только глаза их молчаливым укором смотрят на бойцов спецназа и еще… заглядывают сквозь окна цехов, и молчат! Черт побери, ну почему они молчат!!! Проще было, если бы они что-то говорили, о чем-то просили, плакали. Но, они молчат и по-взрослому смотрят на бойцов… на него… И сын его тоже… Сын, которого он учил быть мужчиной, бойцом, быть сильным, всегда защищать слабых, учил, что милиция и спецназ лучшая профессия для парня. Только там он сумеет стать настоящим мужиком, за которого не будет стыдно. А тут завод, проходная, этот пост, он скрывает за собой людей, которые работают, и что-то делают… Кстати, что они там делают? - подумал он. - Хотя, сейчас это не важно… не время… это его не касается.
- Что там у тебя? - в десятый раз вызывал Орлов.
Лейтенант поднес рацию к губам и ответил: - У нас проблемы.
- В чем дело, какие еще проблемы? – закричал Орлов. Лейтенант снова посмотрел на толпу детей и ответил: - Мы теряем высоту… то есть плацдарм.
Орлов уже громко орал в рацию, так, что его слышали бойцы, стоящие рядом, – я спрашиваю, что у вас случилось?… Выезжаю, до моего приезда - приказ держаться.
А эти глаза детей, их неуклюжие позы… и это молчание. Жуткое молчание, взгляды со всех сторон и из цеха тоже. И тишина... Она разрывала барабанные перепонки, словно контузила децебеллами взрывов снарядов и мин. Но, что может быть страшнее неразорвавшейся бомбы и что может быть тяжелее, чем слушать, внимать молчаливой толпе, которая просто смотрит в недоумении с укоризной и надеждой детских глаз.
- Мы потеряли позицию! – прошептал он в рацию, стер пот со лба, отпер двери в цеха, и толпа счастливых детей устремилась во внезапно открывшуюся воронку. Ворвалась туда без какого-либо пропуска. А солнце ласково слепило глаза лейтенанта, и его сына, который стоял рядом с отцом и гордо держал его за руку. А рука эта была теплой и родной, а солнце горячим и ласковым. Пожалуй, этот бой был самым трудным в его жизни…
На территорию завода одновременно въехали пять машин. Они заполонили всю просторную площадь, и, казалось, здесь теперь не осталось места ни для кого, хотя, совсем недавно сотни детей помещались на его огромной площади. Это были непростые машины – все со спецномерами, только одна была странненькая – маленький грузовичок из которого во все стороны торчали рулоны с бумагой. Из нее на площадь выскочил Мэр. Следом из прочих авто один за другим появились Орлов, глава МВД, глава налогового ведомства и последним из шикарной машины выполз изможденный Петр Ильич. Вся пятерка сразу же двинулась к проходной. Орлов сориентировался первым и уже отдавал приказы.
– Блокировать проходную! Посторонних вывести с территории завода!
Собственно, посторонние уже сами выходили из цехов, но были не одни. За руки они держали своих уже непривязанных родителей. Ведь детям ничего не стоило, воспользовавшись инструментами, которые находились на каждом станке, освободить своих родителей. А тем всю неделю и в голову это не приходило. Толпа у проходной все росла, тогда Орлов отдал распоряжение вернуть всех на рабочие места. Но, как гром с ясного неба (а небо действительно было ясным), проявил себя МЭР. Собственно, в такой ситуации это было его прямой обязанностью.
- Приказываю освободить людей и отправить всех по домам! - громовым голосом возвестил он.
- Позвольте, - незамедлительно вмешался Петр Ильич. - Это мои люди, и они будут делать то, что я прикажу.
МЭР на мгновение остановился, оценивая противника.
- Делать? – произнес он.
- Да, делать! – настойчиво сказал Петр Ильич.
- Делать, - задумчиво повторил Мэр. Помолчал немного и с огромным интересом произнес сакраментальную фразу, которая не раз за последнее время звучала от разных людей. К сожалению, только за последнее…
- Уважаемый, Петр Ильич, – сказал он. - Давно хотел спросить, а что делают люди… простите, ВАШИ люди на ВАШЕМ предприятии. Что они производят?
