подходил, объяснял. Научил работать с бронзой. Это было счастливое время. Теперь уже я знала точно, что это дело мое. Спустя немного времени он начал доверять мне небольшие фрагменты своих скульптур. Потом отвозил их в салоны или отдавал заказчикам, и ему платили деньги. А в них была частица моего труда. Значит, и меня тоже начинали признавать! Так постепенно я входила в мир, где рождалось то, что останется навеки, навсегда. Мои руки прикасались к великому! Меня принимали в маленький закрытый клуб. Было так здорово!
- А он вас не замечал. Значит, это вы его соблазнили?
- Нет. Он был для меня лишь учителем. Мне и в голову такое не приходило.
- Но однажды…
- Что?... Да. Случилось это однажды. Один месье, ученик Гобера, (был он моего возраста), пригласил меня вечером вместе погулять. Ну, или как это называют, на свидание. Я согласилась, хотя не любила терять время, и каждый день допоздна задерживалась в мастерской. Но на этот раз почему-то согласилась. Устала, захотелось развеяться, отдохнуть. Да и парень был симпатичным.
- Что же было дальше?
- Очень скоро к этому ученику подошел Гобер и дал поручение - отправил его отвезти по какому-то адресу несколько скульптур. И остальных учеников дал ему в помощь. Сказал им сегодня не возвращаться. Мы Гобером остались в мастерской одни. Потом… он подозвал меня и приказал раздеться.
- Вы сделали это?
- Конечно. Ему нужно было помочь, а все натурщицы в этот день уже ушли. Показал, какое мне нужно занять положение тела, и начал месить глину.
- Вы подчинились?
- Да.
- Вы и раньше ему позировали?
- Никогда. Но он попросил.
- Но, позвольте! Молодая девушка из приличной семьи... Насколько я знаю, натурщицами работают особы…
- Это было неважно. Он должен был сделать работу, поэтому попросил меня.
- Вы разделись донага?
- Он так сказал.
- Стыдно было?
- Это было так естественно.
- Естественно, когда тебя раздевают, а потом заставляют голой лежать перед мужчиной?
- Естественно, когда обнажаешься, чтобы помочь мастеру, учителю создать скульптуру. Тебе этого не понять.
- Нет, мне не понять.
- Он не на меня смотрел. Он видел во мне образ, который пришел к нему в эту минуту. А я была лишь ее отражением, формой, моделью. Главное – результат. Так он мне тогда сказал.
- И вы ему поверили?
- Конечно.
- Что было дальше?
- Он работал, творил. Как всегда он был прекрасен. Я любовалась им, а он мною.
- Нет, не вами. Вы же сами только что сказали…
- Не важно. Главное, что я ему помогала. Без меня сделать ту скульптуру он бы не смог.
- Получилось?
- Божественно. Сейчас она находится в музее, а тысячи людей приходят на нее посмотреть.
- Это все? День так и закончился?
- Нет, не все... Когда он закончил, наступил поздний вечер. Оставались небольшие штрихи, которые можно было сделать завтра. Он приблизился ко мне… Руки его были перепачканы глиной, он стоял, тряпкой их оттирал и на меня смотрел. Я спросила, можно ли одеться.
- И тогда ваш учитель сказал “нет”?!
- Ничего он не сказал. Молча провел рукой по моему плечу, потом по груди. В эту минуту он словно продолжал лепить свою скульптуру. Это было удивительное чувство. Почему-то я позволяла ему делась со мной абсолютно все. И тогда он взял меня. У нас с ним это было впервые. Раньше он меня не замечал…
- Вам было хорошо?
- Да…
- Простите за нескромный вопрос, мадмуазель, в тот момент вы еще были…
- Он был первым моим мужчиной. Я из приличной семьи.
- А что же тот юноша? После этого вы сходили с ним на свидание?
- Когда на следующий день он пришел в мастерскую и увидел последнюю скульптуру Гобера, больше ко мне не подходил. И остальные тоже не приближались.
- Ну, конечно! Так вы стали собственностью учителя! Еще одной его статуэткой или моделью - в зависимости от настроения мастера.
- Замолчи. Это не так!
