украинского движения считал, что только он «утрет слезы неньке Украине», и не желал «поступиться своей булавой»
Вы представляете, украинцев ещё нет, их всего лишь 300 «активных членов» (пусть к тому времени, возможно, уже немногим более) но они уже не могут поделить власть, и грызутся за портфели между собой. В то же время они понимают, что народу Южной Руси до их разборок нет никакого дела, а «портфель» подразумевает власть над подданными, которых получается фактически нет, а надо чтоб были. Сами они не в состоянии этих подданных создать, а немцы за них это сделают. Ведь им тоже надо из русского сделать пусть не немца, так хоть кого угодно, лишь бы, не русского. На их стороне сила, - они любят порядок, и дело будут иметь только с тем, кто при портфеле, вроде как с «представителем народа». А вот российские политики, а тем более большевики подданных им не создадут. Более того, - к портфелям за которые грызутся украинцы их и близко не подпустят. Они украинцев хорошо знают. Знают, что не тот масштаб мысли у украинцев, не государственный. Не тот менталитет, чтоб вершить большие дела был у этих «активных членов». И это, не я…, Боже упаси - они сами так о себе.
«Украина оказалась очень бедной культурными силами, необходимыми для созидательной работы», - напишет Н. М. Могилянский. То же самое подмечал и гетман Скоропадский и писал:
«Киев, хотя и был главным культурным центром всего юга России, тем не менее, всегда был провинциальным городом, ... в нем, особенно первое время, чувствовался ужасающий недостаток в людях науки, а уже в действительно культурных украинцах и подавно. Украинцы все говорят о том, что я пользовался русскими силами для создания Украины. Да потому, что одними украинскими силами нельзя было создать ничего серьезного».
Далее мы увидим, что Гетман ещё мягко выразился о государственных способностях украинцев. Некоторые из первых украинцев о своих сподвижниках высказываются ещё более критично. Но всему своё время….
А вот представитель австрийского правительства в Киеве граф Форгач, так тот вообще в своем донесении в Вену писал, что он тщательно ищет среди нынешнего возглавления Украины людей, если не широко образованных, то хоть просто разумных, но не находит их: «Считать их людьми трезвого ума и здравой памяти, с которыми бы было можно говорить о серьёзных делах, не приходится. Население относится к ним даже не враждебно, а иронически-презрительно», - писал он.
И понимая это украинцы (а их, если не забыли, не за долго до революции активных было всего 300 человек) готовы были, хоть чёрту душу продать, но только от русских дистанцироваться и держаться подальше, чтоб с расстоянием размывалась контрастность и не так была заметна их ущербность.
Что же происходило и происходит с русскими душами людей живущих на той земле, на которой как раз и родилась русская нация? Откуда эта ненависть ко всему русскому?
Я мог бы ответить на этот вопрос, но я обещал, что моих соображений здесь читатель не увидит, тем более что на него есть ответ у специалиста по людским душам министра исповедания в правительстве гетмана Скоропадского, Отца Василия Зеньковского. Ему и слово:
«Ничто так болезненно не действовало на украинскую интеллигенцию, как именно этот факт неизбежной «провинциальности», которая все время отличала украинскую культуру, и на которую она была обречена в силу ее сдавленности и слабости. Бессилие сделать что-либо большее, невозможность «зажить своей жизнью», отдельно от огромной России, рождало гневное отталкивание от России, легко переходившее в ненависть. Россия вызывала к себе вражду именно своей необъятностью, своей изумительной гениальностью…
Это есть непреложный исторический факт. Серьезных географических, экономических, церковных, культурных границ между Россией и Украиной нет, - и после того, как центр общерусской жизни из Киева переместился в Москву, для Украины осталась только доля меньшего брата («Малой» России), остался, как неизбежный и неотвратимый путь семейного объединения со всей Россией. Из этого сознания и растет трагический узел в украинской душе - она сознает, что ей не дано, что ей историей отказано в полной свободе. Удивляться ли тому психологическому обороту, при котором сердитое бессилие - естественное вполне - переходит иногда в ненависть к России? Чувство это бесплодное и вредное - но оно находит свое питание в том глубоком конфликте, который, как не развязанный узел, остается в глубине души».
«Что за чушь, - скажет на это «свидомый» украинец, - что несёт твой министр исповедания? О ком это он? О какой-то жалкой кучке украинской интеллигенции. А это ведь народ…».
Стоять, мой свидомый друг, - не гони лошадей. Давай по порядку.
Во-первых, - министр исповедания не мой, а «Украинской Дэржавы» времён гетмана Скоропадского. То есть, очевидно, один из «активных членов» о которых пишет Чикаленко и которых, историк Т. Гун¬ча¬к как раз и называет «украинской интеллигенцией». А раз так, то отец Василий знает что пишет. Ведь этот человек был одним из первых украинцев и лично стоял у зарождающихся истоков украинской государственности. Так что кому верить если не ему?
Во-вторых, - народ это кто? Это 2000, о которых пишет Чикаленко? Или это остальные 25 с лишним миллионов жителей Южной Руси? Скорее всего, к определению «народ» тут подходят именно последние. Так давайте и посмотрим, чем они жили. Как относился к украинцам этот самый народ Украины.
Украинцы и народ Малороссии.
