Командору такого вмешательства в игру, когда выигрыш для Ягоды был так близко. Но эти мысли в голову товарищей Командора придут чуть потом, а сейчас их всех в стороны их рефлексами разбросало, когда так рядом громыхнулось.
После чего все в разных для всех и в одном для себя положениях, на мгновение замирают, пытаясь понять и разобраться, что сейчас было и произошло– все смотрят в сторону стола и на Командора за ним, замершего в упоре головой об стол. А так как всё зависит от Командора, то приходится ждать, когда он подаст признаки жизни. И уж лучше бы он их не подавал, чем то, что он сделал, вогнав в жуткий ужас и мокроту своих штанов людей увидевших всю эту невыносимую боль на его лице и услышавших до глубины души пробирающее мычание, воющего и раскачивающего из стороны в сторону голову Командора.
И только два человека в таверне не потеряли присутствие духа, это Угрюмый Джон, бросившийся к Командору с полной кружкой обезболивающего напитка и бросившийся помогать Угрюмому Джону Вильям, по чьей вине и по чьему глубокомыслию, Командор всё-таки прикусил язык, тогда как все остальные повели себя как последние трусы, бросившись до ветру, или ещё хуже, показали себя людьми равнодушными, кого не волнуют чужие проблемы, когда у них своих полон рот.
Когда же в Командора, не без сопротивления с его стороны, была влита кружка оздоровляющего напитка, то Командор прочувствовал себя одновременно хорошо, он успокоился и перестал завывать, и в тоже время не устраивающе Угрюмого Джона – он вдруг захотел вздремнуть. И вот тут-то пригодился Вильям, чья смелость пришлась по нраву Угрюмому Джону, сделавшему ему весьма заманчивое предложение. – Сопроводишь Командора до дому, он тут неподалёку живёт, а я не возьму с тебя платы за сегодняшний … – Угрюмый Джон внимательно посмотрел на Вильяма и добавил, – и за завтрашний вечер.
– Мне помощник не помешает. – С намёком и не пойми на что, сказал Вильям. Угрюмый же Джон смотрит на мир исключительно с торговой стороны, и он по своему понимает Вильяма, протянув ему монету. – Найми кого-нибудь. – Вильям берёт монету, смотрит по сторонам, и, вздохнув, говорит, – попытаюсь. – После чего они подхватывают Командора под мышки и вдвоём доводят его до выхода из таверны. По выходу Угрюмый Джон взваливает весть груз ответственности в виде Командора на плечи Вильяма и пока Вильям не передумал, скрывается в дверях своего заведения. Ну а Вильяму ничего другого не остаётся, как с проклятиями в адрес всех им вспомненных людей и особенно досталось Командору, начать двигаться по сказанному Угрюмым Джоном адресу. А ведь Командор был сверхтяжёлый человек, да ещё к тому же, старающийся что-то там пробормотать, что не могло не внести свой диссонанс в его ношу Вильямом. Так что когда измождённый Вильям с ним прибыл к его поместью, то его злости и вероломству его мыслей не было предела.
Что, по прибытию к дверям дома, немедленно и вылилось на дверной звонок, в виде колокольчика, который Вильям с криками: «Открывайте, сволочи!», вырвал с корнями.
Ну а когда так стучат или звонят, то реакция на это, как правило, одна, весь дом поднимается на уши и готовится к длительной обороне против неизвестного противника, решившего взять осадой дом, чтобы нанести имущественный и моральный урон всем домочадцам. И если мужская часть из проживающих в поместье Командора людей, всё сплошь состоящая из слуг и одного кучера, больше опасалась за имущественного характера потери – они спросонья бросились прятать ценные вещи себе в штаны – то женская половина больше опасалась за посягательство на свою честь. Отчего все живущие в доме Командора особы женского пола, дабы сбить с толку неизвестного противника, не стали причёсываться и умываться, а как были в ночных рубашках, с заспанным и всполошенном виде, так в таком жутком виде и повыскакивали из своих комнат, и бросились к окнам, чтобы с безумным взглядом, прижавшись к ним носами, попытаться напугать того, кто там к ним так шумно ломится. Далее настаёт напряжённая пауза, во время которой, все эти леди в ночных рубашках, пытаются рассмотреть того, кто там внизу, в темноте стоит, и оценить степень его опасности для их чести.
–Да ведь это Командор! – с долей сожаления, вдруг заявляет самая молодая и глазастая пока ещё не леди, а просто попрыгунья и самая отзывчивая служанка Летиции, Искорка. У всех леди в ночных рубашках, а также уже далеко за осень, леди в панталонах и колошах на босу ногу, отлегает от сердца, и только Летиция настроена на жёсткий разговор со своим вновь припозднившимся супругом.
– А с кем это там Командор? – интересуется у Искорки Летиция, будучи в волнении за то, что может быть увидена в таком неподобающем для командорши виде.
– Молодой человек. – Говорит Искорка, в момент покраснев и, заискрив глазами, за что и получила такое для себя искромётное имя. Летиции, как и всем собравшимся здесь у окна особам женского пола и даже леди в ночной рубашке и панталонах под ней, стало до жаркости в рубашке волнительно от этих слов, и крайне интересно, каков из себя этот молодой человек А все леди в ночных рубашках, кроме Искорки близоруки и оттого не могут рассмотреть, что из себя представляет этот молодой человек, а насчёт Командора им итак всё ясно. При этом право слова имеет только хозяйка,Летиция. Но она тоже не может вот так сразу, при живом супруге, интересоваться об этом. А она должна выдержать предписанную этикетом паузу и только после того, как поймёт, что об этом спросить необходимо, ради соблюдения безопасности, она спросит Искорку.
– И каков на ваш взгляд этот молодой человек, заслуживает ли он доверия? – сдержанно спрашивает Летиция.
