крохотная! А как на Алиску похожа, ты бы видела только! – Взахлеб рассказывала Снежка. – Просто живой портрет! Я так Пашке и сказала!
- И что он ответил?
- Ну... Сказал, что губки и глазки – это уж так и быть, но вот если, не дай боже, такой же характер! Впрочем, я думаю, он пошутил. Они так жалели, что ты не приехала!
- Да разве сейчас выберешься! – С досадой вздохнула Лика. – Так, а где пиджак? Я же, кажется, тебе костюм с пиджаком давала выгуливать?
Снежка стремительно покраснела.
- Ой, пиджак... Там пятно от мороженого... Пришлось в стирку отложить. Ты не сердишься?
- Из-за тряпки? Вот еще! Что, в кафе ходили?
- Нет, мы с Алисой дома пломбир шоколадный готовили!
- Как дети! – Покачала головой Лика.
- Ты что? Знаешь, как здорово? Одуванчик помогал. Он большой стал уже совсем, такой маленький рыцарь! Ты правда, не сердишься?
- Сержусь! – Лика старательно сдвинула брови, но в глазах по-прежнему скользила улыбка. – Поезд пять часов назад пришел! Где тебя носило до этих пор?
- Да я... домой заезжала. Пропылесосила, продукты завезла...
- Еще чего не хватало! Вечером бы все сделали.
- Да ладно, мне же не трудно. Шарлотку с яблоками испекла.
- Надеюсь, сюда ты ее не привезла?
- Только два кусочка! – Смущенно шепнула Снежка. – Ты же тут весь день! И не завтракала как следует, наверняка!
- С ума сошла! В этом платье даже чая глоток виден, а ты! Впрочем, все равно переодеваться сейчас. Рудик, нам пора! – Она помахала рукой малиновому пиджаку. – Идем, Олежка тебе вельветовый костюм даст.
- Зачем, я и в этом...
- Затем, что уже холодает, а ты без пиджака! – Возразила Лика. – На кладбище ветер гуляет!
- Где?!
- Анжелика Анатольевна, банкет начинается! – Окликнул их расторопный Олег. – Все ждут только вас.
- Прости, Олежек, не получится! – Покачала головой Лика. – Ты уж им объясни. У меня сегодня исполняется полгода со дня смерти мужа.
- Да... Простите...
- Ничего!
- Так мы что, к Артему? – Растерянно сказала Снежка. – Я не поеду!
- Это еще в честь чего? – Нахмурилась Лика. – Тебе тяжело, а мне, по-твоему, нет?
- Не в том дело, что тяжело. Просто ... там, может быть, будут фанаты... поклонники Артема.
- Может быть, и что же? Съедят они тебя?
- Я не о себе. Просто, может быть, неудобно будет, если мы там появимся с тобой вместе? Для тебя неудобно. Газеты осенью чего только про нас с Артемом не писали...
- Глупости! – Отрезала Лика. – Я сама решаю, куда и с кем мне ходить и с кем мне дружить, ясно? А что кто говорит... Знаешь, если бы я всерьез воспринимала чужое мнение, ни одна моя коллекция свет не увидела бы, так и знай!
Снежка согласилась с подругой.
***
В пропитанном цветочным ароматом воздухе уже сгущались синие сумерки, когда Снежка и Лика подошли к дому. У подъезда маячила знакомая фигура.
- Мишка! – Обрадовалась Снежка. И, выдернув руку из-под руки Гуриевой, побежала вперед. – Миш, ну, куда ты пропал? Почему не приходил?! Я... я даже спрашивать боялась, что с тобой.
- Я... я приходил! – Смущенно выдавил Кторов. – Ты больная лежала, не помнишь. Я блендер приносил, миксер... Хоть у Лики спроси!
- Как будто у нас бытовой техники мало! И вообще мы на Северном полюсе обитаем, где купить ничего нельзя! – Насмешливо хмыкнула Анжелика. И Снежка вдруг поняла, что отношения между ними не самые простые, и, может, поэтому Кторов и стеснялся приходить раньше.
- Я к Снежке.
- Да, я поняла. – Кивнула Лика. – Поднимемся?
- Я… я наедине хотел бы поговорить.
Снежка просительно оглянулась на Лику. Та покачала головой.
- Холодно. И поздно уже. Ты бы завтра пришел, Кторов.
- Завтра может и не получится… Я ведь скоро уезжаю…
- Куда это? - Поинтересовалась Гуриева.
