Снежка. Обыкновенная история. Часть 4. Финал!

виноват. Ты очень хороший мальчик, и много помог мне в последние дни. Правда. Но губить тебе жизнь я не хочу. И не буду!
Он понял - его отвергают. И что возразить против этого ничего было нельзя. Изольда с минуту молча смотрела на него, потом положила цветы на крышу автомобиля. Словно точку поставила.
- Иза... Возьми хотя бы цветы!
- Зачем? - Она пожала плечами. - Мне каждый день присылают десятки букетов и корзин. С письмами, визитками, ярлыками. Хочешь, чтобы твои розы затерялись в этой общей куче?
- Нет...
- Тогда подари их Свете! - Посоветовала Изольда. - Для нее они будут самыми долгожданными и единственными!
Поколебавшись, она привстала на цыпочки и коснулась губами лба Вадима.
- Прощай, Вадик! Будь счастлив!
Она уходила, как сон, как несбывшаяся мечта. Растворялась в редких снежинках и длинные, тяжелые серьги скользили в зимнем воздухе. Видимо, Изольда очень любила эти серьги, раз надевала их буквально подо все. Уходила, как допетая песня, и Вадим понимал: это конец. Пытаться остановить - бесполезно.
...Ты, быть может, хороший,
Но не тот, кого жду.
Ворожи - не ворожи,
В небе звездочка погасла,
Что свела тебя с ума -
Зла на сердце не держи
Не ломай сирень в саду,
Не ищи меня напрасно.
Видно, не твоя судьба я,
Ворожи - не ворожи.



***
Белая пороша замела лужайки парков, и клумбы словно уснули летаргическим сном под этим равнодушным снегом. Пока Снежка лежала в постели, промозглая осень успела смениться зимой – на скамейках в аллеях даже встречались сугробы, пока еще небольшие и пушистые. Яркое зимнее солнце пучками бриллиантовых огней отражалось от заиндевевших веток. У корзин для мусора шумливо возились воробьи, откуда-то доносились детские голоса и смех.
Снежка шла знакомыми улицами и не узнавала их. Все эти звуки, огни, запахи  были частью общей жизни, в которой ей места уже не было. Она не ежилась от обжигающего ветра, не вздрагивала, когда на лицо и шею, которую не могла защитить слишком легкая осенняя курточка, падали колкие снежинки. Ей было уже все равно.
В глубине души хотелось перемотать все последние события, словно кинопленку, и оказаться в своем родном маленьком городке. Снова стать маминой Белоснежкой, ждать ее после ночного дежурства дома, в маленькой комнате, где на полочках любимые книжки со стихами и фарфоровые статуэтки.  Заваривать чай в пузатом фаянсовом чайнике, раскладывать по вазочкам густое вишневое варенье. Поступить после школы в медицинский институт и просиживать вечера над конспектами лекций. Зубрить с подругами латинские глаголы, бегать в киношку, и шоу-бизнес видеть исключительно на экране телевизора.
Если бы можно было стереть все тяжелые воспоминания, как неправильное уравнение со школьной доски! Вернуть все обратно, и отказаться идти в выпускную ночь в гостиничный ресторан! Только нет в жизни сослагательного наклонения. И никуда не денешь из памяти ощущение теплой и крепкой руки Артема, затягивающей ее на площадку вагона под изумленные вскрики бывших одноклассниц... И живое влажное дыхание моря... И тонкий запах розовых лепестков на подушке... Огонь жаркого танца,  торжественное скрещение рук над волнами на палубе, вкус солнечного поцелуя, звуки гитары и добрые, с легким лукавым прищуром, зеленые глаза.
Все было и исчезло, пронеслось, как сон. Она снова была одна в пустом и холодном мире. Более одинокая, чем до встречи с Артемом. Хотя бы, потому, что теперь она знала, что могло быть по-другому. И забыть об этом уже не могла.
