Синица в руках

кофту.
– Я готова! – Алена подошла к нему быстрым шагом, несколько раз подскользнувшись на тонкой подошве.
Иван стоял около машины и курил. Он кивнул ей, и галантно отворил пассажирскую дверь.
– У меня сегодня больше сил, – попыталась пошутить она, на что Иван только криво ухмыльнулся.
За время езды он не произнес ни слова, нервно покашливая. По радио звучала новостная волна, и Алена, слегка обиженная его молчанием и тем, что он не взял ее за руку, отвернулась к боковому окну, разглядывая пролетавшие мимо застывшие в зимней красоте пейзажи субботней столицы. Голоса ведущих радио, непрерывно читавших новости, мешали ей сосредоточиться на своих мыслях, не давая развиться глупой обиде.
– А ты всегда такой молчаливый? – спросила она его, дотронувшись до его ладони, лежавшей на подлокотнике.
Иван пожал плечами, рука его была шершавая на ощупь, покрытая сухой грубой кожей.
– Нет, просто настроение неважное, поэтому лучше молчать, – ответил он, прокашлявшись.
Алену все подмывало спросить, что у него случилось, но она вовремя сдержалась, понимая, что у нее самой проблем полон дом, и ей бы точно не хотелось сейчас их с кем-нибудь обсуждать.
Он припарковался на стоянке частной клиники, расположенной недалеко от набережной, по которой Алена любила гулять. Склонная к поиску неслучайных совпадений, она отметила для себя его выбор, с большим интересом присматриваясь к нему. Он не был в ее вкусе, но эта простота, прямолинейность и твердость – это было так не похоже на тех парней, с которыми она пыталась встречаться, не было вездесущей жеманности, он не пытался сразу же затащить ее в постель.  Возможной близости она поморщилась, с ненавистью и отвращением вспоминая свое тело.
– Пойдем, у нас прием через десять минут, – Иван хотел открыть для нее дверь, но Алена уже сама выскользнула из машины.
– Видишь, я могу сама, – она широко улыбнулась, слегка щурясь на солнце.
Он улыбнулся ей в ответ, смущаясь проявлять чувства, но не отвернулся, любуясь ее сияющим на выглянувшем солнце лицом, с маленькими точечками веснушек, красивыми, сощуренными в легкой хитрой усмешке глазами, тонким носом, немного длиннее чем следовало бы, бледно-розовыми губами, полураскрытыми в застывшей улыбке. Без макияжа она казалась ему очень красивой, с той настоящей красотой, которую он не находил среди этих эмалированных кукол, которых под него подкладывали друзья.
Алена взяла его под руку, чувствуя твердость проработанных мышц. В медцентре его поприветствовали как старого знакомого, медсестра на приемной стойке вежливо поздоровалась, осведомившись о его здоровье.
– Как тебя тут ценят, Иван Николаевич, – повторила Алена, передразнивая елейный тон современного клиентского сервиса.
– У нашей компании тут очень хорошая страховка, – объяснил он. – Тебя везде любят, когда у тебя есть деньги.
–А у тебя есть деньги?
– Есть, что-то есть.
– Что-то есть – это у меня, – поправила она его.
– Ваня, привет! – навстречу им вышел улыбающийся высокий мужчина в белом халате и большими мягкими ладонями.
– А вы, наверное. Алена, верно?
– Да, – смутилась от его взгляда Алена.
– Меня зовут Юрий, проходите пока в кабинет, Иван сдаст вашу куртку.
Алена отдала вещи Ивану и послушно вошла в кабинет. Юрий закрыл за ней дверь и, взяв Ивана под локоть, повел к гардеробу.
– А ты не меняешься, – сказал Юрий, неодобрительно глядя на друга.
– А почему я должен меняться? – спокойно ответил ему Иван, заранее угадывая тон дальнейшего разговора.
– А потому! Опять на те же грабли. Когда ты уже повзрослеешь?
– Ничего страшного пока не произошло, не придумывай.
– По-моему тебе уже пора прекратить играть принца на белом коне. Это нечестно, по отношению к ней нечестно.
– Ничего я не играю. Ты не знаешь всего. Если тебе сложно мне помочь, перезапиши нас к другому врачу.