- На Украину.
- В гости?
- Да нет… - Он помедлил. – Наверное, навсегда.
Снежка вздрогнула. Лика прищурилась.
- Ты серьезно?
Он кивнул.
- Мы со Снежкой прогуляемся, ладно?
- Вот это новости! – Вздохнула лика, внимательно его разглядывая. – Ну, что с вами делать? Идите, только недолго! Не заморозь ее мне!
Они шли по звенящей ветром весенней аллее и шумно-зеленое море листвы, казалось, раздавалось на их пути.
Снежка сбивчиво рассказывала, как жила эти месяцы, как съездила домой, вернулась, и даже записалась на подготовительные курсы в университет. Как все время старалась чем-то занять себя, чтобы не думать о грустном. Миша слушал молча, даже вопросов не задавал.
- А ты так долго не приходил! – упрекнула его Снежка.
- Боялся…
- Лику, что ли? Брось, она прекрасный человек, только с виду иногда ворчит. Ты же знаешь это лучше меня!
- Дело не в Анжелике. Знаешь, я хотел тебе сказать…
- Миш, ну, как ты можешь? Исчез, теперь появился, и говоришь, что опять исчезнешь насовсем!
- А что? В меня в Мариуполе мама, она давно зовет меня к себе. Если хочешь знать, я бы давно уехал, но не мог оставить Артема. А теперь…
- А как же я? – растерянно спросила готовая заплакать Снежка. – Темы нет… Тебя не будет… А я?
Она только сейчас поняла, как не хватало ей Мишиных шуток, его темных лукавых глаз и добродушной улыбки.
- Ты что-то хотел сказать. - Напомнила Снежка после затянувшейся паузы.
- Да... Я хотел. Дело в том, что... в общем, я люблю тебя.
Он сказал это очень просто, почти без интонации, но необычно высоким голосом, словно пропел.
- Миш...
- Подожди, не перебивай, пожалуйста. Да, вот так получилось. Ты в этом совершенно не виновата, никакой реакции я от тебя не требую, да и не жду. Знаю: если с живым гением соперничать крайне сложно, то с мертвым вообще нереально. Артем останется в памяти, и твоей, и моей, абсолютно светлым и необыкновенно хорошим человеком. Каким он, конечно и был. Я не посягаю на то, что мне не принадлежит, понимаешь? Я просто хотел сообщить тебе, и все. Просто чтобы ты это знала.
Она хотела сказать, что знала давно, но он опять не позволил ей заговорить.
- Потерпи, я скоро закончу. Что-то я еще хотел... Ах, да. Вадик, ну, Климов, мамонт наш, он мне говорил как-то недавно, что очень поздно понял, что такое любовь. Когда все время необходимо видеть человека, слушать его голос. Дышать с ним одним воздухом. Когда на все, без исключения, готов, только бы тебя не прогоняли, позволили просто находиться рядом, слушать и смотреть. Он это все говорил, конечно, из личного опыта, но, знаешь, это был ЕГО опыт. Я теперь понимаю, должно быть, у каждого это происходит по-разному. Вот я сейчас чувствую, что мне почти все равно, рядом мы, или нет. Ты можешь уйти, или прогнать меня, можешь отправиться хоть на другой конец света, ничего не измениться! Я так же буду тебя любить. Это как... яд - если вошло в кровь, проникло в душу - то уже навсегда, навечно, пока человек жив. Только это не яд, совершенно наоборот! Это дает силу. Я чувствую
эту силу в себе, в каждой клетке. Я знаю, что ты где-то есть, что ты дышишь, ходишь, смеешься... Что ты счастлива. И все! Мне больше ничего не надо, чтобы самому быть счастливым.
Может быть, ты встретишь кого-то, кто хоть отчасти заменит тебе Артема, возможно - нет. Никому не дано знать, что будет. Но в одном будь уверена. Пока я жив - я тебя люблю и чувствую. На любом расстоянии. И если тебе когда-нибудь станет плохо, больно и страшно, я об этом обязательно узнаю. И приду, где бы я ни был. Приду к тебе и найду средство помочь. И ты снова будешь жить счастливо, даже если для этого мне самому придется...
Он не договорил. Снежка протестующее подняла руку… И уткнулась ему в плечо.
***
Они шли, держась за руки, и разговаривали сразу обо всем, перебивая друг друга. И оба удивлялись: как долго они шли к этому простому разговору.
