жертву – козленка, ягненка или барана, в корзинах несли зерновые и бобовые, яйца, сыр и молоко, чтобы жрецы перед статуей Творца пели и молились о благополучии просителя. Поводом служили все события горожанина или селянина — приход женщины в его дом для совместной жизни, рождение ребенка, смерть близкого родственника, посев и уборка урожая, дни равноденствия и солнцестояния. Животное обезглавливали на жертвенном камне – скульптуре в виде барашка, стоящем слева от трапезной; ритуал жертвоприношения сопровождался пением жрецов в храме. Освежевав животное в трапезной, просителю отдавали лишь часть тушки.
Оник начал спускаться, жрец шел рядом, одолев лестницу, оба остановились.
— Ты забыл нас, давно тебя не видел. В храм приходишь только на главный праздник, но Навасард будем встречать поздно ночью. Почему пришел сейчас?
— В храм можно ходить лишь в нужные часы?
— Нет, конечно, — смутился Минас. — Пойдешь обратно в город?
— Сначала подойду к Гавазану – поклонюсь гениальному творению.
— Ладно, иди.
Гавазан – качающийся столп, стоял далее храма на свободном пространстве. В стремительно наступающей темноте южной ночи на фоне звёзд Гавазан выглядел величественным. Это восьмигранный каменный столб высотой восемь метров, два метра в обхвате, сложенный из мелких отесанных камней, на восьмигранном пьедестале, увенчанный карнизом с орнаментом и шаром посередине. Данный величественный столп служил сейсмографом — колонна приходила в движение во время землетрясения, предупреждая жрецов и жителей общины о грядущем стихийном бедствии; начинала раскачиваться, если дрожала земля с приближением вражеского войска, и даже от легкого толчка рукой. Главное, после движения Гавазан всегда возвращался в исходное положение.
Одно из назначений колонны — показывать дневное время, на его южной стороне искусный мастер выбил солнечные часы.
Внушительность каменному столбу придавали статуи, представляющие знаки Зодиака, стоящие вокруг него на постаментах в том порядке, как они следуют один за другим в течение года. При вечернем свете скульптуры, установленные на подвижных шарнирах, выглядели, как загадочные космические существа, сошедшие на Землю — вне времени и пространства, как стражи Гавазана. Кто и когда поставил гениальное творение не знал никто даже Оник – самый старший из жителей и жрецов.
Маг посмотрел на почерневшие соседние холмы и перевел взгляд на небосвод. В темном небе ярко блестели первые звезды.
Опираясь на посох, Оник не спеша направился к каменному столпу, не дойдя до него, остановился и прислушался к отдаляющимся шагам Минаса. Стоя спиной к жрецу, из кисета достал пузырек и корочку хлеба. Из склянки капнул жидкость на хлеб, закрыл пузырек и спрятал в холщовом мешочке. Черствый кусок положил в рот и стал медленно перекатывать его во рту, чтобы смочить слюной.
Взяв посох в левую руку, маг подошел к фигуре Овна, и начал медленно идти по кругу, по часовой стрелке, обходя столб и статуи с левой стороны, касаясь скульптур ладонью правой руки.
«Вот Овен – упрямый воин, начало цикла. За ним следуют Телец – упорен и силен, Близнецы – двойственный знак, Рак – не поймешь куда движется, Лев – величавый, Дева – мудрая, — Оник вздохнул, остановился, разжевал хлеб, проглотил, продолжил путь по кругу. — Весы – решают в какую сторону перевесить, Скорпион – не знаешь, когда ужалит, Стрелец – готовый сразить, Козерог — собиратель богатства, Водолей – из бездонной чаши льет воду. Рыбы завершают зодиакальный год».
Взгляд старца остановился на лице служителя храма, Оник удивился его присутствию. Минас с интересом наблюдал за действиями мудреца. Главный жрец смутился, словно уличенный в неприглядном поступке, повернулся к старику спиной и направился к своему жилищу, стоящему чуть далее трапезной посреди фруктовых деревьев.