– Ладно, не кипятись. Записывать будем на твой полис?
– Да, давай на мой.
Юрий забрал у него карточку и пошел в регистратуру.
– Запишите мой прием на его полис, – передал он карточку на имя Ивана Терентьева медсестре с идеальной кожей.
Юрий оставил Ивана в холле, широкими шагами спеша в кабинет. Иван занял свободное место около аквариума.
Через полчаса к нему подошел Юрий и сел рядом. Он долго смотрел на рыбок, бездумно плывущих между искусственными преградами.
– Первый раз вижу, чтобы человек сознательно себя так губил, – наконец проговорил Юрий. – Ты же знаешь, что к нам подобный контингент не ходит. Она, кстати, всего на четыре года младше тебя. Поздравляю, наконец, хоть кто-то твоего поколения.
– У нас с ней ничего нет.
– Что, просто друзья?
– Нет, просто, – пожал плечами Иван, подавляя в себе нетерпение от пространных речей друга.
– То, что она почти анорексичка, думаю, ты и так знаешь Очень плохо с нервами, рефлексы отрабатывает вяло.
– Не грузи, давай по сути.
– Так я и так максимально упрощаю. Я составлю план лечения, но, боюсь, что она не сможет это потянуть.
– Разберемся.
–  Уж не решил ли ты за нее заплатить? Я тебя скоро к психиатору сдам с твоим синдромом Дон-Кихота.
– Давай список, Борменталь.
– Нет, список назначений я передам ей, врачебная тайна. А уж как она себя поведет, не знаю. Одно могу сказать, что девочка гордая, имей в виду.
– Разве это плохо?
– Для нее – да. Ладно, в следующую субботу как всегда, а?
– Посмотрим, могу уехать в командировку.
– Давай, созвонимся, – Юрий пожал ему руку и тем же бодрым шагом скрылся в коридорах клиники.
Вскоре появилась Алена, побледневшая и напряженная. Она села рядом с ним, сжимая в руках свернутый в четыре раза лист бумаги.
– Дай посмотреть, – Иван протянул руку к листку.
– Не надо, – Алена помотала головой, отводя взгляд в сторону. – Зачем ты меня сюда привез? Сколько я тебе должна за прием?
– Ты мне ничего не должна, – Иван выхватил листок из ее дрожащих пальцев и бегло пробежался по нему.
– Не делай так больше, – тихо проговорила она, гневно сверкнув на него глазами, но не стала вырывать листок обратно.
Он спрятал лист назначений к себе в сумку и пошел за вещами. Идеальная медсестра вежливо попрощалась с ними, пожелав хорошего дня.
– Что теперь? – спросила она его, ожидая, пока он докурит.
– Надо все это купить.
– Но у меня нет таких денег! Даже представить не могу, сколько это все стоит, – затараторила она.
– Я куплю, ничего страшного.
– Я тебе все отдам, слышишь? С каждой зарплаты…
– Хорошо, только отдашь все сразу, я тебе не банк.
Они сели в машину, Иван набросал заказ на сайте аптеки, переругиваясь с неудобным планшетом. Эта детская непосредственность при общении с техникой развеселила Алену, и она открыто смеялась над его особо выдающимися выпадами. Ее поведение его нисколько не смущало, скорее он сам стал улыбаться своему глупому гневу.
– Завтра все привезу, после двух. Дома будешь?
– Да, конечно. Тогда до завтра? – она дернулась выйти из машины, но остановилась из-за его удивленного взгляда.
– Я тебе уже так надоел?
– Нет, просто ты и так для меня много  сделал, не хотела тебя еще больше задерживать. У тебя и без меня есть дела, – неумело, дивясь фальше своего голоса, оправдывалась она.
– Да нет у меня никаких дел! – с досадой проговорил он, уставившись в левое зеркало заднего вида.
– Пойдем, погуляем? Тут так красиво? – она дотронулась до его ладони, укоряя себя за неверие в его искренность.
Они вышли из теплой машины, Алена взяла его под руку и повела вниз по переулку к набережной. Ветер задувал им сзади, подгоняя их неспешную ходьбу, под ногами была слякоть, перемешанная со свежим снегом. Редкие машины проносились рядом, исчезая блестящими силуэтами в закоулках старой Москвы.