- Ты же обещал слепить мне снеговика! – Сквозь слезы шептала Снежка. –  Обещал научить меня писать песни, и кататься на коньках! Теперь есть снег, есть зима... Где же ты, Артем?! Зачем ты заставил меня поверить в то, что я не такая, как все, что я что-то могу и что-то значу?  Твои ребята переживут все это... У них есть  привязанности, друзья... есть то, чем им нравиться заниматься... А у меня, кроме тебя, никого на свете нет, и совсем ничего не надо!
Она ушла из больницы рано утром, когда красный диск солнца еще не поднялся над безлистыми вершинами деревьев. Шла, не разбирая дороги: у нее больше не было цели. В Мишину квартиру возвращаться не хотелось. Еще меньше хотелось звонить маме, расстраивать ее, да это и трудно было бы сделать. Уходя, она оставила в тумбочке свой отключенный мобильный телефон. Оставила специально, предчувствуя, что музыканты будут ее искать.  Ей никого больше не хотелось видеть, ни с кем не хотелось разговаривать.  Не было даже слез. Как будто сердце превратилось в камень, от которого волнами расходился холод, и все внутри тоскливо сжималось.
Но ощущение чуда еще жило в глубине отрешенного сознания. Дважды за этот бесконечный день она догоняла незнакомых людей, которые издали казались ей похожими на Артема и дважды растерянно опускала глаза, увидев незнакомое равнодушное лицо.
Она шла мимо тумб, с которых еще не успели снять афиши, возвещающие о предстоящем концерте группы «Луч». Подходила к маленьким газетным киоскам и сквозь стекло смотрела на передовицы с фотографиями Артема – на этой неделе тема гибели популярного певца, поэта и композитора прямо на сцене была самой обсуждаемой для столичной прессы, затмив даже политику. Гуриев был прав – пришел день, когда его имя было буквально у всех на устах и порождало десятки самых невероятных версий.  Снежке вспомнилось, как часто Артем в разговоре намекал, что скоро уйдет, а она сердилась на него за столь мрачные шутки. Но если Изольда, утверждавшая, что видит в нем особую силу, была права? Вдруг он действительно что-то предчувствовал? И ее, как мог, старался готовить? А она не хотела слушать и понимать. Да и как к такому можно быть готовой?
Зимние дни недолги. Хмурый сероватый вечер застал Снежку в парке. Она сама не понимала, как ноги принесли ее именно сюда – на место, которое они давно облюбовали с ребятами для своих прогулок. Получалось, она прошла пешком ни один район, но совершенно не чувствовала усталости. Чувств вообще не было, они атрофировались все, кроме щемящего, тоскливого холода в груди, с которым ничего нельзя было поделать.
Девушка пересекла детскую площадку, и без труда отыскала скамью, вокруг которой они в последний раз катались на роликах. Вот и дерево, о которое с разбега ударился головой Артем. Как она тогда перепугалась! Снежка погладила холодный шершавый ствол. и прикрыла глаза. Ей на миг показалось, что сейчас Артем положит ей руку на плечо, и, дождавшись, пока она обернется, с улыбкой разотрет пальцами тяжелую вишневую каплю на виске и, подмигнув, скажет:  «Не о чем беспокоиться, Снежок! Это обыкновенная ссадина». Ей даже казалось, что она чувствует за спиной чье-то дыхание. Но проходили минуты, и ничего не случалось.
Усталость нахлынула внезапно, вместе с глубоким безразличием. Тело как будто потяжелело, и девушка медленно опустилась на запорошенную снегом скамью. Руки и ноги болезненно заныли, их сводило от усиливающегося к ночи холода. Но Снежка не шевелилась, и ее тело постепенно теряло чувствительность. На неприкрытые волосы падал снег, не торопясь таять. Она не знала, сколько прошло времени, но внезапно почувствовала, что погружается в сон, похожий на забытье. В глубине души она понимала, что, скорее всего, не проснется больше, но эта мысль совершенно не пугала, напротив, казалась привлекательной. Поэтому появившийся неизвестно откуда яркий, слепящий свет ее совершенно не испугал. Она приняла его как знак, что все заканчивается, и очень скоро, может быть, она опять увидит Артема, и их малыша, и они будут вместе теперь уже навсегда.
