целым со своей командой, бесстрашной волной набрасывавшейся на неприступный риф команды соперника. Пот застилал глаза, Антон чувствовал, как время замедляется, и мяч уже не столь стремительно летит, посланный мощным ударом его руки, которую он уже давно перестал чувствовать, забив окончательно все мышцы. В пылу азарта он даже сразу не понял, как и многие другие игроки его команды и соперники, что игра закончилась. Команды продолжали стоять на изготовке, ожидая свистка судьи. Радостные вопли болельщиков, счет на табло – все это было неважно, хотелось играть дальше, просто играть.
Болельщики на трибунах, поддерживавшие обе команды, не смотря на навязанное противостояние, ликовали, поздравляя друг друга с победой. Как сквозь сон слышался крик Арсена: «Мы выиграли! Выиграли!».
Потом были совместные фото для газеты, братание с командой соперника, еще
неостывшей, как и они, от игры, жаждущей выплеснуть куда-нибудь накопленную борьбой энергию, праздник спорта и дружбы. Еще долго все вместе, с командой соперника, таких же как они сами, обсуждали игру, подчеркивая особо сильные моменты и подтрунивая друг над другом за глупые ошибки. Спортсмены остывали, а вместе с энергией уходило и зыбкое чувство свободы, спортивного счастья, день заканчивался, и праздник тоже кончался, оставляя после себя воспоминания и безликость рабочих будней.
– Я на участок, – Антон нахлобучил на шапку каску и помахал улыбчивой Оле, уже прочно закрепившийся у них в кабинете, чему Маргарита Федоровна была очень рада.
Буханка врезалась в разгулявшуюся метель. Подпрыгивая на неровностях дороги. Водитель напряженно всматривался вперед, вполголоса ругаясь на непогоду.
– Вот и как я должен ехать? А мне еще в три места надо успеть! А тут своего носа не видишь, вот врежемся сейчас в опору, пиши пропало!
– Но ты же знаешь дорогу, Семен, – успокаивал его Антон, безразлично смотря на белую пелену впереди.
– Я то доеду, а вот как ты обратно собираешься, я не пойму. Сейчас все заметет, а технику выпустят только утром, когда метель утихнет.
– Разберемся, не замерзну же я там.
– Кто знает. Я в этот цех уже год не ездил. С чего его решили восстанавливать? Что, лета нельзя было дождаться? – не унимался водитель.
– Руководству виднее, когда работы проще проводить, сам понимаешь.
– Да что они там понимают, сидят себе в кабинетах за двести верст отсюда, – Семен длинно и затейливо выругался.
– А ты когда в отпуск?
– Да я только что оттуда. Страсть как хочется обратно. Представляешь, попытался найти что-нибудь дома, вроде обещали варианты, а на деле, пф. Пшик!
– Понятно. А я через неделю.
– Это хорошо, дочек увидишь. Красавицы растут, просто загляденье.
– Да у тебя тоже вроде ничего деваха вымахала.
– Вот именно, что вымахала. Отца не слушается, мать посылает. В город собралась, не хочет, как мы, в этой дыре прозябать.
– А может она не так уж и не права?
– Да я сам понимаю, что она права. Но не могу, что-то давит внутри. Как можно родной край покинуть? Тут же все свои, не могу, – Семен помолчал.
– Мы с женой ей уже вариант в Тюмени подыскали, хоть поближе будет от дома, а то в Москву собралась. А где мы, и где Москва.
– Ну, Москва не так уж и далеко.
– Очень далеко, как на другой планете, – вздохнул Семен.
– Наверное, я об этом не задумывался.
– И не задумывайся, а то знаешь, какая тоска берет. Посмотрю этот ящик, убить кого-нибудь хочется.
– Так все же просто, не смотри.
– Как не смотри? А что тогда делать?
– Хм, действительно.
– Вот, то-то. Я же, сам знаешь, в институтах не учился. Ящик же он как, наше все, поздно из себя интеллектуала делать. А почитать я люблю, но летом, Лермонтова, например. Как в школе полюбил, так больше ничего и не хочу.
– Я давно Лермонтова не читал, – задумался Антон. – Не могу вспомнить, когда сам читал в что-нибудь в последний раз. Все как-то не до того – то на работе, то дома, а дома одни дела, дела.
