утратив контроль над ситуацией, и, пожалуй, впервые в жизни не знал, что делать. Он чувствовал себя в окружении. Он, как никто в этом сумасшедшем городе, чувствовал металлическое ограждение, ощущая себя пойманным загнанным зверем. Чувство ответственности толкало его на какие-то действия, даже на подвиги. Он хотел навести порядок, собрать остатки еды в городе и делить ее блокадными пайками на каждого жителя. Он готов был голодать, чтобы отдать последний кусок ребенку или женщине. Но, к своему удивлению, обнаружил, что это никому было не нужно. Проходя по безумным улицам и глядя на людей, понимал, что все знают об общей беде, о голоде, который надвигается. Но безумцы продолжали с блаженными улыбками творить свои нелепые деяния. Все куда-то торопились, на бегу радостно здоровались с ним, не помня и не держа зла. Эти несчастные настолько были увлечены своими песочницами, что отвлечь их, убедить в чем-либо, было невозможно.
- Должны же быть какие-то инстинкты самосохранения, ведь у них есть дети! – думал он. - Скоро они сами протянут ноги и не смогут заниматься этим идиотизмом! Должен же наступить какой-то предел!
Но, однажды он понял, что все бесполезно…
Как-то раз, глядя на пустеющие полки магазинов, он подумал, что сможет еще пригодиться людям, и отправился в зоомагазин. Нет, он не собирался кормить людей собачьим кормом (хотя, почему бы и нет?), но там должны были находиться какие-нибудь крупы, например, ячмень, из которого можно будет приготовить вполне сносную еду. Тогда и захотел снова сделать что-то полезное, во всяком случае, так ему казалось…
Зайдя в магазин, в один, другой, третий, с удивлением узнал, что неделю назад один очень уважаемый человек, в прошлом глава милицейского ведомства, уже побывал здесь и скупил весь овес. Вернее, забрал его.
- Толстый боров?! - выругался Орлов. Надо сказать, что с того самого странного сна, он невзлюбил этого человека.
- Проголодался, жирдяй! Вместо того, чтобы позаботиться о детях, забрал все мешки с так необходимой крупой, теперь сидит и в одиночку обжирается.
Тогда Орлов поспешил на квартиру к Большому человеку.
- Справедливость нужно восстановить, - думал он. – Экспроприировать все, раздать детям, отнести в детские сады, которые досыта наелись стратегическим запасом, - вспомнил он. – Кстати, как тот воришка смог продать столько еды из подземных запасов? - думал он, идя по улице. - Ведь продуктов там было на несколько лет? Д-а-а! Раньше так не воровали!
Его мысли перебило оживление в конце улочки, неподалеку от дома мента. Он подошел ближе. Какие-то люди собрались у небольшой веранды летнего кафе, и о чем-то спорили, а над их головами висел плакат “Ментовская Бражка”, и на нем был нарисован собственной персоной Большой человек. Рядом с ним красовалась в огромном переднике розовощекая веселая толстушка. Она по какому-то странному совпадению очень напоминала барышню из налогового управления, - подумал Орлов. Он подошел ближе. – Да вот же она! В белом переднике, как с картинки, совсем не похудела, разносит постояльцам в больших кружках какой-то напиток. Тут громовой голос огласил эту маленькую улицу, и стекла в домах задрожали. На пороге стоял, тоже в белом переднике, Большой… нет, скорее, Огромный человек. Он нес в своей лапище кружку с пенным напитком и орал ему… орал Орлову…
- Эй, старый хрыч! - фамильярно кричал тот, - пришел нашего пивка отведать? Ну-ка, давай, вояка, заходи! Давай старина, промочи глотку!
Он хохотал так же противно, как тогда в его сне и протягивал огромный фужер, из которого расплескивалось самое настоящее пиво, а пена разлеталась во все стороны. Люди рядом с такими же кружками весело приветствовали Орлова, приглашая зайти.