Если читать украинских историков, (свидомых историков) не зависимо от того любитель он или почтенный академик, то от них мы узнаем, что украинский народ сотни лет был угнетаем Россией и всё это время боролся с российскими «загарбныкамы» за свою нэзалэжнисть. Настрадался…, - слов нет. Но вот двоюродный брат последнего русского царя Великий Князь Александр Михайлович Романов в своих мемуарах писал, что когда в 1649 году Царь Алексей Михайлович, по просьбе гетмана Богдана Хмельницкого, взял Малороссию под «свою высокую руку» то, «в составе Российской Империи Украина процветала, и русские монархи приложили все усилия, чтобы развить ее сельское хозяйство и промышленность. 99 % населения „Украины“ говорило, читало и писало по-русски, и лишь небольшая группа фанатиков, получавших материальную поддержку из Галиции, вела пропаганду на украинском языке в пользу отторжения Украины».
То есть, народ как-то совсем не тяготился под «российским ярмом»? Как же было на самом деле, кому верить?
Лично я склонен верить Великому Князю. Хотя бы уже потому, что помню как «страдала» Украина «под российским ярмом» в составе СССР. Ныне о таких «страданиях» можно только мечтать. Но так как сегодня народ (не только украинский) не верит, ни историку, ни политику, ни министру или Президенту (попросту говоря, - ни Богу ни чёрту), то лучше всего обратиться к самому народу, ему врать резона нет. Так как же действительно 100 лет назад жил народ Южной Руси, как он относился к украинцам и новоиспечённой киевской власти?
В вышедшей в 1920 году в Турине книге князя Волконского «Историческая правда и украинофильская пропаганда» писалось: «Украинского сепаратизма как народного движения не существует, есть только работа политической партии (!) из среды интеллигенции и преимущественно полуинтеллигенции; работа эта, большей частью своекорыстная, крайне обострилась под влиянием нездоровой революционной атмосферы и воздействия Австро-Германии и «союзников», которым в целях отторжения южной России и понадобилось придумать нацию «украинцев».
Ах да, - это же писал не украинец, а русский (россиянин) и для современного свидомого украинца очевидно потомок русского княжеского рода не авторитет. Но посмотрим что писали и говорили поэтому поводу авторитетные украинцы того времени? Начнём по порядку. Например с того что происходило до прихода в Южную Русь немцев. Как воспринял народ украинскую Центральную Раду?
Вот что пишет по этому поводу А.В.Стороженко (Царинный)
«Центральная рада, Малая рада, кабинет генеральных секретарей (министров) — производили кое-какое впечатление только в самом Киеве. Но если «украинская» власть была почти призрачной в городе, то у городской черты она кончалась. Далее же открывалось широкое поле для анархии, которая все более усиливалась по мере того, как приливали с фронта разложившиеся вследствие крушения империи войсковые части. В течение всей осени 1917 года нам пришлось проживать в деревне вблизи Киева. Ни о какой «украинской» власти не было там и помина. Вся местность была наводнена бежавшими из-под Тарнополя частями тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН). Вырвавшиеся из уз дисциплины артиллеристы по целым дням митинговали, расхищали казенное имущество своих частей, и крали что попало у местных жителей».
Алексндр Жуковский как член Рады и человек военный (военный министр УЦР) описывал ситуацию так: «Правобережна Україна уявляла собою бочку з порохом, яка може кожну хвилю взірватися і зруйнувати все вщент. Тільки окремий для того, спеціально призначений відповідальний начальник повинен був стежити за цією хвилею і зупинити її, направивши її в той бік, куди це потрібно було. Він повинен, примітивно кажучи, зробить заслону на шляхах до Київа, стати півколом від одного боку Дніпра до другого праворуч і ліворуч Київа. Що ж торкається лівобережноної України, то вона вже клекотіла і бурлила. Тут вже розвертались бої з большевицькими військами, які наступали на нас по двум шляхам: в напрямку на Бахмач і другий на Харків – Донецький бассейн».
Выходит до прихода немцев, на которых рассчитывала опереться Центральная Рада Грушевского, Украиной можно было назвать только лишь Киев, которому суждено было лишь пытаться обороняться, окопавшись «півколом від одного боку Дніпра до другого праворуч і ліворуч Київа». Но и то в нём «украинская» власть была «почти призрачной»? Это так выглядела многовековая борьба украинского народа за независимость?
«Пользуются ли национально настроенные украинцы доверием широких масс населения, во имя которых они действуют и именем которых так часто злоупотребляют? Пользуется ли «украинизация» симпатиями широких масс населения Украины?» – Задаётся вопросом Н.М. Могилянский, и сам же отвечает – «Нужно раз хотя бы высказать ту истину, что в той исторической стадии, в какой жило тогда население Украины, оно было более чем равнодушно ко всяким попыткам и затеям украинизации. Украинцы слишком много лгали на эту тему. Городская демократия к украинизации школы, например, относилась просто отрицательно. Как показали грустные события и переживания Киева, Харькова, Одессы, население городов везде имеет явную склонность к большевизму, а деревня везде жаждала одного: земли!»
И далее он же: «Если еще нужно беспристрастное свидетельство полного провала идеи украинизации и сепаратизма, то следует обратиться к вполне надежному и беспристрастному свидетельству немцев, которые были заинтересованы углублением украинизации для успеха расчленения России. Через два месяца пребывания в Киеве немцы и австрийцы, занимавшие Одессу, посылали обстоятельный доклад в Берлин и Вену в
