сносно. Но самую главную задачу Слава, конечно, взял на себя. Пока мы с Володей развлекали коллектив, он о чём-то тихонько переговаривался с пожилой женщиной – заведующей столовой, потом они оба вошли вовнутрь. Через пару минут она выглянула и позвала двоих девчонок, а Слава повёл нас ко входу в столовую. Дверь была заперта, но мы сразу же услышали, что её открывают. Оказалось, для нас уже был накрыт стол, на котором стояли тарелки с борщом и гуляшом с картошкой.
- Славка, а ты сказал, что денег у нас нет? – опасливо спросил Володя.
- А вас кто-то про деньги спрашивал? – отмахнулся Славка. – Расслабься! Нина Ивановна, а штопор у вас найдётся?
М-да. Вот так-то. Увереннее надо, Миша, по жизни шагать, самокритично думал я, когда мы, сытые и немножко пьяные возвращались домой. О том, что мужиков ждать бесполезно, нам сказала сердобольная Нина Ивановна.
Вечерний концерт в Моисеевке прошёл просто замечательно, и со следующего дня мы вполне официально стали заниматься репетиционной и концертной деятельностью. Нам предоставили отдельный домик, в котором были даже кровати, и всё это безраздельно принадлежало только нам. В поселковом совете нам выдали свеженапечатанные талоны на питание, которыми мы расплачивались в местной столовой. Вставали мы поздно, почти перед самым обедом, и, таким образом, талоны на завтрак мы предъявляли вместе с обеденными, что значительно увеличивало количество и ассортимент еды. Столик всегда занимали у широкого подоконника, чтобы туда можно было тоже ставить тарелки – на столе всё не умещалось. Затем шли на своё рабочее место - в ДК - и сначала отдыхали в директорском кабинете на креслах, а потом начинали репетировать. Вечером играли на танцах для местной молодёжи (приходили и из других деревень), иногда ездили на концерты. За всё время в поле мы работали один раз, когда был объявлен общий субботник, и на него вышло даже руководство колхоза. Слава о нас прокатилась далеко, аж на двадцать километров. Об этом мы узнали однажды вечером. Но здесь я, пожалуй, введу ещё один заголовок – внутренний:
Как я играл на деревенской свадьбе
Мы как раз готовились ко второму ужину, т.е., собирались съесть то, что просто физически не смогли съесть в столовой и поэтому принесли домой, как вдруг услышали, что к нашему дому подъехал мотоцикл. Через пару минут послышался стук в двери и вошли два парня.
- Ребята, это вы из ансамбля? – спросили они.
Мы ответили утвердительно, и тогда они, переглянувшись, извлекли из карманов каждый по две бутылки самогона, поставили их на стол и спросили:
- Можно с вами поговорить?
Мы не возражали: как сказал Леонид Филатов, при такой-то снеди - ну, как не быть беседе! Мы сидели, выпивали, закусывали, говорили ни о чём. Прошло немало времени, прежде чем один из них, Саша, сказал:
- Вы знаете, у меня через два дня свадьба, вы не могли бы на ней сыграть?
К тому времени допивалась третья бутылка самогона, поэтому мы согласились легко. Ни о каких деньгах и речи не было: какие могут быть деньги, если хорошие люди сидят вместе, выпивают? Потом-то мы, конечно, покачивали головами, поражаясь, как хитро нас подловили, но это было потом.
Через два дня к нашему дому подъехала машина. Конечно, это опять был грузовик с толстым слоем сена в кузове – иного мы и не ожидали. По дороге гадали (так как забыли своевременно об этом спросить), где будет свадьба: в ДК или в столовой? Того, что в итоге оказалось, мы, естественно, предположить не могли. Впрочем, перед тем, как начать играть, нам предстояло выступить в одной весьма неожиданной роли. Встретивший нас Саша сказал, что просит нас в качестве почётных гостей участвовать в выкупе невесты, поэтому сразу по прибытии мы поехали к дому её родителей. Вначале всё шло по известным канонам: вот, мол, проходили мимо, чего бы не зайти, а тут выясняется, что у вас товар, а у нас купец, так не будете ли добры отдать вашу Наташу за нашего Сашу? Нам ответили, что, мол, конечно, нас не ждали, но уж раз пришли, то проходите в избу, там и поговорим. Свидетельством того, что нас действительно не ждали, были установленные в большой комнате три стола, готовые обрушиться под тяжестью выпивки и закуски. Но и здесь пока ещё всё шло по плану: каждая из сторон принялась расхваливать своего представителя. Сначала, конечно, как-то казённо, без огонька, но по мере опорожнения стаканов речи становились живее, искреннее, в них стало вкладываться больше чувства и фантазии.
Отхождения от общепринятого сценария начались после пятого стакана. К тому времени мы оставались единственными, кто ещё помнил, для чего, собственно, все здесь собрались. Весь остальной народ разбился на группы и компании, и каждая обсуждала свою проблему. Отец невесты что-то втолковывал будущему зятю насчёт рыбалки и всё порывался принести и показать свою удочку. Один раз его взгляд упал на нас, он очень удивился и спросил у Саши: «А это кто? Я их не знаю»! Тот пояснил, что это музыканты из города, которых он пригласил играть на свадьбе. Мы подумали, что сейчас-то всё вернётся к первоначальной теме, но отец только сказал: «А-а!» и продолжил о рыбалке. Возможно, свадьба в тот день так бы и не началась, но тут из своей комнаты выглянула несколько заждавшаяся и потому очень недовольная невеста. Поначалу и это не возымело должного воздействия. Отец обрадованно сказал: «А вот и Наташенька! Садись с нами, выпей!», но тут вспомнил о своих обязанностях совершенно уже пьяный тамада. Он с сожалением отставил в сторону очередной стакан и с трудом произнёс:
- Так как же всё-таки насчёт того, чтобы отдать вашу Сашу за нашего Наташу?