Услышав этот вопрос, люди, находящиеся поблизости, сразу же замолчали, потому что для многих, пожалуй, это был главный вопрос. И они хотели знать! Они имели на это право!!! Петр Ильич, не ожидая такого вопроса,… такой атаки, замер и на мгновение задумался. Потом, несмотря на плохое самочувствие и изможденный вид, вдруг громко взвизгнул: - А какое ваше собачье дело?
Теперь уже все в толпе - и Орлов, и Большой человек, даже Налоговый инспектор с огромным интересом на него смотрели, а он, поняв, что от ответа не уйти, произнес:
- Производим… А вы сами не знаете, что мы производим?
- Нет, - настаивал МЭР, - проясните, пожалуйста, ситуацию!
- Мы производим… Мы создаем… Наша продукция…
Площадь замерла, боясь пропустить хоть фразу или слово, хотя бы букву сказанного. А букв оказалось совсем немного.
- КУ-666, - наконец выдохнул Петр Ильич. Долгая пауза повисла над площадью, теперь многие из этих людей поняли, чем занимались все эти годы… десятилетия. Вернее, не поняли ничего. Кто-то робко спросил: - А что это такое?
Петр Ильич покраснел и снова повторил: - КУ-666.
Но, поняв, что этого недостаточно, добавил: – Это изделие такое.
- А зачем оно нужно это изделие? – уже громче спросил МЭР. Заводчик немного помялся, помолчал, а толпа людей взглядами сверлила этого человека, как совсем недавно сверлила его деталь под названием КУ-666. Наконец, не выдержав, он взвизгнул: - Да, какая разница, зачем и почему? Мне заказывают – я произвожу. Китайцы, австралийцы, англичане – мне все равно!
- Но, для чего оно? Зачем нужно? – послышались выкрики со всех сторон.
- Ни для чего! – завизжал заводчик. – Ни зачем не нужно!
- А как же вы его продаете? – удивилась Налоговая дама. – Если ваше изделие никому не нужно? Кто же его покупает?
- Металл он продает, - прозрел Орлов.
- Да, металл, болванки, - кричал Петр Ильич. – Мне все равно, какое это за изделие. А кто виноват, что таможенные пошлины на металл больше, чем на изделия из него. Просто болванки! Мне платят – я делаю. Ваше какое собачье дело?
Тут Мэр начал наливаться кровью, багроветь, даже становиться выше ростом. Он приблизился к этому маленькому, исхудавшему человечку и медленно, по слогам произнес:
- Какое наше дело? Наше собачье дело?! Вы говорите, какая нам разница?!
И тут его прорвало: - И вот этим дерьмом, этим КУ-666, болванками, имитирующими изделия, мои люди занимаются и гробят себя десятки лет?!
- Это мои люди, - попытался сопротивляться Петр Ильич.
- ЧтоООО? Молчать! - заорал МЭР. - С сегодняшнего дня я запрещаю это КУ-666 и завод запрещаю, - в запале произнес он. - Когда-то здесь производили мясорубки! – с уважением гордо выкрикнул он, а теперь КУ-666... Твою мать! Ну, ты только подумай… Запрещаю охранников и эту милицию… Да, милиции в моем городе больше не будет! – кричал он. Тут в разговор вмешался Большой человек.
- А что же нам изволите охранять, где работать нашей милиции?
Мэр неожиданно забрался на капот своей машины и на всю площадь заявил: - Запрещаю милицию… Я вас всех увольняю…
- Позвольте, - вмешалась Налоговая дама, - а как же порядок?
Запретить порядок!!! – орал МЭР.
- Но, нас кто-то должен защищать, - продолжала она. - Мы работаем с деньгами, люди приносят крупные суммы и вообще...
Мэр вошел в раж.
- Запретить деньги! Запретить налоги! Запретить милицию, МЭРИю, всех бездельников и бандитов, всех кровопийц и врагов нашего города! Всех запретить! КУ-666, - продолжал он, - я вам покажу 666, я вам такого покажу…
- Он сошел с ума, - прошептала инспектор.
