органов госбезопаности. Правда, каждый в разное время… Похоже, тогда они ещё не были знакомы. По крайней мере, дружеских отношений между ними, похоже, не было. Возможно, пересекалисб их пути эпизодически. По служебной необходимости… А вот потом – восемь лет работали вместе в службе безопасности одной формально коммерческой организации. Формально… Потому что на самом деле это была контора прикрытия. Обеспечение финансовой безопасности группы компаний. Это было прикрытие для мегаобъединения холдингов, в основном – ресурсодобывающих. Похоже, из этой структуры и выросло Управление… И ниточка от Никеева к Ратманову с той поры тянется… Но это так, к слову.
- В этой службе финансовой безопасности Ратманов работал в так называемой «группе раннего предупреждения». Отслеживал, так сказать, потенциальные опасности. В качестве одного из методов мониторинга использовался агентурный сбор информации. Одним из доверенных лиц Ратманова был офицер из вашей конторы, который по долгу службы собирал и коллекционировал различные печатные материалы экстремистской направленности… Или вообще, что-то необычное. Ваша контора не любит необычное?
Руднев вздохнул и почесал затылок.
- Да как сказать…
- Честно! – отрезал Мирагин.
- Не любит, - честно ответил генерал. – Бог его знает, что от него ожидать… Мы же системные! Нам порядок нужен, определённость.
- Конечно, - согласился Мирагин. – А вот Пётр Владимирович, похоже, немного не той породы. Увлёкся, знаете ли, экстримом. И, перечитывая как-то дайджест статей, опубликованных в малотиражных журналах… Знаете, были такие журнальчики, которые чуть ли не в подвалах печатали по сотне штук, для неформалов всяких? Не так давно попадались такие.
- Знаю, - ответил генерал.
И улыбнулся самодовольно.
- Сдохли, слава богу. Кого мы прикрыли, кто сам окочурился.
- Вот в таком вот журнале, - сказал Мирагин, демонстративно проигнорировав последнюю фразу генерала, - и была опубликована одна любопытная статья. Называлась она: «Социальная терапия». Статья довольно сложная и необыкновенно объёмная для подобного издания, так что и в кратком изложении растянулась едва ли на страницу. Потому, возможно, Ратманов ею и заинтересовался.
- Автор статьи писал о коллективе доктора Губера. В конце шестидесятых годов врач-психиатр из города Гейдельберга разработал нетрадиционную методику лечения больных путём активного привлечения их к террористической деятельности. Доктор, судя по всему, был крайне левых убеждений и сторонником не только сугубо медицинской, но и социальной терапии.
- Он считал, что капиталистическое общество само по себе является болезнью… Впрочем, тут лучше процитировать самого доктора.
И Мирагин громко, с выражением прочёл.
- "Капиталистическая сущность государства сама по себе является болезнью, поэтому она порождает психически больных людей; данная ситуация может быть исправлена лишь путем насильственной революции".
- Какого? – спросил он Руднева.
- Мало ли чудаков на свете, - пожав плечами, ответил генерал.
- Таких – мало, - уверенно произнёс Мирагин. – До недавнего времени был один. А с некоторых пор, похоже, и продолжатель его дела нашёлся. Так сказать, Ленин после Маркса…
- Так вот, - продолжил Мирагин, - этот вольный интерпретатор марксизма Губер создал в своей психиатрической клинике особый коллектив больных, KSP.
- Не понял, - пробормотал слегка растерявшийся от столь интеллектуальной беседы генерал.
«Чего крутит?» подумал Руднев. «Сказал бы проще, чего делать надо…»
- Sozialistisches Patienten Kollectiv, - отчеканил Мирагин.
Генерал поёжился.
- Да я это… в немецком-то не силён.
- Можно и по-русски, - согласился Мирагин. – Коллектив пациентов-социалистов. Или коллектив социалистических больных. В разных изданиях я встречал разные варианты перевода. Суть, правда, одна. Коллектив социалистов-террористов, состоящий из душевнобольных. Один из девизов этой тёплой компании был: «Убивай ради внутреннего спокойствия».
- Хороший девиз? Вот так… А ещё: «Терапия через насилие». Тоже неплохо.
- Доктор Губер подошёл к делу основательно. Коллектив был разделён на рабочие кружки: диалектики, общего образования, минно-взрывного дела, фотографии, дзюдо и карате, радиотехники, религии и секса. Больные активно осваивали минно-взрывное дело, технологию диверсионной и агентурной работы. А ещё – рукопашный бой, диалектику классовой борьбы и, попутно, идеи самого Губера.
- И такая лечебная методика, похоже, давала определённый результат. Из неконтролируемых шизофреников больные превращались в настоящих бойцов революции.
- А вскоре «излеченные» Губером пациенты начали «лечить» общество. С 1969 по 1971 год группа провела серию террористических акций, после чего опомнившиеся власти арестовали доктора-социалиста. Но пациентов-социалистов и это не остановило. Они свою деятельность продолжили, и 27 апреля 1975 года захватили посольство ФРГ в Стокгольме. Правда, официально сию акцию провели боевики другой «лечебной» организации, а именно – РАФ. Но среди бойцов РАФ были питомцы Губера. Да и рафовцы… Той же породы правдоискателей.
- Больные-социалисты, кстати, так активно распропагандировали персонал захваченного посольства, так живо и в таких красках описывали страдания социальных изгоев, что сотрудники дипмиссии прониклись сочувствием к террористам. Отсюда, кстати, родом этот знаменитый «стокгольмский синдром».
- Так вот, и РАФ своё отыграл, и пациенты-социалисты ушли, так сказать, в историю. Но автор статьи, похоже, просто без ума был от этих красных романтиков. Изложив, и весьма подробно, историю пациентов Губера, он сразу же приступил к творческому развитию идей доктора. Таком творческому, что хоть святых выноси!