- Не холодно? – Осторожно спрашивал Миша, прикоснувшись к ее груди. – Однако! Ты горячая даже. Температуры нет?
- У меня нет! – Рассмеялась Снежка, доставая из нагрудного кармана теплый розовый камень. А он сам иногда нагревается и даже пульсирует. Не знаю, почему. Изольда говорила, что он помогает распознавать истинные намерения людей.
- Это ее камень?
- Она подарила. – Девушка вздохнула. – Где она сейчас, интересно. Давай потом сходим к ней?
- Соскучилась?
- Ужасно! И по квартире твоей тоже. Там балерина на полке. И Снежок. Если, конечно, ты их не выбросил.
- Что ты, как бы я мог? Я даже одежду твою не убирал, и коврик для тренировок. Хотел, чтобы все было, как при тебе.
Он улыбнулся.
- Если честно… это было безумие, но я всегда надеялся, что ты вернешься!
… Когда Снежка осторожно приоткрыла дверь в квартиру Лики, в комнатах было темно.
- Может, потом позвоним? – Неуверенно шепнул Миша.
- Нет, подожди!
Лампа вспыхнула внезапно. Анжелика поднялась с дивана.
- Пришли? Я уже думала, до рассвета не дождусь!
- Прости, Лика… Нам… мне надо кое-что тебе сказать.
- Не надо ничего говорить. – Гуриева шагнула вперед и обняла Снежку. – Все понятно и так. Я уже собрала твои вещи.
Снежка молчала, смущенно опустив глаза. Рядом сопел Кторов.
- В гости, хотя бы, будешь приезжать?
- Конечно, Лика! Лика, спасибо тебе за все! Дороже тебя у меня никогда никого не будет!
-Ну, что же делать… А ты! – Лика обернулась к Мише и угрожающе сдвинула брови. – Имей в виду, Мишка, если ты ее обидишь… Если хотя бы раз она заплачет из-за тебя, и я об этом узнаю… а я узнаю! Так вот, не дай Бог мне после этого хоть раз увидеть твою хитрющую еврейскую морду!
- Пардон, мадам! – Дурачась, картавил Миша. – Ви таки антисемит?
Снежка прыснула. Миша покачал головой.
- Ай-ай, и с кем мой лучший друг связал свою жизнь? Как его угораздило?
Лика швырнула в него диванной подушкой. Но Кторов и Снежка так заразительно смеялись, что на ее строгом лице помимо воли тоже проступила улыбка.
***
Светлана Цветкова вздрогнула от неожиданности, когда Снежка и Кторов зашли в ее кабинет.
- Мама... я приехала. - Просто сказала Снежка.
- Ну, наконец-то! А это кто? Неужели, твой принц, Артем?
- Нет, я... - попытался смущенно объясниться Кторов, но Снежка решительно его перебила.
- Да, мамочка, это он! Просто по настоящему, его, оказывается, зовут Михаилом.
***
Белый цвет падал на могилы старого ереванского кладбища. Словно легким, пушистым снегом заметало потемневшие от времени каменные плиты. Женщина, одетая в черное, поправила темную вуаль и другой рукой осторожно положила к семейному надгробью алые, как кровь, цветы. Тонкие пальцы цеплялись за памятник, на котором еще можно было разобрать надпись, свидетельствующую о том, что именно здесь нашли свой последний приют армянский чиновник Артур Суренович Газарян и его жена, оставшаяся верной до последней минуты. Пальцы женщины ощупью пробежали по полустертым буквам, словно стремясь почувствовать знакомые черты родных лиц.
- Ты когда-нибудь любила? - Прозвучал в ушах голос Вадима. - Хотя бы раз, любила ты?
Голос убегал, растворялся за завесой памяти, словно за дымом. В розовом тумане ей виделся большой зал с высокими сводчатыми потолками и белыми колоннами. Девочка в национальном костюме с широкими рукавами кружилась по этому залу, ступая так мягко, что казалось - плывет белоснежным лебедем. С плеча на плечо скользила, струилась узкой черной лентой коса . Сотни зрителей не сводили с нее глаз. Сотни рук аплодировали в упоении. И парень в первом ряду, поигрывая сияющей улыбкой под черточкой усов, тоже поднимал ладони, и звонко хлопал. И из всего зала она слышала и видела его одного...
- Любила ли ты?...
На темные, горящие глаза пеленой набегали слезы. Женщина решительно выпрямилась, в последний раз погладила нагретый солнцем