- Именно! И как человек,… как МЭР, вместе с вами сошедший с ума, я говорю свое ЗАПРЕТИТЬ!!!
Посмотрел на Орлова и снова закричал: - За-пре-тить!!!…
- Спокойно, - произнес Орлов, – он, словно, гиена, смотрел на него, как на кролика, и гипнотизировал, – вам пора, господин МЭР.
- Куда? – спохватился тот.
- В библиотеку, - продолжил Орлов.
МЭР замешкался, почесал затылок, оглянулся на рулоны с бумагой на своем грузовичке и пробормотал:
- Да-да, мне пора… мне, действительно, нужно спешить.
Потом снова пришел в себя, приободрился, оглядел толпу и на прощанье повторил: - Все уволены! Все по домам! И вы тоже свободны, Петр Ильич, и вы! Вы тоже уволены.
И кивнул на милиционеров и налоговую даму.
- Все это пора заканчивать. До свидания, господа! До встречи!
Он спрыгнул с капота и подошел к кабине своей машины, хотел было залезть в нее и уехать, но его остановили. Это была наша розовая дама. Она волновалась, поэтому захотела прямо сейчас прояснить ситуацию.
- Господин Мэр, - сказала она, - мне нужно с вами поговорить.
Мэр после безобразной сцены уже пришел в себя, но руки его тряслись, он был на взводе.
- Мне нужно срочно с вами поговорить, - настаивала она и, наконец, он сдался. К ним подошли Большой Человек, Орлов и кто-то из замов. Все стояли и ждали слово докладчицы, и она начала свою речь:
- В истории еще не было случая, чтобы власть запрещала власть, - сказала она. - До сих пор все запреты касались только простых смертных, а люди, избранные и заслуженные…
Она посмотрела на Мэра и поправилась:
- ну, хорошо,… назначенные, обычно сами диктовали правила и законы.
Это была образованная женщина. Она сама себе пробивала дорогу в жизни и теперь, когда добилась всего, не хотела сдавать позиций.
- Система существует столетия, может быть, тысячелетия, и не должно быть так, чтобы в одночасье от нее отказывались, - продолжала она.
- Я увольняю вашу систему, - произнес Мэр.
- Законы для того и созданы, чтобы их исполняли, деньги существуют, чтобы их зарабатывали и нельзя смещать акцент. Так построено общество. Люди, еще не родясь, подпадают под эти законы и правила, и только избранные решают, какую статью им определить – герои они или преступники.
- Чтобы всегда можно было любого из них превратить в подследственного, - криво улыбнулся МЭР.
- Но, так было во все времена. А иначе не будет общества, людьми невозможно будет управлять, наступит хаос! Вы уволили всех руководителей департаментов, уволили завод, уволили деньги. Вы выкинули людей на улицы. Что же дальше? Хаос! Только безумец может отдать такой приказ, - в сердцах воскликнула она.
Мэр не желал более продолжать бессмысленный разговор, к тому же, у него была куча дел, а что касается истории, он сам многие годы ее преподавал. А что касается безумца…
- А как безумец, я готов повторить своим безумным гражданам – вы свободны! Не будут больше люди десятилетиями выстраиваться на проходной, чтобы производить неведомую КУ-666... И название какое-то мерзкое… 666,… больше этого не будет, - уже спокойнее добавил он. МЭР смотрел на нее трезвым взглядом, и было понятно - этот человек знает, что делает. И почему-то захотелось ему верить, как бы ни казалось все нелепым и абсурдным…
- Каждый имеет право на жизнь, - добавил безумец. - Статья 20 Конституции государства Российского. А ее никто не отменял. И не увольнял.
Сказав это, сел в грузовичок и уехал, а рулоны бумаги свисающими краями развевались во все стороны, как крыльями будущих бестселлеров, классиков прошлого, настоящего и будущего. Будущего города, который обязательно прочитает эти книги и не будет больше бессмысленно простаивать у станка с деталью в руках под загадочным названием КУ-666.
Глава 28
И наступил хаос! Теперь воистину это была вакханалия желаний и чувств, празднование побед маленьких и больших, великих достижений – кто на что горазд. Люди, несмотря на
