюсь. Оперся руками по бокам. Очи в очи.
- Ты… ты, - бархатом. Прижалась ко мне, пробираясь руками под футболку, гладя живот.
Выгнулась кошкой на мне, и снова сжала бедра, притиснулась ко мне вплотную, да так, что ощутил ее собой. Жажда напряжением передалась, разразилась во мне, откликнувшись новым, срывающим уже с катушек, зовом продолжения. Невольно облизался. Гулкий, похотливый, заводящий стон этой заразы.
- Федь, ну… - отчаянное ее, вымаливая участия.
И снова движение, имитируя секс.
- М-м-м… - протяжное, сладострастное. – Ты сегодня такой зверь, - паясничает, гадина.
Невольно улыбаюсь, поддаваясь на ее настроение, ловкие покачивания, движения на мне, ласку рук, губ, языка не шее, посасывания мочки уха. С*чка. Да даже в одежде… эта негодяйка умеет доставить удовольствие. Адреналин по крови. Желание взрывом.
И снова стон.
- Инна! – гневно. Тотчас дернулся я, осознавая, что еще одно ее движение – и верно сорвусь.
Силой заставляю ее замереть. Лицом к лицу. Впивается поцелуем в губы. Взвыл от жути. От голода. Но, короткий, машинальный ответ, и вновь пытаюсь ее стащить с себя.
- Это из-за нее? Да? – отчаянное сопротивление. Поддаюсь – замер.
Отстранился немного назад, дабы отчетливо видеть лицо Инессы.
- Ты опять? – злобное.
- Ты уже сколько времени от меня бегаешь: то одно, то другое, - несмело, но окончательно. Опустила смущенно взор. – Скоро глобальное потепление даже приплетешь. Я устала. ЭТО Я! Я устала, - взбешенное. Очи в очи. – Федь, хватит, а! Не нужна, скажи! Чего ты меня мучаешь?! – взмах ресниц и потекли по щекам слезы.
Сжалось от боли мое сердце. Потух пожар.
Идиот. Какой же я идиот!
- Ну… ну хватит, - в момент дернулся. Прижал ее к себе – поддалась. Поцелуй в щеку. – Малыш, не плачь. Всё наладится.
- Но не с тобой, да? – горьким шепотом.
- Успокойся, - сильнее стиснул ее в объятиях. Робкая дорожка поцелуев по щеке – и слились губы в запойной ласке.
А перед глазами… Ваня.
С*ка.
Резво оторвался, отстранился. Притиснул к груди свою несчастную, зарылся носом в волосы. Шумный, горестный вздох.
Как бы я не старался… а всё равно в итоге – предатель.
Как не крути, а для обоих - гнида.
- Ин… давай спать? – отваживаюсь на звук.
- Так он… вроде, как готов же… - улыбается, смущенно закусив губу. Взгляд впился мне в глаза. – Давай, я все сама сделаю? Я сверху? Ну… - дует свои красивые, пухлые губки.
Нервически сглотнул я слюну. Мне кажется, я сейчас точно волком взвою и взорвется мозг. И не только… мозг.
Напором:
- Ин, давай спать, - твердо и решительно.
И снова сопротивление. Но мое стальное выжидание – и сдалась, слезла с меня. Разалелась рядом. Вторю ей. Руки сжались в кулаки.
Взоры в потолок. Как бы теперь еще успокоится.
Придурок.
- А ты бы хотел жить в деревне? – не унимается мой палач.
- Спать, Ин. Спать, - едва уже не чиркая от злости зубами.
***
(В а н е с с а)
Уснула. Видимо, алкоголь и полоумные грезы о том, как бы сейчас утопиться в этом озере (которое битый час сверлила взглядом), убаюкали, утащили меня в хмельной сон.
Дернулась я от очередного выстрела луча света мне в лицо. Прикрылась рукой.
- Ах, вот ты, б***ь, где! Ва-ань, - протянул с укором. Узнаю голос Шмелева.
Движение ближе – и присел рядом. Уложил свой фонарик на землю, рядом со мной.