– Вот, а ящик вечером включишь, мозг отключился, вроде как отдохнул. А читать – это как работать, тут силы нужны.
– Нужны, – повторил Антон.
Через полчаса буханка остановилась около еле заметного в снежной пыли здания.
– Ну, смотри, не замерзни там. Через два часа постараюсь быть, – сказал Семен, что-то отмечая в маршрутной карте.
– Договорились. Ты на рацию сообщай, когда подъезжать будешь, – Антон застегнулся и вышел из теплой машины в ледяную стужу.
Буханка затарахтела и, проскальзывая при развороте, понеслась обратно.
В здании было темно и пахло старой масляной краской. Антон быстрым шагом прошел в цех, уловив ухом неровные шаги со стороны столовой.
– Привет! – поздоровался он с незнакомцем, присланным, видимо так же, как и он на инвентаризацию.
В столовой загромыхала металлическая посуда, Антон понял, что напугал сотрудника и поспешил скрыться в цеху.
По цеху навалом валялись наполовину разобранные газовые насосы, остатки порванных уплотнений и прочий мусор. Скорее всего сюда уже давно свозили то, что выбросить было нельзя, но вкладываться в ремонт никто не хотел. Освещение не работало, пол был весь покрыт легкой изморозью. Антон старался подолгу не засиживаться, ограничившись простой описью имеющегося, оценкой состояния лучше заниматься в нормально освещенном помещении, а не с карманным фонариком в руках и медленно коченевшими руками. Паста в ручке быстро замерзла, и возле каждого агрегата приходилось отогревать ее своим дыханием.
Прошло уже больше четырех часов, а рация все молчала. Антон попробовал связаться с диспетчерской, но в ответ слышался только белый шум и завывание ветра, беснующегося за стеной.
– Эй! Простите! – оторвал его от вызова женский голос, донесшийся от входа в цех.
– У Вас рация работает? Вы машину вызвали?
Антон увидел вдалеке высокую женскую фигуру, одетую в длинный пуховик, а не в безразмерную робу, как он.
– Пытаюсь! – крикнул он в ответ и направился к ней.
– О, это вы! Какая встреча, – сказала женщина, осветив его фонариком, когда он подошел. – А меня сюда на инвентаризацию отправили.
– Здравствуйте, не ожидал Вас тут увидеть, – улыбнулся Антон, узнав девушку с кассы.
– Да я сама как-то не ожидала себя здесь увидеть, – иронически рассмеялась она.
– Так что с машиной? Моя рация молчит, а уже поздно.
– Моя тоже молчит, но Семен обещал приехать. Тут холодно.
– Да, я уже вся окоченела. Надо было робу выпросить, как у Вас.
– Мне кажется, она бы Вам не пошла.
Девушка была немногим ниже его, но, как и все женщины, казалась выше. Ее черные глаза блестели при свете фонаря красноватым блеском заинтересованности.
– Сейчас бы не помешали Ваши пирожки, - вздохнул Антон, вспомнив, что на обед он не успел, сорвавшись на инвентаризацию.
– Да, я бы тоже не отказалась. Пойдемте лучше в столовую, мне кажется там теплее.
Они вышли из цеха, она повела его в небольшую кухоньку, где так же, как и в цеху все валялось на полу в безобразном виде.
– Вот, с этим будем работать, –¬ вздохнула она, с досады махнув рукой. – Что за люди, зачем так делать? Самим же потом тут жить, не понимаю.
– Никто не хочет лишней работы, тем более, ее никто и не требует.
– А стоило бы! – ее глаза вспыхнули.
Антон стряхнул мусор с пары стульев и предложил ей сесть.
– Я смотрела игру. Мне очень понравилось, как вы играли. На площадке Вы совсем другой.
– Другой? А где лучше?
– Не знаю, я же Вас в жизни не видела, только в столовой.
– И какой я в столовой?
– Смешной, – смущенно хихикнула она. – Надеюсь, я вас не обидела?
– Вовсе нет, – пожал плечами Антон, пытаясь представить себя со стороны.
– Вы наверное правы, и правда смешон.
– Почему же? – оживилась она.