– А кем ты работаешь? – спросила Алена, после того, как они перебежали на другую сторону дороги, скрываясь, от потерявшегося на просторе ветра.
– Продавцом.
– Ну и как? Тебе это нравится?
– Как? Вроде успешно. Работа не должна нравиться, она должна хотя бы не вызывать отвращения.
– Фу, какой ты грубый. Зачем же ты этим занимаешься?
– Затем же, зачем и ты, зарабатываю деньги. То, что мне нравится, денег не приносит.
– А что тебе нравится? Расскажи, а?
– Я тебе покажу, но только после того, как ты пройдешь весь курс.
– А ты, оказывается, мужчина с загадкой.
–Тебе не идет такая риторика.
– А какая риторика мне идет? Откуда ты знаешь, что мне идет?
– Знаю. Не выпендривайся, я же ничего от тебя не требую.
– А может это меня как раз и злит?
– Злись, сколько влезет.
– Хорошо, забыли. Давай начнем заново. Меня зовут Алена, а ты Иван.
– Пока все верно.
– А сколько тебе лет?
– Тридцать пять. А тебе?
– Ну, женщинам же…
– Так сколько?
– Страшно и сказать, уже тридцать один год.
– Ты плохо выглядишь.
– А ты хам, тебе не говорили об этом.
– Говорили, но это не меняет сути. Ты действительно плохо выглядишь, хотя и очень красивая.
– Вот и как мне теперь быть? То ли нахамил, то ли комплимент сделал?
– Пусть будет комплимент.
– Все с тобой понятно.
– Что понятно.
– Именно поэтому ты и не женат. С женщинами нельзя так прямолинейно разговаривать.
– А тебе бы хотелось, чтобы тебе все время врали?
– А причем тут я, я же в общем говорю.
– Ну а чего хотелось бы тебе? – он остановился и повернулся к ней.
– Я не люблю, когда мне врут, – сверкнула глазами Алена.
– Тебе не вру, но тебе это тоже не нравится.
– Да, не нравится. И нравится.
Они остановились около небольшого кафе с заманчивыми запахами итальянской пиццы. Не спрашивая, Иван повел и ее во внутрь. В кафе Иван преобразился, из замкнутого с виду человека он предстал перед ней интересным и веселым собеседником, знающий бесчисленное количество баек про работу на Севере, таежную охоту и зимнюю рыбалку – про все, что было настолько далеко от ее жизни, непонятно, но его слова рисовали перед ней небывалые картины, заставлявшие живо переживать порой курьезные приключения героев. Иван не стал лукавить и сразу объявил, что он никогда не был участником этого праздника жизни, большее, на что его хватило, так это на зимнюю рыбалку на омуля в марте на Байкале, в самую темную ночь, когда не видно ни одной звезды. Сначала они долго  ехали до «рыбного места», потом, обливаясь потом на тридцати градусном морозе, для Алены это было настолько неожиданно, она никак не могла себе представить, что в такой мороз может быть настолько жарко, ей, как человеку выросшему далеко от северных ветров, в бескрайних просторах Белгородского края, ей все это казалось сказкой, сшитой толстыми грубыми нитками, но почему-то такой правдивой.
– Так вот, потом эти ребята достали прожектор и стали светить прямо в лунку. Омуль должен был с глубины, стремясь на свет, попасть в нашу ловушку. В итоге мы, конечно же, ничего не поймали, слишком холодно, луна не в той фазе – настоящий рыбак всегда может обосновать свою неудачу.
– Никогда не понимала рыбаков. Мой отец частенько уходил рано утром на рыбалку. Я как-то напросилась с ним, маленькая еще была, только в школу пошла. Ох, досталось же ему, я вся изнылась, мне было скучно, а еще вставать ни свет ни заря, да еще и тащиться черти куда, а там только туман, комары и тишина. Бр-р, не понимаю, что в этом хорошего.
– Честно говоря, я тоже небольшой любитель, наверное, потому что городской.
– Мне кажется дело не в этом. Ты любишь действовать, а на рыбалке надо