Морщусь, но все же всматриваюсь в его лицо – дабы в конец увериться, что не спутала «гостя».
Глеб. Хорошо или плохо, но Глеб.
- Мы там уже все обыскались тебя. Рогожин уже целую взбучку всем устроил и истерику. Крестовый поход организовал.
И снова этот Рогожин! Будь он уже неладен! НЕНАВИЖУ ГАДА!
- Ты че это… сюда забралась? – продолжил мой фанатик доставучий. - Я тебя там всё ждал, выглядал… А ты… Ты че… - вдруг движение куда-то вбок. Тихо смеется: - В одно жало, что ли, всё выдула? – поднял (не сразу разглядела, поняла) бутылку, покачал ее, оценивая заодно и на свет степень наполненности тары.
- Потуши фонарик, пожалуйста, - невольно поморщилась я, вновь прикрывшись рукой, не выдерживая уже ничего. – Глаза болят.
Шорох – поспешно подчинился. В момент разлеглась тьма.
Движение ближе ко мне, по-прежнему вприсядку (едва различаю очертания в размытом свете далекого лживого светила).
- Ты встать-то хоть сможешь? – и снова смех. Обдал его запах. Запах дурмана – алкоголя и сигарет. Ужалило чужое тепло.
Попытка обнять меня, помочь подняться.
Но сопротивляюсь, не поддаюсь.
Обмерла я, расстрелянная, прожженная шальной мыслью.
- Глеб, - несмело.
- А? – дернулся. Ослабил напор. Поворот головы – и наши губы на расстоянии вдоха.
- Ты еще хочешь со мной переспать?
- Че? – оторопел. Окоченел, расслабив объятия.
Шепчу отчаянно, прикрыв веки. Давлюсь страхом. Ужасом.
- Ты еще хочешь со мной переспать? – чуть громче.
Заколотилось еще усерднее его сердце, грохоча громом, разливая жуткое волнение и во мне заодно.
- Вань, ты чего? – нервически рассмеялся, но тотчас осекся.
- Хочешь? – уверенно. Твердо я. Веки распахнула. Взгляды встретились. И пусть размытый фокус – вызов принят.
Резво впился поцелуем мне в губы. Несмело отвечаю, но еще миг – и отворачиваюсь.
Понимает всё по-своему – голодные, откровенные поцелуи в шею, скользя языком. Поежилась я от гадких ощущений. Но держусь – силу воли в кулак и терплю.
Пошло прошелся руками по телу, сжимая грудь. Резвый напор – и повалил меня на траву – подчиняюсь.
Забрался мне под сарафан – усердия снять его.
- Не надо, - взволнованно гаркнула, ухватив Глеба за руки.
- Че? – удивленное.
- Так. Давай так. Без прелюдий. Пока нас не застали…
- А-а, - радостное, сквозь смех.
К белью – и ловко стащил оное с меня. И снова покоряюсь, помогаю.
Шорох, звон ремня, высвобождая себя от одежины. Он. Прижался ко мне. Протиснулся меж бедер - безропотно обвилась ногами вокруг поясницы. Дрожу от разрывающего сознание страха.
И снова поцелуи – силится коснуться моих губ, но отворачиваюсь.
До боли в груди, до кома в горле мерзко, волосы дыбом встают, осознавая, что творю… и с кем. Но… не отступлю.
Федя… Федя. Мысли только о нем. И что они творили с Инной.
Отчаянный напор – боль до одури там, внизу. Сжимаюсь от кошмара. Еще его попытка. Нервический смех:
- Узкая какая… Ты там не ц*лка, случаем? – гогочет смущенно Шмелев.
- Нет, - нагло вру, еще усерднее отворачиваясь, увиливая от его ласк губ, языка. А слезы уже застыли на моих глазах. Задыхаюсь. Вот-вот взорвусь рыданиями.
- Б***ь! Зай, расслабься! – нервозное. И снова его поступательные движения…
Боль. Отвращение. И снова сжимаюсь от ужаса.