Воспользовавшись отсутствием внимания к себе, Оник ускорил шаг и почти бежал. В тот миг никто не сказал бы, что бежит старик, перемещаться так стремительно мог лишь молодой, энергичный мужчина. При этом под его ногами не хрустнул ни один камешек, казалось, он передвигается по воздуху – летит без крыльев.
Маг пролетел семь кругов...
Главный жрец прошел мимо трапезной и встал как вкопанный. Его поразила тишина – старец стоит или с ним что-то случилось? Любопытство взяло верх над тактичностью, Минас оглянулся и посмотрел в сторону Гавазана – Оник исчез.
— Так, вот зачем пришел к нам в час тишины, — Минас удивленно поднял брови и улыбнулся догадке. – Не забыл магию, как всегда, оказался сильнее всех нас в сакральных вопросах. Из наших никто не умеет того, что ты сейчас проделал. Пребывание в пророческом центре Мецамора дало тебе многое. Только там обладают подобными знаниями. Куда тебя занесет – в прошлое или будущее? О чем просил Творца?
.......
Путешественник во времени отошел от колонны и еще раз оглядел ее, старца потрясло увиденное — постаменты статуй стояли пустые, на них остались только шарниры для подвижных скульптур. Медленно обходя Гавазан согласно привычке – слева направо, маг касался столба ладонью, пытаясь рассмотреть в наступившей темноте:
— Постарел, дружище, камни не такие гладкие, как прежде. Что с твоей верхушкой? Что там установили? Простой крест. Интересно, кто и зачем убрал знаки Зодиака? – удивился пустым постаментам. Посмотрел вокруг изумленно. — На холме всё изменилось. Что стало с обителью Творца? Возвели высокий храм. Построили много жилищ, закрыли обзор. Для такого храма нужно больше жрецов? Прежде служителей святилища было семеро вместе с Минасом, они ночевали в скальных жилищах, вырубленных под постаментом обители, спускаясь туда по ступеням узкой лестницы. Лишь главный жрец жил в глхатуне. Изменилось время, а с ним и вкусы? Дань чьим-то ненасытным желаниям? Может, после моей смерти появились еще более жадные жрецы? Творец, уж не придумали ли они себе новых богов?
Недовольно качая головой, опираясь на посох, старец неторопливой походкой направился к храму, на его пути попадались большие прямоугольные камни. Оник подошел близко к притвору церкви.
— У нового храма нет лестницы, для меня стало удобно. Пространство увеличили, видимо, снесли верхушку холма. — Перед странником возникли массивные колонны, он прошел между ними и остановился перед закрытой дверью.
— У храма появилась дверь? Ее запирают? Неужели жрецы стали бояться грабителей?
— Кто ты? Что тебе нужно в столь поздний час? – за его спиной раздался строгий басовитый голос.
Оник поспешно обернулся. Перед ним стоял настоятель монастыря.
«В черном одеянии с длинными рукавами и покрытой головой, голос властный, вероятно, главный служитель храма – на груди висит тяжелый серебряный крест. Аревахач изменили – обрезали гнутые концы, нижнюю ветвь вытянули. Похоже, этот крест — главный символ новой веры».
— Я пришел издалека поклониться храму, — странник произнес тихо и немного сбивчиво.
— Храм откроется утром.
Старик растерянно оглядел пространство перед храмом и увидел скамью.
— Могу я лечь на той лавке под деревом?
— Если тебе некуда идти, можешь там лечь, — настоятель направился в сторону ворот.
Опираясь на посох, старец поплелся к деревянной скамейке и сел на нее, тихо бормоча себе под нос.
— Ох, ох, устал, годы берут своё, переход оказался нелегким. Я не ропщу, Творец, прости меня за откровенное признание моей немощности.
