полразворота к окну. Он вжался спиною угол. Голова его опущена на грудь.
Со стороны кажется, будто он спит, закрывшись широким чёрным капюшоном от света.
Но Вильгельм не спит. Он следит за обстановкой в вагоне. Он настороже.
На пути из Москвы в Голутвин уже трижды проходили по вагону милицейские патрули.
Едва ли они специально кого-то выискивали (похоже, и никаких инструкций особых у них не было), да и проверок милицейские не устраивали, но сама частота их появления заставляла быть настороже.
Он не был в курсе последних новостей. Он ничего не слышал о чрезвычайном положении, введённом в Москве и Московской области несколько часов назад.
Когда в семь вечера транслировали выступление президента – Вильгельм отсиживался в тихом месте на границе Выхино и Люберец.
Потому новостные программы пропустил.
Но чувствовал: что-то происходит. Нехорошее для него. Потому…
Он бодрствует, хотя клонит в сон. Он решил, что сон сейчас – не для него.
Отоспится он потом. Когда найдёт заброшенный дом в хорошо известном ему (и только ему!) местечке под Коломной.
Вот там… Тишина… Старая яблоня у крыльца. Яблоки некому рвать. Место всеми забыто.
Крупные, желтые яблоки.
Чёрт!
Каким же медленным, невыносимо медленным кажется ползущий ход электрички!
Сон… Так трудно притворяться спящим, когда действительно хочется спать.
Обрывки фраз.
- Никого в метро не захватили. Да точно говорю! Мне один рассказывал – в тоннель он сбежал.
- Кто? Там пятеро бандитов было!
- В тоннель сбежал, под Москвой бродит…
- Да перестаньте вы слухи распускать.
- Точно, бродит! И что там министр знает? Он что, в метро ездит?
Вильгельм улыбнулся уголками губ.
«Ах, Крот… Слышал бы ты это!»
- Ой, господи! Да я теперь в жизни в метро не спущусь!
Женщина в расстёгнутой, не по сезону тёплой ватной куртке обмахивается сложенным вдвое полиэтиленовым пакетом, будто веером.
- Нет, и не уговаривайте!
Её никто не уговаривает.
- А мне вот Ельцин покойный приснился, - присоединяется к общей вагонной дискуссии старушка в старомодном вязанном платке, бережно прикрытом от дождя зелёной накидкой из болоньи. – Да, приснился вот… Синий весь, но весёлый! «Терпи» говорит «Матвеевна, терпи…» И давай на гармошке наяривать! К чему бы это?
- К дефолту, бабка, - серьёзно и сурово отвечает взъерошенный мужик, что рассказывал пассажирам о гуляющем под Москвой бандите.
- Да ладно вам слухи распускать! – кричит его оппонент.
Взъерошенный не отвечает.
- У меня на улице Молостовых племянница живёт, - шёпотом произносит кто-то. - Звонила… Говорит, вывозят. Эвакуация. То ли дым, то ли газ какой-то… В Новогиреево все перетравились. Со слезами и соплями бежали, кто как мог… А до Молостовых сразу не дошло, но их тоже на всякий случай.
- А этот… Магазин большой, - донеслось из другого конца вагона. – Это что творится? Маркет-то этот… Сколько там народу сгорело! Удавить бы этих бандитов!
Вагон загудел.
- Демократы довели… Я при советской власти тридцать лет прожил, и горя не знал! А с девяносто первого – покоя нет! То путч, то реформа, то приватизация… Тьфу! Террористов развели…
- Да при чём тут демократы? Их сколько лет уже у власти нет! Хватит на демократов валить! Это всё холуи президентские да питерские…
- Мужик, язык придержи! А то устроят тебе демократию в ближайшем отделении!
Лязг.
Створки дверей резко разъехались в стороны.
Разговоры мгновенно стихли.
Трое милицейских. Автоматы – наизготовку. То ли проинструктировало их областное начальство, то ли они и без того к службе серьёзно относятся, но работать по вагонному люду они начинают серьёзно и вдумчиво.