- Конечно! – и мужчина засмеялся. - А отправил всех из мастерской он совершенно случайно?
- Ему нужно было продать скульптуры.
- Не смешите. Ему нужно было остаться с вами наедине.
- Какая ерунда! Он до этого не видел во мне женщину.
- Пока не услышал, как молодой человек – его ученик, приглашает вас на свидание! Тут и заиграла кровь!
- Чушь!
- Вы не знаете мужчин – все они хищники, собственники и своего не упустят. Он чужими глазами посмотрел на вас, понял, что вас хотят, словно увидел, как тот юнец будет вас раздевать, обладать вами, и тут же отобрал добычу! Вот и все.
- Добычу?! Он любил меня.
- Любил?... Хорошо, любил. А вы?
- Я тоже его любила.
- Простите, сколько вам тогда было лет?
- Я уже говорила – девятнадцать.
- А ему?
Она немного помолчала, потом резко ответила:
- Какая разница?
- Хочу знать, - коротко бросил мужчина, и она не смогла ему отказать, тихо пробормотав:
- Он старше меня на 24 года.
- И вы хотите сказать, что полюбили мужчину, которому шел уже пятый десяток?
- А что тут такого?
- Рядом находятся красивые, молодые юнцы. Они с удовольствием смотрят на вас, приглашают на свидание, предлагают развлечься. Потом, вполне возможно, один из них станет вашим спутником жизни. Вы создадите семью, родите детей. Это подсказывает инстинкт любой молодой женщине. А вы выбираете старика?
- Он не старик!
- Он в отцы вам годился! И только потому, что он приказал вам раздеться донога, вы подчинились и отдали ему себя, молодость, красоту, если хотите, девичью честь?! Как такое возможно?
- Тебе не понять!
- Нет! Мне не понять! Он просто вас совратил. Сделал это нагло и грубо.
- Ты тоже совратил девушку.
- Я не был так стар и не отбирал потом у нее годы жизни. А ваш кумир... Вы меня простите. Даже если говорить о простом и естественном – какую радость он мог вам подарить? Каким он был любовником? Смешно! Наверное, после него у вас были другие мужчины, и вы знаете, о чем я. Вы успели это понять и сравнить. Но отдавать свою невинность старику – это уже…
- Руки…
- Что?
- Никто из тех, других, не был лучше его. Все они ничтожества, животные. А Гобер… Когда он ко мне прикасался, я становилась мягкой, податливой, как глина. Он, словно, лепил меня. У него удивительные руки. Это было чудом. Дело не в сексе, хотя он был совсем не стар, как ты говоришь, был хорошим любовником, но я замечала только его руки. А когда он ко мне прикасался… Я знала, что это руки… бога, - прошептала она.
- Что? Опять бога!
- Да, дьявол тебя побери. Ты никогда не поймешь этого, потому что тебе не дано быть таким. Никто не поймет. И я счастлива была, что оказалась с ним. И никогда не забуду, как он любил меня… А я его. Да, я любила…
И она замолчала. Какое-то время мужчина тоже молчал, внимательно на нее глядя. Наконец произнес:
- А сейчас?
- Сейчас?… Сколько времени? – спохватилась она. - О, господи! Может, этого достаточно? – и посмотрела на кусочек бечевки, которую удалось распутать.
- Нет, не достаточно, - жестко ответил мужчина.
- А соловьи еще поют?
