Владислав терпеть не мог любого рода навязчивость, – а ведь ещё в тот момент, когда таксист, подобрав его в аэропорту, без спросу сразу приступил рассказывать ему эту скабрезную историю, с явным намёком на что-то в нём, то уже тогда Владислав начал претерпевать нетерпение, и только то, что он был в некотором волнении, позволило таксисту сразу не заткнуться, – и он сухо ответил: «Нет». После чего Владислав захлопнул дверь такси и направился по направлению к одной из многоэтажек, где проживала его настолько хорошая знакомая, что ей можно было совсем в зеркало не смотреться, чтобы лишний раз не радоваться за такую свою удачу, – ей там ничего не нужно было поправлять, так там всё было идеально, – и оттого он о ней старался никому не сообщать, чтобы не сглазили и особенно своей супруге, обязательно подумающей, что он летает сюда в командировку не только по работе, но и чтобы заглянуть к ней в гости. Что было отчасти правда.
И как уже как-то говорилось об этой, не просто хорошей знакомой Владислав, а как сейчас выяснилось и прехорошей в придачу, то она отнимала у Владислава немало физического и умственного времени, и он уже начал подумывать о её рокировке со своей супругой (Владислав немного шахматист, вот и рассуждает шахматными терминами). И вот сейчас он направлялся к ней, вдруг неожиданно для себя передумав садиться в самолёт и лететь туда, где он основное своё время проживал со своей благоверной супругой, Владой.
– А я ей говорил, что двоим Владиславам под одной крышей не ужиться, а она не верила и всё не соглашалась менять имя. – Вот так, в такой причудливой и надуманной форме, на первых порах, когда он решил остаться и не лететь домой, объяснил этот свой поступок Владислав. А как только вспомнил эту, стоящую в глазах своей супруги непримиримость и строптивость, с которой она ни в какую не соглашалась на перемену имени, вначале саботируя своим несогласием все его попытки подобрать ей подходящее имя (а он прекрасно знал, что все особы женского пола склонны к переменам, а тут значит ни в какую), и как итог, она предлагает ему, под чьим именем зарегистрировано столько фирм и компаний с разным капиталом, всё бросить, а в частности монетку, и так сказать, через жребий положиться на судьбу, – то так возмутился, что даже не перебил таксиста со своей историей.
Сейчас же он уже был другим взволнован, а именно этим, каким-то уж больно странным поведением этого таксиста, который, как видит боковым зрением Владислав, не спешит уезжать и всё смотрит из окна такси в его сторону. – Вот же привязался! – начал возмущаться про себя Владислав. – И откуда взялась такая настойчивость? Я что, похож на человека, которому интересны чужие истории? – слепо двигаясь по тротуару, задавался вопросами Владислав, пока не наткнулся на полный самокритичности вопрос. – А на кого же я тогда похож? – Здесь он уже не мог не остановиться, после чего осмотрел ту часть себя, которая была доступна для обозрения без зеркала и, сплюнув комок негодования в сторону всё того же таксиста, двинулся дальше к подъезду того дома, где проживала его Киса.
– Вот чёрт! – вдруг осенила догадка Владислава, стоило ему взяться за ручку двери, ведущую в подъезд и одновременно вспомнить, как звал сбитый лётчик, таксист, свою неверную подружку. – Да нет, это просто совпадение. Ведь это самое распространённое ласкательное прозвище. – Попытался себя успокоить Владислав, но что-то внутри него ничего не успокаивалось. И тогда Владислав идёт тем самым проторенным путём людей более чем в себе самоуверенных – он сам себе заявляет, что вот такого со мной точно не может произойти.
И только он так себя убедил, как его ноги в тот же момент пробила слабость, а рука, ухватившаяся за ручку двери подъезда, и сил в себе не чувствует, чтобы эту дверь открыть. – Её что там, приварили что ли. – Возмущается Владислав, что есть сил дёргая дверь и в результате чего, чуть не налетает на типа субтильной внешности, то есть ничем не основательного, и при том в неприлично некрасивых очках, который видимо как раз в тот же момент, со своей стороны навалился на дверь, вот она так и открылась резко и неожиданно для них обоих.
– Смотреть надо, куда идёшь. – Повысив голос для убеждения этого наглеца, Владислав, быстро презрев его в один оценивающий взгляд, сделал ему необходимое в таких случаях замечание. После чего, не дав тому возможности огрызнуться в ответ, скрывается за дверьми подъезда. Но стоило только Владиславу оказаться внутри подъезда, как его опять накрывает крайней степени беспокойство насчёт того, что его может ожидать на пороге квартиры его Кисы или по записанному в паспорте, Сирены, а между ними Си (такая она была симпатичная, что по другому и не назовёшь – а имя Киса это есть своего рода анаграмма, производное от её сокращённого Си имени или СИ, системной симпатичности). А после всех этих рассказов таксиста, ожидает его там одно только сложного и отчасти нелепого характера беспокойство.
А этого Владислав терпеть ненавидит и по своему боится оказаться в такой нелепейшей ситуации, когда он своими ключами, специально, чтобы посильней удивить Си, а как выяснится затем и себя, тихо откроет дверь и так удивится вместе со всеми там находящимися людьми увиденным и представившимся всем в новом формате картины «Не ждали падлы!», что только первый лестничный пролёт, находящийся за его спиной, он пролетит с усилием кубарем, сменяя голову на свой зад. А дальше уже будет легче, когда между этими местами приложения ступенек лестницы, не будет особой разницы, они сольются в одно.