- Документы? Почему нет? Что, без документов передвигаетесь? А у вас что? Что в сумке?
Пассажиры, недовольно кряхтя, лезут за документами. У кого нет документов, заранее состраивают жалобное и плаксивое выражение лица.
- Лейтенант, да я откуда знал? С утра выехал, ни о какой проверке не предупреждали…
- Что, уже и в области прописку проверяют?
Лейтенант подошёл к Вильгельму. Стволом автомата приподнял капюшон.
- Кто тут у нас?
Вильгельм, будто спросонья, подслеповато прищурился и испуганно покосился на ствол.
- Бродяга какой-то, - резюмировал лейтенант. – Документы есть?
Вильгельм замычал, захлюпал носом и пустил слюну.
- Фу, зараза!
Лейтенант убрал оружие подальше от слюнявого бродяги.
- Вали из вагона, урод!
Вильгельм покосился на автомат. Сжался и втянул испуганно голову в плечи.
И подумал:
«Три ствола. Три обоймы. И подсумки у них имеются. Неплохо…»
- Да не трогай ты его! – крикнул лейтенанту напарник. – У него же вши, небось.
- И куртку стянул у кого-то, - прошипел лейтенант и сплюнул Вильгельму на рукав.
«Оружие… пригодится. Очень пригодится».
Выспаться можно и позже.
Троица, попинав Вильгельма немного, двинулась в тамбур. Время перекура.
Вильгельм выждал две секунды. Всхлипнул горько. И пошёл вслед за ними.
Пассажиры не обратили внимания на возню и вскрики за закрытыми дверями. Наверное, решили, что бьют служивые бродягу.
Да и шум быстро стих.
А минут через пять взъерошенный мужичок вышел было в тамбур попить пивка.
И с воплем кинулся обратно в вагон.
- Ой-я-я!
Выглянувшие в тамбур перепуганные пассажиры увидели лежавших на полу в ряд милиционеров со свёрнутыми шеями.
Кто-то дёрнул стоп-кран и электричка с лязгом и длинным, пронзительным, режущим уши свистом сбросила ход и остановилась. Так резко, что повалившиеся друг на друга пассажиры смешались в единую, суетливую и безумную, многорукую и многоногую массу.
Кто-то, выбежав в тамбур, открыл двери – и выпрыгнул прямо на насыпь. За ним последовали ещё трое.
Остальные остались в вагоне, лишь подальше отодвинувшись от страшного тамбура.
- Милицию вызовите!
Кто-то отчаянно давил на кнопку экстренной связи, но динамик лишь еле слышно шипел в ответ.
Кто-то потянулся за телефоном.
- Да чего вызывать-то? – мрачно заметил бородатый дачник, выбираясь из общей свалки. – Здесь она, милиция-то!
И он показал на трупы.
Кажется, в суматохе той никто не обратил внимания на то, что у одного из служивых пропал автомат. И у всех – обоймы.
А о бродяге… О бродяге тогда точно не вспомнил никто.
Вильгельм поправил прикрытый курткой автомат. Застегнул замки-«молнии» на карманах.
И двинулся прочь от насыпи – в лес.
Теперь до дома придётся добираться пешком. Примерно пятнадцать километров, по лесам и полям. С оружием и запасом патронов.
Впрочем, партизанский поход Вильгельма не пугал. Он обучен был и этому.
Да и сил хватает.
Волк на его стороне!
«Завтра к полудню буду на месте» решил Вильгельм.
Это с учётом трёх часов на отдых. И кружного маршрута. Ему же нельзя теперь попадаться на глаза. Никому!
Значит, только по глухим местам.
А их, по счастью, в Подмосковье хватает.
Ничего, главное – у него есть оружие!
Ещё бы пару гранат раздобыть…
Потом отдохнуть немного, отлежаться.
И… освободить доктора!
Без него нельзя продолжать борьбу!