Это несколько отрезвило собравшихся. Мать невесты оборвала на полуслове песню, которую исполняла соло и a cappella и сказала:
- Ну, я вижу, купец хорош: и статен, и красив! А какой выкуп ты, купец, нам предлагаешь?
Саша извлёк из внутреннего кармана пиджака бутылку вина. Все закричали: «Мало, мало»! Саша стал объяснять, что у него было две, но одну он случайно разбил, а в магазине ничего не продают. Но все кричали, что это их не касается, иди, где хочешь доставай ещё. Минуты через три Саша стал явно закипать, но пьяная публика этого не заметила и продолжала настаивать. Тогда Саша со злостью хлопнул злосчастную бутылку об пол и со словами: «Да пошли вы все! Вместе с вашей невестой!» - кинулся к выходу. Он, наверное, убежал бы, но запутался в занавеске, висевшей у входа в комнату. Пока он из неё выпутывался, подоспевшая тёща ухватила его за пиджак. Ухватила она его очень непрочно, как-то неловко, и он наверняка бы от неё отбился, но тут на помощь матери подскочила Наташа, и вдвоём они сумели его удержать, пока не подоспело уже действительно серьёзное подкрепление в виде свидетелей с обеих сторон. Они уговаривали Сашу не злиться; это, мол, просто шутка, ну, что уж ты так! Некоторые из гостей тоже, было, дёрнулись увещевать строптивого жениха, но их остановил отец невесты (родителей жениха почему-то не было). Он громогласно сказал:
- Да не лезьте вы! Видите, люди разговаривают – ну, и пусть поговорят! Давайте лучше пока выпьем!
Вскоре вновь вся компания в полном составе и теперь уже вместе с невестой сидела за столом и пила мировую.
Часа через полтора, наконец, решили, что пора двигаться к месту основного застолья. Когда мы увидели, в каком состоянии водитель грузовика, то хотели, было, идти пешком. Однако некоторые гости-мужчины без разговоров полезли в кузов, и мы, опасаясь, как бы они спьяну не повыкидывали нашу аппаратуру, полезли тоже.
Грузовик затормозил у небольшого дома, и мы решили, что это всего лишь очередная остановка. Но тут подошли Сашины друзья и предложили помощь в выгрузке инструментов. Выходит, нам предстояло играть не в клубе, не в столовой, а в обычной деревенской избе! Первым нашим желанием было уехать обратно в Моисеевку, но мы сразу поняли, что это невозможно, и смирились.
Здесь тоже все были пьяными, кроме самогонного аппарата, который молотил на полную мощь и был единственным, кто ещё мог что-то делать. Нас поразила его производительность: бутылками с его продукцией был заставлен весь пол в кухне; без преувеличения, было некуда ступить.
Играть нам предлагалось в обычной комнате, половину её заняла наша аппаратура, хотя мы выставили её в сильно усечённом варианте. Лучше всех устроился Слава. Сразу за нашими спинами была ещё маленькая комната. Вот туда он и ушёл, сел с гитарой на диван, раскрыл какую-то книжку и стал читать. Перед каждой новой вещью мы заглядывали к нему, сообщали, что сейчас будем играть и дублировали для него счёт.
К счастью, заваруха в доме невесты весьма ощутимо подкосила гостей, что отразилось на количестве выпиваемого и танцуемого. Так что мучились мы не так уж и долго!
Поспать в эту ночь нам, естественно, не пришлось: если в кухне пол был уставлен бутылками с самогоном, то во всех комнатах устелен телами гостей. Мы могли бы зарезервировать за собой хотя бы «славину» комнату, но совершенно неосмотрительно, после того, как отыграли, решили с устатку выпить и поесть. За это время гости успели обосноваться и там.
Утром мы начали готовиться к отъезду. Пока ждали машину, родители и родственники жениха по очереди (вместе им собраться не удавалось) предлагали нам взять с собой самогонки. Вначале каждый из нас взял по две бутылки, но нам заявили, что это не серьёзно и предложили взять по-настоящему, от души. Подумав, мы вытряхнули из портфеля гитарные шнуры и микрофоны (их можно довезти и так) и набили бутылками портфель. Но родственники снова обиделись, что мы так ничего и не взяли. Тогда мы открутили винты с басового барабана, плотно весь его уставили самогонкой и поставили верхний пластик на место. Конечно, нас уговаривали остаться ещё дня на два-три, ведь, по сути, свадьба ещё и не начиналась, но мы не могли: в этот день заканчивалась работа в колхозе, и нам надо было успеть к общему отъезду.
Как добрались до Иркутска, не помнил ни один из нас. Смутно вспоминаю, что в электричке мы поили всех, даже незнакомых. Их, кстати, оказалось подавляющее большинство. Как добрались от вокзала до общежития, тоже неизвестно. А вот то, что мы ухитрились при этом не потерять ничего из аппаратуры – это следует отнести к приятным
