праздных,
Пренебрегающих презренной пользой,
Единого прекрасного жрецов.
Не правда ль?
- Да, счастливцев! – прошептала она. – Но за что мне даны эти годы? Тридцать лет! Я больше не сделаю ничего. Меня оттуда никогда не выпустят, я знаю. Тогда за что мне это?
- Пути господни…, прошептал старик, - мы этого не знаем. Говорят, если бог дает испытания, значит, он любит тебя – ты ему интересен.
- О, господи. За что?
- А еще мне кажется - ты сделала одну запретную вещь. Уничтожила свои скульптуры. Нельзя посягать на великое, вечное. Оно нам больше не принадлежит.
- Теперь понятно все… Что же мне делать?
- Зато ты имеешь пропуск сюда, - старик говорил с ней, как с ребенком. Маленьким ребенком. А она слушала, внимая каждому его слову. – Немногим это дано, - мягко продолжал он. – Ты сможешь приходить, когда тебе захочется. У тебя есть инструмент, значит, ты сможешь работать.
- Для кого?
- Для кого вы, носители великого таланта, дара, и должны творить там у себя, а остальное забыть, отбросить в сторону.
- Для бога?
- Конечно.
- Да, я понимаю, - тихо прошептала она, - вот только люди этого не увидят. Никто больше не увидит. Так жаль!
- Увидят. Они и сейчас видят, - лукаво произнес он и улыбнулся.
- Кто? – изумилась она.
- Посмотри наверх… Видишь?
Софи была потрясена.
- Да… Ой, вижу!... Огромное лицо! Какой-то смешной толстяк сидит на диване, жрет что-то круглое, роняет крошки прямо на нас, и… плачет.
- Не на нас. На страницы книги.
- Кто это?
- Читатель. Видишь ли, здешний мир не полностью скрыт от них. Это не совсем иллюзия. Некто, скорее всего какой-то чудак, написал о нас книгу. Как он узнал обо всем – неизвестно, но, это неважно… Так вот… Он написал книгу и теперь ее читают.
- Как интересно. И люди видят нас?
- В этот миг видят. А жрет круглое – так это попкорн.
- Поп-кто?
- Неважно, кто.
- Что это?
- Ох! Тебе лучше этого не знать.
- Хорошо. Не знать… Но, почему он плачет? Ему нас жалко?
- Может быть, жалко себя? Я не знаю. Только каждый из них может про себя знать – создал ли он нечто такое, что после останется навсегда и попадет сюда.
- Ой, а как он смотрит!... Вытаращил глаза!.
- Ладно, не будем его пугать, иначе он может подавиться…
- Хорошо не будем… Сейчас!... Эй, дяденька! Читай! Привет своим! - и Софи захохотала. Потом снова стала серьезной и спросила:
- А этот некто… Ну, кто написал о нас. Он тоже сжег свою книгу? Кто он?
- Такой же сумасшедший, как и мы. Нет, он ее не сжег – иначе бы люди ее не читали. Но время, может быть, пламя грядущих событий, войн, рано или поздно превратит ее в пепел и тлен, а здесь она останется. Будет лежать, шелестеть страницами, если, конечно, того заслужит. Не всякий мусор попадает сюда.
- А вон еще одна девочка. Она совсем еще юна. Посмотрите, какие у нее круглые глазища.
- И не жрет попкорн, - поддакнул старик. Рядом с Софи, которая сейчас хулиганила, он, казалось, сбросил добрый десяток лет. Может быть, полвека!
- Да! Не жрет!
- Волнуется, - заговорщицки сказал он. - Наверное, хочет дочитать книгу до конца, захлопнуть ее и куда-то мчаться, что-то делать, создавать, творить, мечтать...
- А потом угробить свою жизнь? – захохотала Софи. В эту минуту ей было удивительно хорошо. Теперь она знала все, она ответила на все вопросы.
- Угробить? – улыбнулся почтенный Асаад, радуясь перемене ее настроения. - Это решать только ей. Смотря, как относиться. Зато потом может быть после себя что-то оставить. Это условие непременное и обязательное. Поделиться, отдать – в этом смысл.
Софи оглянулась, посмотрев вокруг себя, и глубоко вздохнула. Этот ясный, солнечный день для нее все-таки наступил. Был он странный, необычный. Но он наступил. Софи было удивительно хорошо.
- Все хорошо? – спросил старик. И ей показалось, что теперь он является ее хранителем. Слово какое удивительное – хранитель!
- Здорово! – воскликнула она. – Хорошо! Очень!
И прислушалась.
- Соловьи! - восторженно прошептала она.
- Красиво?
- Да! Уже день, а они все поют!
- Здесь они поют всегда, - пояснил Асаад.
- Даже, когда заходит солнце?
- В этом месте солнце не заходит никогда…
15 июля 2018 г.