Волк не простит…
Улицы маленького швейцарского городка, что расположился на самой границе с Италией, были тихи, сонны и особенно, по-утреннему, благоуханны.
Ставни пряничных домиков были раскрыты, и росяные лейки порхали над расставленными на подоконниках горшочками, кропя горной водою жёлтые чайные розы и красные цветы герани.
По набережной проезжали редкие машины, шелестом шин не распугивавшие тишину утра. У причалов на синей озёрной воде размеренно, в медленном ритме маятника покачивались лодки.
Городок этот так далёк был от беспокойной северо-восточной страны, нервозные и отчасти уже панические вести из которой не доходили до дремотных берегов альпийского озера.
Но именно в этот утренний час и в этом городке два человека обсуждали судьбу взметённой неожиданным вихрем истории далёкой страны.
Конечно, это были иностранцы.
Впрочем, швейцарские городки, маленькие и не очень, издавна были излюбленными местами встреч дипломатов, а равно и сотрудников совсем не дипломатических ведомств, и в уютных кафе, расположенных на старинных средневековых улицах, обсуждались, а то и решались судьбы куда менее спокойных, чем Швейцария, стран.
И эта встреча могла бы считаться организованной по классическому канону, если бы не два очень важных обстоятельства.
Один из участников этой встречи был российский дипломат, и, по негласному совместительству, сотрудник Управления (только четыре месяца, предприняв титанические усилия и проявив гибкость змеи земной и коварство библейского змея, сумел Шевалдин заполучить места в посольствах для своих сотрудников и легализовать их под дипломатическим прикрытием).
Санкции посла на проведение неофициальных этих переговоров у него не было, да и о самих переговорах посол не был проинформирован.
Это уже было нарушением и норм дипломатической деятельности, и классического канона «негласных бесед».
И договорённостей с МИДом… Но время поджимало, риск огласки был слишком велик и Шевалдин шёл напролом.
Он использовал неподконтрольный МИДу и посольскому персоналу сугубо ведомственный канал связи со своим сотрудником.
Выполняя инструкции Управления и следуя приказу Шевалдина, сотрудник встретился с…
Впрочем, о втором участнике встречи умолчим.
Имён у него было много, агентурных псевдонимов – и того больше. Должность он так же занимал дипломатическую.
И был так же уполномоченным лицом весьма влиятельной организации.
Родным языком его был английским, на нём беседа и велась.
В старой части города, под зонтиком кафе, пили они тёмный, по-итальянски крепкий и ароматный кофе, и говорили…
Первый вопрос был простой и житейский.
- Как добрались из Берна? Приключений по дороге не было?
Российский дипломат улыбнулся. Подчёркнуто беззаботно.
- Приключения были в посольстве. Надо было найти повод для поездки. В последнее время усилился контроль. Особенно за перемещениями…
- Вашими? – уточнил собеседник.
- Моими – в особенности. О, Герберт, а что было вчера!
Русский всплеснул руками.
- После этих новостей из Москвы… Кстати…
Лицо его на минуту стало скорбным.
- Я уполномочен руководством принести извинения за те неприятные и незапланированные нами эксцессы, имевшие место при реализации согласованных планов…
- Оставьте! – прервал его Герберт.
- Мы искренне сожалеем…
- Приберегите сожаление для ваших соотечественников, - ответил Герберт. – И ваших деловых партнёров. Не исключаю, что «незапланированные действия» могли нанести урон их собственности. Мы относимся к этому, как к техническим накладкам и издержкам при проведении специальной операции. Нас интересует уровень эффективности ваших действий, а не их цена. В конце концов…
Герберт ободряюще похлопал собеседника по плечу.
- …Страдает ваша репутация. Если, конечно, у кого в вашей стране она ещё есть. Так что, Владимир, прошу не отвлекаться на детали.
Владимир вздохнул с явным облегчением и продолжил уже более уверенным тоном.
- Я пригласил вас, Герберт, так же для того, чтобы проинформировать о позиции нашего руководства относительно наших
