эти мальчики, которые там сейчас будут убиты в Грозном совсем чужие люди! Одно дело про Родину песни кричать, а другое дело умирать за Родину в дерьме и грязи! -
- Ну как же так можно?
Фрадков выключил телевизор:
-Если у них у этих артистов или политиков собачка не дай бог заболеет, то миллионы свои они на нее потратят, поедут ей в Америку операцию делать, а ребята, а армия им что, да им все равно! А эти там, в Грозном кто такие, ну кто они? Их никто не знает, о них, никто не узнает и значит, их нет. -
Родионов встал из-за стола, что-то надо делать:
-Мне хреново Леня, может, выпьем?-
Он достал початую бутылку коньяку.
-Как же может быть так? – пьяный и потерянный спрашивал он у бога:
-Почему же так, почему этой стране так плевать на свою армию, как могут эти люди, быть так безразличны к трагедии. Или мы, правда, все так изменились, заврались, очерствели, что перестали видеть друг друга? –
А бог молчал.
2
Это первое января было рабочим днем. Приехавший с раннего утра на службу генерал Петлицын вызвал его к себе.
-Я все знаю, – сухо четко по-военному обрезал генерал, да так как мог сказать только он, сразу приступая к делу:
- О сыне твоем ничего не известно. Я сам звонил в Моздок. В Грозном бои, части попали в засаду, управление войсками на некоторых направлениях утеряно!-
И не получив ответа продолжал:
-Да потери неожиданно оказались большие, в том числе и офицеров, но надежду терять не надо. Не надо ни в коем случае. Уныние это грех! Поверь мне сынок. Грех! И еще тут еще такое дело. Министерство Обороны для укрепления командования, решило офицеров генерального штаба откомандировать в действующую армию, в штабы. Вот я тебя к Рохлину в группировку «Северо-Восток» и направлю. Собирайся, вылет сегодня к вечеру из Чкаловского в Моздок, время будет уточнено дополнительно. А оттуда поедешь сразу в Грозный. В Моздоке не сиди, там некоторые будут сидеть, а ты не сиди, ты езжай. Вова ты все понял? В пекло там сам не лезь, это не твое уже дело, ты свое отлазил. Понял? А приказ есть, и сам знаешь надо выполнять, выписка уже в строевом отделе получи, распишись. Командировочный возьми, уже выписали тебе - я распорядился, ну еще денег с собой захвати немного, обязательно возьми теплую одежду. Выезд сегодня! Да и ступай. Ступай скорее! -
-Спасибо!-
И генерал посмотрел вслед уходящему Родионову и, вспомнив, добавил:
-Да и еще зайди к нашему контрразведчику, он хотел поговорить!-
Контрразведчик, курировавший отдел был высокий худой подполковник со злым выражением худого лица. Он нервно расхаживал, по кабинету раскладывая какие-то папки по шкафам. И, кажется, встречи был не очень то и рад. На лице его было написано фраза «как вы не вовремя!»
-Здравия желаю, Владимир Иванович, - сухо начал он разговор:
-Вот первый день Нового Года, новую жизнь так сказать начинаю!
-С добрых поступков? – улыбнулся Родионов.
-И это тоже! Знаете, когда я служил в Азербайджане там, на базе хранения, там часто меня просили побыть дедом Морозом.… Ну, об этом ладно. Я давно хотел с вами встретиться, но все как-то было не досуг, то занят, то командировка. Но вот, наконец, мы можем поговорить друг с другом, так сказать тет-а-тет, без свидетелей.
-Да я слушаю вас.
Контрразведчик открыл массивный сейф и выложил на стол перед Родионовым стопку фотографий.
-Посмотрите,-
Владимир поднял первое фото, с черно-белой фотографии на него смотрел, горец в папахе, с тонкими дудаевского типа усиками.
-Узнаете?-
Родионов напрягся, лицо показалось ему знакомым. Да черт это же Муса? Та встреча в кафе. Сука Волков все это из-за него!
-Я видел один раз этого человека и даже разговаривал с ним.