– Как по мне, то он хорош. И я бы ему вся доверилась. – Уж слишком откровенно сказала Искорка, вызвав замешательства у леди в ночных рубашках, а одна леди в ночной рубашке, та, что в панталонах, так растерялась после этих слов Искорки, что потеряла свои панталоны. – Искорка, вы заставляете меня за вас краснеть. – Летиция сочла за необходимость, напомнить Искорке, в чьём она доме находится, что такие речи здесь неуместны, даже если они все пребывают в одних ночных рубашках. – Нельзя, Искорка, быть такой доверчивой. Это в вас ваша беззаботная молодость говорит. – Несколько печально, чем наставительно сказала Летиция, вернувшись к окну.
– Ну, это мы посмотрим, насколько он хорош. – Многозначительно пробубнила себе под нос Литиция, принявшись рассматривать стоящих у ворот людей. Но на улице был уже глубокий вечер и было трудно что-то рассмотреть. И тогда Летиция отдаёт команду слугам вспомнить о своих обязанностях и впустить в дом своего хозяина. А сама вместе со всеми остальными леди в ночных рубашках, включая леди в возрасте, натягивающую на себя панталоны, направляется в свою опочивальню, чтобы приодеться и должно встретить Командора и его вечернего гостя.
Пока же Летиция приводит себя в порядок, самый бесстрашный и рослый слуга Командора, Антонио, выгнанный криком Летиции из под кровати, добрался до входной двери, с молотком в руке, прихваченным им для своей защиты, и не как наказывала Лекиция, сразу впустил Командора, а он для начала решил убедиться, что там за дверью стоит Командор, а не какой-нибудь дикий зверь, судя по издающимся оттудазвукам.
– Кто там? – писклявым голосом спрашивает Антонио, пригнув плечи к земле. И как прямо Антонио с тревогой чувствовалось и ожидалось, то там, с той стороны двери, ничего внятного и похожего на голос Командора не произнесли, а начали бешено колотить в дверь руками и кажется ногами, сопровождая всё это не естественными для человека звуками. Да такими, что у Антонио не было никакого сомнения, что там к ним пожаловал сам посланец ада. И вполне объяснимо, что Антонио струсил, не испытывая никакого желания раньше времени встречаться с такими гостями. И он, превозмогая страх перед своей хозяйкой, направляется к ней, чтобы сообщить ей, что он сомневается в том, что там Командор.
Летиция, выслушав Антонио, огорошила его сообщением, что не узнавать своего хозяина плохая примета, о верности которой ему предстоит узнать завтра, повторивслово в слово, что он ей сейчас сказал, Командору, который по его милости весь продрог, стоя на улице и ожидая, когда Антонио соблаговолит его узнать. После чего она живо обошла, ни живого, ни мёртвого Антонио и, перепрыгивая через ступеньку, по лестнице допрыгала до входных дверей. Где без лишних вопросов и открыла дверь, впустив вначале свежий воздух, а уж затем идущего головой вперёд Командора, ведомого под мышку неизвестным.
– Куда? – без ненужных приветствий звучит вопрос неизвестного. Летиция же перехватывает Командора с другой стороны и со словами: «За мной», направляет ход неизвестного. Так они, хоть и с трудом, и даже пару раз находясь на грани падения, вместе с Командором на своих плечах добираются до светлой гостиной, где Командор усаживается на одно из кресел. А Летиция и неизвестный для неё человек, известный нам, как Вильям, начинают отдышиваться в небольшом наклоне вперёд. Когда же они, достаточно для того, чтобы посмотреть друг на друга, продышиваются и приходят в себя, то они смотрят друг на друга и как это делают люди, освободившиеся от тяжёлой ноши, звучно выдыхают из себя воздух: «Ух!», и одаривают своего визави понимающей улыбкой.
Что и говорить, а говорить сейчас Вильям не то чтобы не мог, а это как бы было в данный момент совсем не нужно. И так было ясно, а главное для Вильяма, даже при всей его фантазии, что он ничего подобного не ожидал здесь увидеть и встретить. Правда, так всегда и бывает, когда твои ожидания, основанные и не пойми на чём, не оправдываются, и ты встречаешь совсем не то, что как бы ожидал увидеть. И даже тогда, когда ты здраво рассудив, что ожидать того, что ожидаешь, встретить просто глупо, то и в этом случае, когда ты при встрече натолкнёшься на неожиданность, а так и должно быть, то тебя будет не покидать ровно такое же чувство лёгкого разочарования и недовольства собой, когда бы ты, ожидая встретить что-то тобой ожидаемое, его не встретил. В общем, всегда есть место разочарованию. А всё оттого, что не ты создал этот мир, а ты, по своей сути творец, всегда смотришь на него с недовольством творца – я бы всё сделал по другому.
Но только не в данном случае с Летицией, чей вид превзошёл все даже самые смелые ожидания Вильяма, до прихода сюда ничего о ней и не думавший –Летиция как бы находилась на заднем плане авансцены, где центральное место занимал Командор. А вот к нему у Вильяма были жестокого и мстительного плана претензии. Но сейчас, когда он увидел Летицию, то… Но Вильям не успел сформулировать свою мысль в отчётливость слов и взгляда, а всё по вине того же Командора, который вдруг ожил и, продрав глаза, мычанием оповестил Вильяма и Летицию о том, что о нём нельзя забывать ни в коем случае, заглядываясь в его присутствии друг на друга. И Летиция, в испуге одёрнувшись от Вильяма, переводит свой взгляд на Командора и с до чего же для Вильяма невыносимой заботливостью обращается к Командору. – Что с тобой Себасто? Ты нездорово выглядишь.
А этот подлец, Командор или Себасто, такой жалостливый вид сделал, как будто он и в