- Да, поют. Дальше! - приказал незнакомец, и она, как под гипнозом, неумело распутывая проклятый клубок, продолжила:
- Через какое-то время он снял помещение для другой мастерской, где мы работали только вдвоем. О ней больше не знал никто. Это было удивительное время. Сколько мы там провели с ним месяцев, лет не помню. Казалось, это была вечность. Он создал своими руками другую планету, куда взял меня с собой. Нас окружали скульптуры, я помогала ему, позировала. Он больше не пользовался услугами натурщиц – лепил только с меня. Это была наша маленькая тайна, в которую никто не был посвящен. Мои родители к этому времени расстались. У отца был вздорный характер, который выдерживать могли немногие. Поэтому, жила я у матери. Постоянно сбегала от нее в наше гнездо, возвращалась поздно или вообще не приходила домой, что-то врала. Не помню что. А позже совсем ушла, сняв квартирку около мастерской. С тех пор я к матери не возвращалась. Видеть их всех не могла. А они меня… Все это не важно. Главным для меня был Гобер! Главным было – наше дело. Он всему меня учил. И теперь к каждой его скульптуре прикасались мои руки. Он доверял заканчивать многие его работы. Потом относил их, продавал. У Гобера к этому времени было громкое имя, поэтому в деньгах мы не нуждались… Не в них дело. Казалось, он уже не может без меня, а я без него – это главное. Гармония! Так это называется. И что меня все больше поражало – мой Гобер впервые начал лепить женское тело. Раньше он никогда этого не делал. Он начал в искусстве свой новый период. Если бы я не позировала – не было бы тех работ. Тебе этого не понять. Я освоила его манеру, но ему этого было недостаточно, и он дьявольски бранился. Он хотел, чтобы я добавляла в его скульптуры что-то другое, новое, свое. Только свое. Тогда получался разговор на двоих. Так он говорил. Больше я за ним не повторяла, не копировала - он ждал, что я ему скажу. Это называется дуэт. Теперь работы говорили на два голоса – один был мужским - властным и грубым, другой женским - иногда слабым, нежным, иногда капризным или кокетливым, томным или взбалмошным. Все, как в любви. А когда они объединялись, рождалась музыка невиданной красоты и силы. Она поднимала нас, уносила от этого мира на другую планету. И там, вдали от всех, мы работали. До исступления! Самозабвенно! А в мгновения наивысшего подъема, восторга, неземного экстаза он отбрасывал инструмент и снова меня любил… Только меня… А я его. А утром просыпаясь в мастерской, мы смотрели на вчерашнюю работу и не верили, что сделали это своими руками. Боялись прикоснуться. Она выглядела чужой, какой-то незнакомой. Теперь у нее будет своя судьба, своя жизнь. И жизнь эту подарили ей мы... И кто-то еще. Теперь я часто слышала чей-то голос, чувствовала - кто-то еще находится в мастерской, он помогает, зовет за собой. Куда? Какая разница?! Это было неважно. Не видела его, но знала точно, что он рядом, он где-то здесь…
Она замолчала, продолжая упрямо терзать клубок бечевки. Больше ничего не замечала, говорить не хотела, думать тоже. А главное, вспоминать. Некоторое время в комнате стояла абсолютная тишина, и только из парка доносились соловьиные трели. Наконец, незнакомец задумчиво произнес:
- Но все когда-то кончается, и ваша история тоже. Понимаю… Дальше! – вдруг жестко приказал он.
- Нет! – отозвалась она.
- Продолжайте!
- Не могу.
- Я сказал, продолжайте!
- Не буду.
- Вы обещали! Иначе, зачем я здесь нахожусь?
- Это выше моих сил, - взмолилась она.
- Хорошо, я вам помогу… Сколько времени вы были с ним?
- Около десяти лет.
- Почему вы сейчас не вместе? Почему оказались здесь?
Она промолчала.
- Вы произнесли – “мой Гобер”. У него был кто-то еще?
- Да.
- Он посмел завести любовницу, находясь с такой женщиной, как вы? Как это произошло? Когда? Она была моложе вас, красивее, сексуальнее?
- Старая тетка – его ровесница. Некрасивая, толстая. Она у него была всегда. Когда-то давно она родила ему ребенка, и он не мог ее бросить.
- Значит, ее бросить не мог, а вас постоянно оставлял, отправляясь к ней?!... И так вы жили около десяти лет?... И любили!
- Да! Любила! И он тоже меня любил! Только меня!
- А к ней уходил! Какая трогательная история. В итоге он вас бросил… Или вы одумались и больше так не смогли?
Софи промолчала.
- И это вы называете любовью? А теперь подумайте - представься такой счастливый случай вернуться в тот проклятый день и час в мастерскую, где он вас… Как поступили бы вы? Снова ему отдались?
- Не задумываясь.
- Это чудовищно! Но, зачем? Знать, что потом