-И что же? – сурово спросил офицер. Контрразведчик сел напротив и сложил руке на столе как ученик в школе, складывает их на крышке парты, одну на другую послушно сидя на уроке.
-Да ничего, так, поговорили и разошлись!-
-Как в море корабли? – насмешливо продолжал контрразведчик:
-Зря вы так. Вот у нас два полковника, и один генерал так поговорили, тоже просто и знаете через месяц их взяли за продажу оружия со складов. Продали минометы, бронежилеты, гранаты. Жить хорошо захотели.-
-Да сейчас людям красиво жить не запретишь,- покачал насмешливо головой Владимир.
-А вы все-таки, о чем с ним говорили? Знаете сейчас этот человек бригадный генерал армии Дудаева, воюет в Грозном позывной Муса. Зовут его Муса Замиев, бывший оперуполномоченный РОВД Надтеречного района, – допытывал его подполковник.
Родионов дальше смотрел фотографии. Вот цветные фото Замиева, вот он в милицейской форме, вот он с друзьями в Москве на ВДНХ, а вот он, черт, что это?
Дальше лежали фото их кафе, вот они втроем Волков, Замиев и он Родионов, вот Волков уходит. Они остались вдвоем, вот деньги, вот уходит Муса, Родионов одни, приходит Волков и уходит Родионов, а вот и деньги на столе, вот их прячем Волков в свой карман. Ах, и ублюдок!
-Наружным наблюдением установлено, что с Волковым вы больше связей не имеете. Сначала мы испугались, что вы такой крутой конспиратор, а потом-то я сообразил, какой я же дурак, что вас подозревал. Вы же их просто послали. Так что относительно вашего красиво жить я не согласен. Вы вот, к примеру, отказались от красивой жизни. Но почему вы не сообщили нам сразу? -
-Честно я подумал, что все это не имеет смысла. Я просто вижу кругом такой бардак, словно все с ума посходили. И я так привык к нему, что признаться, очень даже удивлен, что еще кто-то в нашей с вами роли достойно делает свою работу. Я же думал, он откупится от вас .-
-Конкретно от меня нет. А от нас может быть,- заключил мрачно разведчик:
-Да я вас понимаю. Я сам к этому бардаку так привык, что если вижу человека честного и работающего на совесть думаю, не сумасшедший, ли он? Значит, вы их послали. А должны были сообщить мне. За это я могу инициировать ваше увольнение. Это серьезный должностной проступок. Но генерал Петлицын мне рассказал про вас и я не считаю это правильным. А на будующее полковник поймите, не все люди продаются. Кое-где еще есть такие вот люди, даже здесь в штабах. А поэтому…
Подполковник начал рвать фотографии и кидать в урну для мусора.
-А что с продажей оружия?- спросил Родионов.
-Да ничего ерунда, один канал перекрыли, а их еще сколько. Причем половину мы знаем, но трогать нам их нельзя. Прямо с окружных складов вывозится и продается оружие. Конечно по липовым накладным с участием высокого начальства. Мы выходим на них, а нам говорят: стоп, оставьте это не вашего ума дело. Это наши генералы такие. Им не перечь, мигом в порошок сотрут. Они вездесущи как дьяволы! -
-Хорошо, вот продается вывозиться оружие, это сейчас смутное время. А потом представьте лет через пять, ну двадцать пять, все равно же порядок наведут и кто-то посчитает это имущество и выявит недостачу, что тогда будет. Ведь эти люди еще живы будут?-
-Может и живы будут, может, и нет. Но знаете, дорогой полковник любящий задавать такие опасные вопросы, после которых человек может запросто пропасть навсегда, что я вам на это скажу. А скажу я вам вот, что. Если лет через двадцать вы узнаете, что военные склады, простоявшие лет сорок-пятьдесят где-то в Поволжье или на Дальнем Востоке вдруг начнут гореть и взрываться, то вспомните обо мне бедном труженике разведки. Кстати я в Азербайджане служил на такой вот базе – окружных складах РАВ. Как раз Союз трещать начал по швам. Так вот наше начальство вооружение ящиками продавали, ящик гранат на ящик денег, представляете. Я ноги оттуда едва унес. Ну ладно дело уже прошлое. Удачи вам полковник!