И ведь он теперь и позвонить ей не может, чтобы выяснить, где она, и предупредить, что не улетел и скоро к ней приедет. Он ведь вдруг ни с того ни с сего, взял и решил сделать ей сюрприз и приехать из аэропорта без предупреждения. – Как снег на голову свалюсь. – Улыбался Владислав, выходя из здания аэропорта. – Вот же она удивится, когда в её дверь прозвонит звонок, – кто бы это мог быть? – удивится Си, – и на пороге двери буду стоять я. – Правда сейчас на всё это Владислав смотрел совсем иначе.
– Ну, наконец-то! – громко обрадуется Си, услышав дверной звонок. После чего она быстро на себе поправляет самый свой умопомрачительный наряд, чёрную, почти прозрачную комбинацию, и на крыльях счастья, порхающе подбегает к двери, которая, что за радостно и шутливо осуждаемая неприятность, сразу и не открывается под напором волнующихся рук Си. И пока она таким смешливым способом не справляется со специально заевшим замком, – он так и хочет усилить эффект от этой встречи (что и говорить, а он за свою хозяйку стоит горой и готов в случае необходимости и поломаться), – она переливающимся радостью голосом кричит: Только никуда не уходи, я в самое ближайшее время открою и за долгое ожидание сполна расплачусь!
Но вот замок, наконец, с лёгким ревнивым лязгом поддаётся, мол, и меня не забывай смазывать, и Си со всего маху широко распахивает дверь перед собой и видит там совсем не того, кого ожидала увидеть. Ну а так как первую реакцию никак не укроешь, то Владислав, всё для себя поняв, получит крайне больной и ощутимый удар под сердце, под дых и под всё, что только можно. Ведь он все мосты там, в аэропорту, сжёг, сообщив своей супруге по телефону, что он окончательно и бесповоротно решил сделать свою супружескую рокировку. Правда, его супруга не согласилась на такой равноценный обмен, и в одно своё ответное слово объяснила их будущие отношения – ты об этом будешь всю свою жизнь сожалеть. И получается, что она как будто в воду смотрела, а может уже и всё знала – он спустя два часа уже начал сожалеть.
И если бы он вначале позвонил Си и предупредил её о своём приезде, то он хотя бы сожалеть о своём выборе стал не сразу, а чуть позже, если бы для этого основания были. А сейчас он позвонить не может уже по совсем уж глупой причине – а всё из-за этого таксиста, который всё в нём так взбаламутил, что ему теперь захотелось проверить себя на свою выдержку и Си на её честность. И если он сейчас возьмёт телефон и позвонит ей, то это будет значить только одно, он трус и боится правды. Вот он и держит себя в руках, руки в карманах, а в одной из рук тот злосчастный телефон, да так крепко, что из него готовы выдавиться все мозги наружу.
– Как всё-таки тяжело. – Остановившись у лифта, тяжело вздохнул Владислав, не решаясь нажать кнопку лифта. – Может по лестнице? – посмотрев в сторону лестницы, задался явно ведущим к уступкам вопросом Владислав. Что им, конечно, понимается, но он же по телефону не звонит, а значит, главное условие своей проверки на смелость выполняется. К тому же что дадут лишние пять, десять минут. – А у меня будет возможность подумать. – Это всё для Владислава решает, и он поворачивает в сторону лестницы, при этом в самой сокровенной глубине своей души он предполагает, что этого времени хватит и тому человеку, с кем ему будет лучше таким образом разминуться.
– Ну что ж, седьмой этаж это не так уж и высоко. Нечто среднее между малым и высоким этажами. – Мысленно подбодрив себя, Владислав начал свой подъём, одновременно прислушиваясь к исходящим от лифта шумам, которые стоило ему только вступить в свой путь, тут же начали волновать собой внутренние интерьеры подъезда и само собой Владислава, который принялся делать в уме расчёты насчёт того, куда едет лифт.
И так он шёл неспешно вверх, считая свои шансы на то, чтобы не встретиться с кем ему не хотелось никогда встретиться и не увидеть ту представившуюся ему не улыбку Си, когда она встретила не того, кто ей был нужен, а его постылого, и он бы ещё чего-нибудь из такого же надумал, если бы на одной из ступенек не споткнулся (и не просто так, а там было от какого-то пролитого повышенной жирности продукта скользко) и, чуть не встретив лицом ещё одну, следующую по ходу ступеньку, – он вовремя выставил вперёд свои руки, – вдруг не понял, что он этого гада уже встретил там, при входе в подъезд. Почему он так решил и был ли тот тип тем самым гадом, которого он прибить готов, то об этом в такие насыщенные экстримом моменты, – он чуть голову свою не разбил напрочь, – не спрашивают – это было своего рода откровение.
А тут ещё, как выясняется, ещё и телефон стал жертвой обстоятельств – у Владислава не было времени на то, чтобы выкладывать из руки телефон, и при падении нужно было сейчас же принимать решение, разбить свою голову или же телефон. Так что выбор был очевиден – зачем нужен телефон, если его не к чему будет прикладывать, а вот если голова на плечах будет цела, то она всегда что-нибудь придумает, чтобы раздобыть для себя новый телефон. К тому же вместе с этой, как Владислав вскоре подумает, всё же временной потерей, он избавился от не нужного сейчас искушения позвонить Си.
Правда сейчас, в первый момент обнаружения в руках не целого телефона, а того, что от него осталось, он так успокаивающе для себя не думает, а начинает нелицеприятно и нецензурно выражаться, и при этом очень громко. И Владислава, как и любого другого жителя современного мира можно понять, ведь сегодня без телефона нельзя себе представить современника, а если он к тому же человек деловой, то тут от отчаяния, – деловой человек без телефона как