– Ну, хотя бы потому, что до сих пор не знаю вашего имени.
– А хотели бы знать?
– Да, хотел бы. Мое имя вы знаете.
– Знаю, Антон. Мое имя тоже на «А», сможете угадать?
– Алла?
– Ну, Антон, какая же я Алла? – девушка звонко расхохоталась. – Ну, посмотрите на меня.
– Действительно, Вам больше подойдет Алина или Альбина.
– Алина.
– Алина? – он внимательно посмотрел ей в лицо, угадывая искорки веселого нрава в ее глазах, внимательно следивших за ним. – Подходит.
– Ну слава богу, а то я думала, что вам не понравится.
Они рассмеялись, следом нависла неловкая пауза.
– Вы не замерзли? – спросил он ее, глядя, как она ерзает на стуле.
– Начинаю коченеть, – призналась она.
– Вот, держите, – он стал снимать свою куртку.
– Э, нет, а как же вы? Я, конечно, чувствую, что вы настоящий гусар, но гусары нужны даме здоровыми.
– Подождите отказываться, – Антон снял куртку и через мгновение отстегнул подкладку, протянув ее ей. – Поделим поровну.
Алина, не споря, завернулась в толстую подкладку, стуча крепкими зубами.
– Может, перейдем на ты? А то мне неудобно, чувствую себя совсем старой. Не девочка уже, что таить возраст.
– Давай, – он бесцеремонно изучал ее белое лицо, отливавшее желтоватым тоном слоновой кости при свете его фонарика, Алина, нисколько не смущаясь, подбадривала его движение внимательным взглядом больших черных глаз. – Я веду себя бесцеремонно?
– Да, но пока мне это нравится, – она притянулась к нему ближе и трогая холодной ладонью его горячее лицо. – Ты всегда такой горячий?
– Не знаю, – он обнял ее, почувствовав сквозь мягкую одежду стройный стан.
Алина обдала его жарким дыханием, он не стал терять это драгоценное тепло, ловя губами ее жаркие поцелуи, вздрагивая от прикосновений ее руки к его лицу, когда она нежно гладила его обветренную кожу.
– О чем ты думаешь? – спросила Алина, прижимаясь к нему, истомленные долгим первым поцелуем, стесненные невозможностью желанного продолжения, их тела под толстой одеждой слегка вздрагивали, расточая впустую накопленную энергию.
– Ни о чем.
– Ну вот, а думала…
– О тебе, – поспешно поправился Антон.
– Врешь, ты сейчас не думал обо мне.
– Нет, думал, но не только о тебе. О многом сразу, а по сути ни о чем.
– Ты женат?
– Формально да.
– Как это формально, не понимаю? – она с легкой ухмылкой посмотрела ему в глаза.
– Да нет, так и есть. Осталась одна формальность. В этот отпуск иду в суд, там и разведут.
– Понятно, – она почувствовала, как он весь напрягся, и решила более не терзать его расспросами, хоть внутри нее все кипело от любопытства и затаившейся надежды.
– А у вас есть дети?
– Да, две дочки. Это даже смешно, – Антон широко улыбнулся, глядя куда-то в сторону.
– Что смешного?
– Просто старшая Женя дала мне наказ, строгий наказ, получается я его выполняю.
– А что за наказ? Сколько ей лет?
– В этом году будет одиннадцать. Они с младшей, Машей, каждый отпуск терроризируют, чтобы я нашел им новую маму.
– И ты думаешь, что нашел, наконец? А куда делась старая? – не удержалась от вопроса Алина, немного с вызовом глядя ему в глаза.
– Мама у нас сбежала, – вздохнул Антон. – Пока я на вахте, девчонки живут с тещей, а в отпуске со мной.
– Прости, я же не знала.
– За что? Все это уже не так уж важно. Да и случилось это неслучайно. Несколько лет теща намекала мне, когда я был на вахте, ну а потом впрямую стала говорить, что жена моя гулящая, вот так, – Антон с досады цокнул языком, непроизвольно копирую Никитича.
– Не понимаю, как мать может бросить своих детей.
– И я не понимаю. Собственно заявление на развод за меня теща составила, а мне надо было только расписаться. Все вокруг все понимают,