*
Странник вспомнил, как отливали статую Творца – ее создавали по частям и собирали возле широкого постамента метровой высоты внутри храма. Затем умелец сделал нечто секретное и обещал, что никто не сможет безнаказанно оторвать частичку даже с самого тонкого места — полотна на золотой фигуре. Однажды ночью жрецы услышали крики ужаса и боли. Осветив факелами обитель, на полу обнаружили жителя ближайшего села. Грабитель неудачник лежал без сознания. Утром возмущенные горожане собрались на свободном пространстве главной улицы, где старейшины обсуждают важные вопросы, и требовали суровой кары – отрубить кисть вору.
Уважаемому судье – Онику, с трудом удалось успокоить сограждан:
— Безрукий станет общине обузой, да, и кражу совершить невозможно.
По решению мудреца — в качестве наказания, провинившегося обязали прислуживать храму. Неудачник стал верным сторожем Верховного бога. Его часто видели коленопреклоненным перед скульптурой. Секрет, заложенный умельцем, не был раскрыт.
*
Маг лег на спину, и занялся привычным делом — наблюдал появление звезд на небе.
— Звёзды располагаются в ином порядке, под другим углом, значит я не ошибся в расчетах. Спасибо, Творец!
Хочу пить. Интересно, родник сохранился? Был когда-то. — Оник сел и оглядел пространство вокруг храма. Тусклый свет освещал двор.
— Во дворе не так темно, как в мое время, — его обрадовало сделанное открытие. – На столбе что-то висит, оттуда льется свет, поэтому я разглядел крест на Гавазане.
Гость из прошлого встал со скамьи и медленно пошел вдоль помещений, остановился, прислушался – где-то журчала вода. Прямо перед собой разглядел ступени, они оказались невысокими — удобными для старика. Оник поднялся и обнаружил родник, с трех сторон окруженный стенами и накрытый крышей.
— Хорошо сделали, теперь можно укрыться от дождя и ветра, — одобрил странник и выпил воды.
Не встретив ни души, вернулся к скамейке и лег.
— Интересно, народ придет к храму встречать Навасард или, введя новых богов, все праздники отменили?
*
Оника захлестнули воспоминания.
Много веков празднование Навасарда происходило в определенном порядке. После тяжелых месяцев напряженного труда, люди в праздничную неделю ели и пили в удовольствие, радуясь урожаю, ведь к важному дню успевали собрать зерновые, бобовые, некоторые овощи и фрукты. Молодежи гулянье давало многое – в хороводе юноши, не боясь строгих родителей, знакомились с понравившейся девицей. Объятия в танце не считались обидными, никто их не порицал. После танцев начинались разные игры. Играя искренне — от души, юнцы позволяли себе некоторые вольности. Если девушка не была против, парень обязан был прислать сватов. Но в последние десятилетия брачный обычай временно отменили – девочек рождалось меньше мальчиков. Совет старейшин решал кому отдать девочку. Родив сына и еще одного ребенка – пол второго малыша не имел значения, по решению общины женщина жила с другим мужчиной, ожидающего своей очереди, чтобы и ему подарить наследника. Родив от него двоих детей, она могла выбрать с кем делить кров до конца жизни. Дети росли при матери. Отцы помогали едой и одеждой.
Безусый юноша Оник на празднике сблизился со своей Вард. Девочка отличалась красотой и застенчивостью.
*
— Моя Вард на самом деле была красива, как роза, — вздохнул старик, — часто краснела от смущения. Такой ласковой и послушной девушки я больше не встретил. Длинные загнутые ресницы украшали ее большие зеленые глаза. Таких пухлых алых губ я ни у кого не видел. Как я был глуп...
В те годы Оник плохо разбирался в травах и магии – только учился всему. Может, поэтому Вард смеялась и отказывалась пить приготовленные им настои.
— Человек смертен, не может жить вечно, — не верила ему