Не могу. Не могу я так!
Но терплю.
- Вань… Вань, ты че, плачешь? – дернулся. Попытка заглянуть мне в лицо, но отворачиваюсь. Прикрываюсь руками. Хочет силой развернуть, отдернуть мои ладони – отбиваюсь. Резвое сопротивление: его, мое. Невольная драка. Сорвалась – зарыдала я вслух, захлебываясь эмоциями, сумасшествием.
- Б***ь! Малая, ты че?! – ошалев. Отстранился.
Отчаянно поджала я под себя ноги и еще сильнее завыла, сгорая от позора и никчемности.
«Уж лучше бы умерла. Умерла я. Умерла!» - набатом психопатия в голове.
Конченная я. Конченная! Лучше бы сдохла! Там еще – в больнице!
Убежал. Сбежал от меня мой почитатель.
Живо задергался на месте. Движения, натягивая на себя белье, брюки, - и умчал. Бросил одну, использованную. Вещь.
Глава 15. Цербер
***
Недолгие, жуткие мгновения безысходности – и новый поток света. Шороха. Отчаянная, тихая, гневная брань.
Обмерла я, запрещая себе дышать, в страхе выдать свое местоположение.
Но еще миг – и брызнул луч в лицо, зажмурилась, задергалась я, еще усерднее скручиваясь в клубок.
Тотчас прильнул кто-то ко мне.
Узнаю запах. А затем и голос раздался. Его голос:
- Зая, ты как?! Ты меня пи**дец как напугала! Ваня! – отчаянно. Пытается обнять меня, прижать к себе. Отворачиваюсь, пытаюсь сбежать от происходящего – да тщетно.
Но вдруг движение – и окоченел.
Испуганно устремляю на него взор, лихорадочно моргая, прогоняя пелену временной слепоты и слез.
Сверлит, в шоке впивается взглядом в мое белье, что все еще валялось, небрежно брошенное рядом, на земле.
Взор на меня, на ноги – отодвинулся, давая больше простора.
В лучах предательского фонаря и я… замечаю на себе мазки, следы крови.
- КТО?! – ошалевшим ревом. До неузнаваемости исказилось его лицо. Отпечатался животный оскал. – КТО ПОСМЕЛ?! – исступленно, холод от ужаса внутри меня. Дрожу от страха, осознавая, что натворила. И что грядет.
- Это Глеб?! Да, Глеб?! – убийственной проницательностью.
Тотчас сорвался с места, рванув во тьму, бросив рядом со мной свое светило.
Падая и вновь поднимаясь, отчаянно шатаясь, сколько сил есть, сноровки, опыта, рвусь вперед. На звук. На крик. На мат. На перепалку…
Еще минуты сражения с непослушным, колючим, стегающим по коже, рвущим до крови плоть, подлеском – и вынырнула к ним.
Заботливый свет луны – и я отчетливо различила две фигуры.
Шаг к ним – и окоченела.
Месил, что было дури, убивал. Федя убивал Глеба.
Кинулась в момент. Но рывок, напор, невольное движение – и отлетела я в сторону.
Карабкаюсь обратно на четвереньках. Исступленно ору:
- Я добровольно! Добровольно я!
Еще удар в полуживое, хрипящее тело – и застыл, словно расстрелянный.
Неспешный разворот. Взор на меня пустотою.
Пытаюсь встать, пошатываясь.
Но подойти ближе страшно.
- Что? – мертвым голосом.
- Добровольно, - едва слышно. Приговором… для самой себя. Уж лучше… меня убей.
Меня, Федь. Глеб не виноватый…
Но не отваживаюсь все это произнести вслух.
- Да… да не было ниче, - сражаясь со вдохами, прохрипел Шмелев.
- Что? – и снова колющее Рогожина мне в лицо, терзая взглядом. Выдерживаю напор. Стою, не шевелясь. Жду участия.
Отстраняется от своей жертвы неспешно мой Палач. Встает. Шаги ко мне ближе.
[justify]- Повтори… - уничтожающее