- Так вот куда он дел столько мешков с ячменем! – подумал Орлов, - ячменное пиво! Ну, конечно, мент нашел свое дело в жизни! Наверное, он всегда готовился именно к этому – открыть пивоварню. А, эта – его подружка - хороша! Как быстро меняются люди! – изумился Орлов.
Теперь бесполезно было спасать столь ценную крупу, вся она пошла на дело. На новое большое дело бывшего мента, а теперь Большого, вернее, Огромного человека. Он стал еще крупнее, и подружка его совсем не казалась голодной. Орлов какое-то время смотрел на парочку бывших чиновников, а теперь семейку пивоваров и вдруг что-то шевельнулось в его душе. Это была зависть! Уж больно хорошо они – эти два толстяка - смотрелись на фоне вывески своего заведения. Тут Орлов окончательно понял, что помогать этим людям бесполезно – все они окончательно сошли с ума.
Вернувшись домой, посмотрел на свою молодую жену, боевую подругу - Машку… Машу… Машеньку.
- Надо же, какие сантименты, - не узнавал он себя. – Еще недавно боевой офицер, чекист от мозга до костей, железный человек, вояка… А теперь – Машенька…
Она за последние недели похудела, что, впрочем, очень ей очень шло. Нет, она не стала тощей, совсем не подходила к тем извращенным мировым стандартам, которые невесть чем будоражат воображение мужчин. И все же. Она, эта деревенская девочка, некогда косая сажень в плечах, с руками, как у метательницы молота, с фигурой, как у мельницы, с нелепым грудным басом, стала изящной и нежной. Молодость пунцовым румянцем проступала на ее щеках, а в законном месте проявилась восхитительная талия. Все, что было над этой талией, совсем не пострадало, изумляя красотой и упругой настойчивостью форм.
- Что с ней будет через неделю-другую? - отмахнулся Орлов от своего созерцания. - Сколько протянет эта девочка, совсем еще ребенок,... большой ребенок,... девчонка… нет, девушка… девочка… ЕГО!
И тут Орлов понял, кому еще сможет помочь, и кому он нужен точно.
Больше Орлов не обращал внимания на сумасшедших горожан. Это было бессмысленно, тратить силы и время на никому не нужное занятие не хотел. Он проходил мимо них, не глядя, шагал по улицам, как не смотришь на собак или птиц, которые копошатся под ногами. Да, и что на них смотреть – ты же не будешь воспринимать их всерьез. Собаки и собаки, зверюшки, птицы какие-то. Теперь в груди его горел огонек затаившегося счастья, тревоги за человечка, который по воле случая оказался рядом и которому он мог помочь. И вообще, теперь он не скрывал от самого себя вновь вспыхнувшее в его жизни чувство. А может, его и не было никогда. Была работа, служба, дело всей его жизни. Было проще ни за кого не отвечать, когда отвечаешь за многих, проще не подпускать к своему сердцу никого. Раненому сердцу, которое напоследок встрепенулось и захотело чего-то еще, чего-то большего, чего не было в жизни раньше. Жизни с этим старым раненым сердцем…
На всякий случай подошел к холодильнику. Электричества не было, полки были пусты. В буфете оставались остатки крупы, сахара, меда, немного черствого хлеба. А рядом стояла она, нежно, с удивительной улыбкой, преданно глядя в его глаза, и сердце его перевернулось…
Глава 31
Его неуемная буйная фантазия переливалась через края разума и здравого смысла. Сделать невозможное! Создать парк невиданных диковинных машин и подарить их людям! Машины должны быть разными, непохожими друг на друга. Так же, как не похожи все эти люди и их желания. В городе на заправках закончился бензин, не было электричества, дороги обезлюдели, вернее люди передвигались по ним, но пешком. И теперь он, как никогда, чувствовал себя рядом с настоящим делом…