Они простились.
Родионов вспомнил, как совсем недавно в 1992 году он прилетал в Петербург хоронить отца, внезапно умершего от инфаркта. Был хмурый декабрь, вечерами быстро темнело. Родственники толпились в прихожей однокомнатной отцовской квартиры, а его тело, привезенное из больничного морга неестественное, бледное, холодное, словно восковая фигура лежало в гробу посреди зада на двух установленных под гробом стульях. Все прощались. Приезжали сослуживцы, знакомые, какие-то товарищи несли цветы, деньги, выражали соболезнование.
Было много суеты, приехал представитель штаба военного округа, привез венок, уточнил время похорон, обещая прислать оркестр. Родионов вышел на балкон, было грустно. Отец прожил длинную счастливую жизнь, наполненную смыслом, и службой Родине и умер тихо и спокойно, ненадолго пережив страну которой он так верно и преданно служил.
На балкон зашел невысокий крепкий хорошо одетый мужчина:
-Владимир Иванович? – спросил он, просто, без каких-то лишних слов, которыми так изобиловал этот день.
-Да, здравствуйте, - ответил полковник.
-Владимир, - протянул мужчина свою руку.
-Владимир, - пожал ее Родионов. Рукопожатие было крепким.
- Я с мэрии, приехал узнать, чем мы еще можем вам помочь, вообщем-то все основное сделано, место на Пискаревском кладбище для вашего отца, мы все договорились! –
Он протянул Родионову бумаги.
-Спасибо,- вздохнул полковник.
-Это вот вам от нас,- гость из мэрии протянул пухлый конверт с деньгами:
-Берите, берите не смущайтесь, прошу вас! Я сам коренной ленинградец и кроме того косвенно коллега вашего отца, правда служил в КГБ, но о нем много слышал, на еще в семидесятые о нем лекции читали! –
-Спасибо, но не стоило! – Родионов еще пожал мужчине руку.
Тот протянул ему листок с телефонным номером:
-Если что нужно звоните не стесняйтесь, прошу вас! К сожалению, наше государство сейчас стало забывать о своих настоящих героях, о наших отцах и дедах которые проливали кровь за этот страну! –
-Да мой отец воевал здесь под Ленинградом на Пулковских высотах!-
-И мой тоже, - ответил гость из мэрии:
-Ну ладно извините, я у вас ненадолго, я спешу, если будут проблемы, прошу, звоните мне!-
Родионов зашел домой. Он открыл дверь своим ключом, зашел – жена была дома.
-Наконец явился, не запылился - она вышла к нему с бокалом шампанского в руках растрепанная, в халате, со следами макияжа на лице:
-Нам надо поговорить.
-Прости Света, говорить нам не когда, я уезжаю в командировку, мне надо срочно собираться, через полтора часа вылет! -
-Да мне плевать на твои командировки. У тебя вся жизнь или служба или командировки. Вот и сына мне испортил, мерзавец! -
Владимир не обращая внимания на слова жены, молча, прошел в свою комнату и начал из шкафа перекладывать сложенные вещи в свою большую дорожную сумку.
-Знакомьтесь, - Светлана появилась в дверях его комнаты с полноватым лысым мужчиной в очках:
-Это Владимир – мой муж, а это Андрей мой любовник.
Андрей смутился, и автоматически взял ее за руку:
-Света, Светочка ну ты чего, так же нельзя.
-Ничего! Я даже рад за вас! – успокоил Андрея Родионов.
Света вырвала свою руку у любовника:
-А как можно? Ты видишь, что он говорит? Как с вообще как с этим человеком можно? Ему на все кроме себя и своей службы плевать. На меня плевать, на сына плевать. Он думает только о себе. У него жена уходит к другому, а ему все равно у него командировка! -
Родионов складывал вещи, не выражая никакого негатива к происходящему:
-Прости Света я и, правда, спешу, а потом мы с удовлольсвием с Андреем встретимся, если тебе так надо, посидим,