Серебристая автомашина затормозила посреди площадки. Движение транспорта здесь было запрещено, но водителя это, видимо, мало волновало. Высокая женская фигура бесшумно выскользнула из салона. Женщина приглушила слепящий свет фар, смотрясь в боковое зеркальце, поправила укутавший голову шарф, и решительным шагом приблизилась к скамейке.
- Наконец-то! – Сказала она, присаживаясь рядом со Снежкой. – Я тебя с самого утра ищу. Хорошо, вспомнила, наконец, где вы любили тусоваться, и заехала наудачу. Ты жива?
Снежка нехотя приподняла замерзшие ресницы, и невольно дернулась, отодвигаясь. Перед ней сидела Анжелика Гуриева.


***
Появление здесь именно Анжелики казалось настолько невероятным, что Снежка оторопела.
- Что смотришь, как на врага народа? – Как всегда, Лика говорила сухо, почти без эмоций. – Если все еще боишься меня... из-за той сцены, в гостинице. Так я скажу тебе: зря. В тот день я просто была не в себе, обычно мне такое несвойственно. Ну, хочешь, я даже извинись?
- Не стоит. – Наконец выговорила Снежка. – Наверное, вы вели себя тогда правильно, но мне все равно, поверьте. Я давно об этом забыла.
- Тем лучше. – Лика приподнялась с места. – Вставай, поехали!
- Куда?
- Хотя бы, ко мне. Ты же не собираешься здесь ночевать?
Снежка покачала головой.
- Я никуда с вами не поеду.
- Ты с ума сошла? – В голосе Анжелики послышалось раздражение. – Ты хоть в курсе, какой мочью мороз?
- Мне все равно. – Равнодушно ответила Снежка. – Оставьте меня в покое, пожалуйста. Вам-то что?
Гуриева не ответила. Молча опустилась обратно. Порылась в сумочке, разыскивая сигареты.
- Уходите. – Повторила Снежка. – Зачем вы здесь?
- Ну, это общественное место, кажется? – Лика чиркнула зажигалкой. – Да уйду я, не беспокойся. Две затяжки сделаю – и уйду.
- Можете сидеть, если хотите. Мне все равно.
Закончив разговор этой фразой, Снежка вновь замерла, глядя прямо перед собой. Она ни на что не хотела обращать внимания, но Лика все еще что-то говорила, и ухо невольно разбирало ее слова.
- Ну, ты подумай! Всю жизнь мужа за курение ругала, а теперь вот сама! – Она усмехнулась. – Да, у Артема, светлая ему память, все-таки, была масса недостатков. Курение – это еще ерунда. Гораздо важнее, что он совершенно не умел разбираться в людях. Да-да, приближал к себе, кого ни попадя.
- Не говорите так о нем! – Не смогла удержаться Снежка. – Вы меня имеете в виду, да?
- В том числе, и тебя. – Согласилась Лика. – Знаешь, что он о тебе рассказывал? Снежка такая талантливая, такая добрая, отзывчивая, всегда по первому зову на помощь придет. Короче, просто какой-то ангел!
В голосе слышалась пренебрежительная насмешка, и Снежка невольно поверила.
- Он вам рассказывал обо мне?
- Конечно. И не раз. Уговаривал познакомиться с тобой поближе. Говорил, что более надежного друга не существует! Теперь я вижу, как он заблуждался! Впрочем, ему-то ты, может, и помогала. А вот мне помочь не хочешь.
- Вам?! -  Недоверчиво изумилась Снежка. Такого поворота она совершенно не ожидала – Вы шутите? Какая помощь от меня вам может быть нужна?
- Мне не до шуток, знаешь ли! Столько лет моя жизнь была размеренной и спокойной. Один день был похож на другой. После рабочего дня я спешила домой, и знала, что издали увижу наши теплые желтые окошки. Я знала, что Гуриев, как всегда, разбросал по комнате свои бумаги, что на столе немытые чашки из-под кофе, а пепельница на балконе полна окурков.  Что он обязательно будет рассказывать, как у него прошел день, жаловаться на расстроенные инструменты и легкомыслие аранжировщика, который опять скачал не ту программу для обработки музыки. Будет вытаскивать меня, зевающую, еле живую от усталости, из постели,