Российская контрреволюция, ее вполне беспристрастный анализ

выйти в люди еще при том самом заклятом царском режиме.
Махно же вознесся над серой толпой в стране, считай этак от края до края ныне объятой диким пламенем совершенно бессмысленной бойни.
В революционные годы ею была охвачена вся империя.
И уж буквально везде тогда сладковато попахивало зверски убитой имперской государственностью.
Сменившая ее пролетарская помпезность всегда ведь служила одним лишь разве что фиговым листком, прикрывающим всеобщую нищету.
Разница между первым и вторым была попросту так именно невероятно огромна.
Люди, подобные Нестору Махно, искренне желали лучшей жизни, да только вот воспринимали они всю ту имеющуюся реальность именно на одном лишь осатанело и яростно-негативном уровне.
Ну а тот же Деникин видел ее, куда поболее многоплановой, поскольку всему тому немало способствовали его широкая образованность, да и очень даже большой житейский опыт.
Однако старое имперское воспитание придавало ему, в том числе и более чем предостаточно самых наглядных и первостатейных холуйских качеств.
Правда, надо бы, нисколько уж не мудрствуя лукаво, все-таки более чем справедливо признать: без малейшей в том тени сомнения с посильным управлением простонародной армией генерал Деникин непременно бы как-нибудь явно бы справился.
Однако в его непосредственном подчинении оказалось слишком много всяческих осанистых вельмож.
И хоть были они нынче оплеваны всем их восставшим народом, однако никак так и не успели они в связи с этим действительно подрастерять весь свой прежний лоск и барскую надменность.
Деникин нелепо робел перед ними, а именно поэтому и устроили они в тылу белой армии гигантскую бюрократическую машину, дабы после славной победы над гидрой большевизма быть во всеоружии, дабы никак затем не оказаться столь ведь запросто вовсе так не у дел.
Ну а простой народ вовсе ведь ничего не мог понять в той только лишь разве что нарастающей неразберихе.
Слишком он был темен и безграмотен, а потому и шел за теми, кто его умело и властно в свою сторону разом так сагитировал.
В царской России рабочих и крестьян к образованию старались нисколько не допускать, поскольку, овладев науками, те могли стать чересчур вольнодумными и действительно разбирающимися в каких-либо своих гражданских правах.
А, следовательно, это неизбежно заставило бы сколь многих мелких и больших представителей власти внести самые коренные изменения в их до чего исключительно полноправное владение, всем уж значит и вся.
А еще это и могло разом, так возвести самые ужаснейшие препоны к их безудержному и безбожному неуемному законотворчеству.
Кстати, данное вот «доблестное поведение» власть имущих в связи с революцией ни на йоту тогда явно не изменилось.
А между тем именно в условиях, когда все стало разом рушиться, и надо было начинать с народом тот самый конструктивно мужественный диалог.
Но вместо этого всем тем господам вздумалось до чего поспешно себе возвращать все то, что у них изъяли и растащили по разным крестьянским закуткам.
Хотя этим вполне можно было заняться и несколько позднее, а именно после твердого установления прочного мира и порядка.
Заниматься отъемом своего домашнего скарба у мародеров, когда весь уж дом так и объят диким пламенем революции, могли вот люди исключительно во многом весьма и весьма недалекие.
И, наверное, причина всему тому было в том, что бывшим либеральным господам все тогда явно показалось попросту временным, и именно поэтому после отречения царя как раз-таки временным и было прозвано это их «однолетнее» правительство.
Временность, само собой, подразумевала его замену на что-либо постоянное и истинно прочное.
Однако чтобы нечто подобное действительно же осуществить, требовались воля и характер, а министры Временного правительства были сплошь мягкотелы и корыстны.
Их руководитель Керенский совсем так недолго изображал из себя всесильного властителя.
Размежевав всех своих врагов, он разом тогда погубил и все остатки власти в Российском государстве, буквально пропитанном ядом вековой коррупции.
Укрепить его вновь могли разве что куда только поболее суровые правители.
Однако построенное ими «светлое будущее» вовсе не было всем нам именно что как есть всецело так заранее предначертанным.
Да вот уж чтобы та чудовищно кровопролитная Гражданская война всецело так принесла белому движению, куда и впрямь вполне плодотворные и победоносные результаты, оно и впрямь должно было стать не только твердой в целях, но и более чем на деле разумной во всем их последующем достижении.
А между тем ярое противостояние красным нередко несло в себе одну лишь безумную и лютую ненависть к нечисти, возомнившей о себе Бог знает что.
Причем многие из составляющих самое ее нутро элементов нисколько не были еще изначально сугубо демоническими по всей своей главной природе.
В ту безумно пламенную всеми своими идеалами эпоху многие люди, попавшие в систему сухого и бесслезного советского механизма, еще этак изначально были разве что теми наивными детьми всего своего нелепого и вовсе ведь совсем непутевого времени.
Их души до чего быстро внутри тех пламенно верных своему делу карательных органов революции прямо вот сразу обесцвечивались, тускнели и черствели.
И вот до чего безропотно выполняя приказы революционного начальства, они быстро затем разом так именно потеряли всякий свой былой человеческий облик.
А начальство то было сколь свирепо и воинственно благодушно к одним лишь и только кроваво аляповатым идеалам, а даже и своих людей считало только за винтики в хорошо смазанном механизме.
Да и вообще все та черная духом и телом эпоха была полностью так всецело же бесцветно равнодушна к попавшим в ее мясорубку обыкновенным людям.
А революционное правительство тогда состояло из неучей, абсолютно апатичных буквально ко всему, кроме крайне щепетильного служения их безликой и бесполой идее.
Ну а она всегда вот черпала силы именно из масс простого народа.
И кое-кто из главарей большевиков попросту явно обратил самого себя в ее живой и бестрепетно восторженный символ.
Всем до единого полагалось идти в ногу к единой цели, отмеченной рукой Ильича, хотя всякий раз она явно убегала за самую дальнюю линию горизонта.
Бездушный, лишенный всяческих нравственных основ паук большевизма высасывал из слабых в моральном отношении людей всю ту еще изначальную как-никак, а вполне ведь только присутствующую в самой глубине их душ всякую так вообще человечность.
Да и белое движение тоже ведь оказалось как в паутине беснующегося и беспутного времени.
И причиной тому было именно так все более и более разгорающееся пламя анархии.
Состояние глубокой психопатии, ведущее как к бессмысленной жестокости, да и к совершенно апатичному к ней затем отношению, попросту тогда охватило уж буквально всю великую державу.
В этаком положении удерживать власть было куда вот явно полегче именно всем тем, кто в обстановке сущего уныния и хаоса как раз и почувствовал себя словно рыба в воде.
Этим нелюдям было жизненно необходимо держать свой народ в коконе, сплетенном из мрачных и недобрых реалий.
Именно поэтому они вот тогда и стали хозяевами крепостных рабов в том от края до края залитом кровью российском государстве.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ АВТОРОМ ПЕРВОИСТОЧНИКОВ
«Записки» генерала Врангеля.
Произведения Марка Алданова: «Бегство», «Самоубийство», «Истоки», а также его многочисленные публицистические работы.
В. П. Федюк «Керенский».
Николай Стариков «Февраль 1917: революция или спецоперация?».
Генерал Деникин «Очерки русской смуты».
Кир Булычев Цикл романов «Река Хронос».
Н. Н. Головин «Российская контрреволюция в 1917–1918 гг.».
Генерал Краснов «От двуглавого орла к красному знамени», «Единая – неделимая».
Лев Толстой «Анна Каренина».
Михаил Пришвин «Дневники», другие книги и статьи.