Всю прежнюю жизнь он посвятил работе… заводу. Окончив столичный ВУЗ, где из него сделали хорошего инженера, конечно же, вернулся в родной город и честно ему служил. Застал то время, когда предприятие выпускало мясорубки и всякую кухонную утварь. Потом завод разорился и долго уныло стоял и не дымил трубами. Это был тяжелый период. Они с его любимым “Малышом” только разыскали друг друга, только поженились, и теперь нужно было кормить семью. Семья – всего-то два человечка – он и она, и все же. Несколько лет стояли за прилавками, что-то продавали, но ничего – выжили. Остальные тоже стояли рядом, плечом к плечу. Потом возвращались в свои квартиры и были счастливы. Главное, что ты не один. Как хорошо, что есть в жизни твой “Малыш”, а остальное не так важно. Главное, что у тех прилавков рядом с тобой такие же люди и делают они то же самое - продают друг другу иноземное, диковинное с непременным затхлым запахом китайских складов. Потом отдаешь выручку боссу, берешь честно заработанные крохи и гордо приносишь домой! Вдвоем было как-то удивительно хорошо, несмотря ни на что. Хорошо…
Зато появились невиданные, неземные шоколадные батончики восхитительного вкуса с орешками внутри. И если немножко сэкономить… ну, если немножко сберечь, можно накупить их, таких разных, в блестящих обертках, сложить в коробку… Нет, не есть - собирать, как коллекцию, а потом долго сидеть и… любоваться. А этот удивительный, сказочный ресторан, который появился в их городке! Забываешь обо всем, хватаешь “Малыша”, тащишь ее в длинную очередь, которая опоясывает это заведение, и на цыпочках, через головы остальных, глядя на счастливчиков, стоящих у самого входа, дожидаешься своего часа. Час проходит,… и второй... И вот ты у врат неизведанного Рая, куда так стремится весь город. Ты переступаешь неземной порог и попадаешь в сказку! Здесь нет официантов, нет поваров в высоких колпаках. Какие-то чудо-машины стучат, как станки на заводе, а из них появляются удивительные блюда. Занимаешь место у стойки; а перед тобой поднос. На нем бутылочка с черной пенной жидкостью, ты пьешь через трубочку, и газики, шипя и щекоча, ударяют в ноздри. Тарелки сделаны из удивительного картона и почему-то все едят руками. Наверное, в Раю так и должно быть! Есть из картонных тарелочек, стоя, руками или пластмассовыми вилками, и запивать из восхитительного бумажного стаканчика. Твое блюдо, завернутое в тонкую бумагу, скрывает загадку, тайну,… заморскую и такую неземную сказку, ради которой ты простоял два часа.
И вот наступает миг блаженства – ты тоже хватаешь руками свое счастье, вонзая в него зубы, больше не думая ни о чем! Закрываешь глаза, жуешь - и сказка тает во рту. Снова и снова прямо руками тащишь его, рвешь на части (так делают все), глотаешь! Еще черной волшебной газированной воды, снова газики в ноздри, и теперь ты чувствуешь себя Человеком! Новым Человеком новой Формации! Новой Расы! Ты один из Них!
Но, все когда-то кончается и твой подносик пуст, гора салфеток; пустой картонный стаканчик, руки в восхитительном заморском майонезе. Лицо тоже перепачкано, и “Зайка” твоя, измазанная, как чушка, но счастливая! А тебя уже подталкивают локтями, ворчат - что, мол, выстаиваешь, поел - вали отсюда, дай и другим получить удовольствие от жизни, дай насладиться. Кое-как оттираешься салфетками и вываливаешься из сказки на улицу. Идешь и думаешь:
– А ведь там были обыкновенные бутерброды! Почему-то с майонезом и листьями салата. Почему-то не налили бокала шампанского или вина. А внутри этого бутерброда была самая обыкновенная котлета! Не играла музыка. Ты, как зверюшка, грязными руками запихивал этот бутерброд в рот и чуть не подавился…
И, все равно, было здорово, было как в сказке, было КЛАССНО!!!
– Да, Малыш?
– Да! – смеясь, отвечала она, - конечно же, ДА!!! Да, мой “Зайка”!
- Как же ему с ней хорошо, -