- Он, к примеру, признавая авторитет Губера и плодотворность его идей, считал, тем не менее, ошибочным ставку доктора на точечные удары, дозированный террор. В отличие от Губера, который собирался лечить общество, автор статьи предлагал это самое больное капиталистическое общество просто отменить. Дело не в порочности общественного устройства, считал автор статьи, а в порочности самой натуры человека, который реализует себя в приобретательстве, а не в творчестве. «Нормальность» среднего человека загоняет человечество в эволюционный тупик, выход из которого – революция.
- Таким образом, выход: не лечить, а истреблять. Истреблять Хомо обывателис вульгарус до тех пор, пока обезумевший человек не вырвет из мозга блокировку «нормальности»…
Мирагин откашлялся.
- Это я по записям цитирую. Фрагментарно… Там и пожёстче есть места. Там ведь ещё довольно густо всё было пересыпано цитатами из «Анти-Эдипа» Делёза и Гваттари. Знаете, эти рассуждение о капитализме и шизофрении, пустоте в изобилии, машинах желания. И так далее… В общем, теория социальной терапии в сочетании с практической мизантропией и с приправой из шизоанализа.
- Не удивительно, генерал, что ваши коллеги статейкой этой заинтересовались. Поначалу заинтересовались… А потом, видно, решили, что автор – безобидный чудак, коих немало по маргинальным изданиям шляется с многотомными опусами в обнимку.
- А вот Ратманов так не думал. Он статейкой явно заинтересовался. Его агент почти на неделю задержал передачу дайджеста в архив. Видимо, сначала снимал, а потом пытался вынести копию для Ратманова. Похоже, у него это получилось. Хотя режим секретности у вас жёсткий… А потом Ратманов через посредников собирал информацию об авторе статьи. Вот на этом мои ассистенты его и подловили! Автором статьи, как выяснилось, был вовсе не городской сумасшедший и бродячий проповедник Апокалипсиса, а вполне уважаемый, образованный и, главное, довольно известный в научных кругах человек. Он был автором многих научных статей, публиковавшихся в весьма солидных изданиях. Статьи эти и отслеживал, оставляя следы в библиотечных формулярах, Ратманов.
- Последователя гейдельбергского доктора звали Балицкий, Семён Сергеевич. Тоже, представьте себе, врач-психиатр.
Мирагин замолчал на минуту. Он словно не решался продолжить монолог.
Столь долгого молчания, да ещё и после малопонятного ему монолога, генерал не выдержал – начал клевать носом.
- Так вот, - неожиданно громко произнёс Мирагин.
Руднев встрепенулся и придвинул блокнот.
- Мы, похоже, идём по следам весьма опасного субъекта. Ратманов не зря следил за этим фантазёром и романтиком. Похоже, Балицкий разработал некую методику воздействия на сознание… В рамках, так сказать, своего варианта терапии. Методику трансформации больного сознания. Не зомбирования больных, не гипноза, а какого-то особого подчинения…
Мирагин развёл руками.
- Не знаю, что и сказать. Данные об экспериментах доктора то ли пропали, то ли… им помогли пропасть. Мы собирали информацию о Балицкому буквально по клочкам, по кусочкам. Пытались выложить мозаику… Ничего не выходит! Фантом какой-то…
И он погрозил кому-то невидимому пальцем.
- Но нет! Нас-то не проведёшь! Что-то утеряно, что-то сгорело, что-то украли и спрятали. Но такую жизнь не украдёшь! Главное – человек есть. Есть! Мы близко подобрались к нему, очень близко.
- В это воскресенье…
Мирагин показал на блокнот. Догадливый Руднев короткими росчерками начал записывать.
- …один наш сотрудник…
Мирагин улыбнулся.
- …точнее, сотрудница. Очень умная девочка, перспективный работник! Так вот, она встретилась с человеком, который был близко знаком с Балицким. Илья Аркадьевич Липпер, врач-психиатр. Сейчас на пенсии, а когда-то… О, величина! Блестящий учёный и практикующий психиатр, автор множества научных трудов, мудрец и патриарх отечественной психиатрии. Впрочем… Теперь, похоже, всеми забыт. Доживает дни свои в тоске и одиночестве, что нам, признаться, на руку. Проще, знаете ли, установить доверительный контакт.
- Когда-то именно Липпер оказывал протекцию Балицкому. Ну а уж когда Балицкий, по мнению Липпера, перешёл от научных изысканий к откровенному шарлатанству, пытался своего протеже остановить. Но к тому времени, похоже, вырос за спиной Балицкого невидимый ангел-хранитель, который позволил ему довести свои эксперименты до логического конца. До гибели…
Мирагин наклонил голову и прикрыл ладонью глаза.
Голос его теперь зазвучал как-то глухо и неразборчиво.
- Что-то случилось с его сыном… И пожар в доме… Похоже, Балицкий пошёл по трупам. Липпер задолго до трагедии порвал с ним отношения… Информацию восстанавливали по материалам прокуратуры. Погибла жена, погиб сын… Балицкого обвиняли в убийстве. Потом обвинение сняли, но из тюрьмы отправили прямиком в психиатрическую лечебницу. До документам он до сих пор там…
Мирагин неожиданно зашипел.
«Смеётся он так, что ли?» подумал генерал.
- Нет его там! – воскликнул Мирагин. – Нет! Мы проверяли. По документам и отчётам всё замечательно. Кушает, гуляет под присмотром санитаров, принимает таблетки. А в действительности…
Мирагин сложил пальцы в кукиш.
- Пропал! Но от нас так просто не уйдёшь. Догадываемся, какой ангел вытащил доктора из узилища, а потом и из лечебницы. Следователь, который вёл дело доктора,
