соответствии с моими воззрениями на шпиона.
И на этот раз меня не подвела моя, основанная на книгах и фильмах о шпионах интуиция. Так появившийся в поле моего зрения человек, до деталей походил на этих шпионов западных спецслужб. Каменное выражение лица, подпирающееся массивным подбородком, без тени сомнения в своей правоте и праве на убийстве идеологического противника, как в идеологическом, так и в физическом плане, и всё под прикрытием очков. Из одежды на нём были массивные ботинки и такой же строгий во всём костюм. И последний штрих к его портрету, кожаный портфель в его руках, в котором могло быть что угодно.
Но это всё было мной увидено последственно позже, а вначале мне увиделся только образ этого человека, вдруг для меня выплывшего из ниоткуда (а я ведь его ожидал, а он всё равно умудрился меня обхитрить и, обойдя внимание моих рецепторов чувств, появиться незаметно, даже при наличии такой массивной обуви на ногах). И вот в поле моего зрения, – а я в этот момент хотел сделать глоток из чашки, так что пришлось зацепиться за неё зубами, и крепиться, обжигая свой язык, – перед столом с Павловым за ним, вдруг оказывается спина неизвестного. Я сбитый с толку неожиданностью его появления, вначале не соображу, что он говорит Павлову, и единственное, что вижу, так это как он кладёт на стол перед Павловым … Вот чёрт! Номерок с номером восемь, точно такой же, какой мне вручал тот тип в гардеробе. Но сейчас мне до того, чтобы выискивать между этими событиями связь, а я полностью погружаюсь во внимание к происходящему за столом с Павловым.
– Иван Петрович, как я понимаю. – Протягивая руку для рукопожатия, обращается к Павлову этот тип.
– Карл Карлович, как в свою очередь я понимаю. – Поднявшись на ноги и протягивая в ответ для рукопожатия руку, хитро поглядывая на шпиона, говорит Павлов, который как мне только сейчас вспомнилось, носил такое имя отчество. А вот его оппонент, услышав в свой адрес такое обращение со стороны Павлова, крайне удивился и даже не сумел этого скрыть, несмотря на всю свою шпионскую подготовку. – Я не Карл Карлович, – ничего не понимая, в волнении проговорил шпион. – И мне совершенно непонятно, почему вы меня так назвали и приняли за какого-то там Карла Карловича. – Пытаясь собраться с мыслями и пониманием Павлова, продолжил рассуждать шпион. И хорошо, что Павлов, сообразив, что тут шуткам нет места (шпионы иноземных спецслужб всегда серьёзны и с ними не пошутить), вовремя взял слово и перебил эту толчею на месте шпиона. – Прошу меня извинить за стереотипность моего мышления. Вот думаю, раз вы из Швеции, то обязательно должны быть Карл Карловичем. К тому же и вы сами недалеко от меня ушли в моём именовании и тем самым спровоцировали меня на то, чтобы я мыслил штампами. Правда, я должен отдать вам должное, вы подошли к делу не формально и не ошиблись в моём имени. Так как же мне вас именовать? – Иван Петрович подытожил своё отступление вопросом.
– Ханс Кристиан. – С опаской назвал своё имя шпион, или Ханс Кристиан. Заставив присвистнуть Ивана Петровича и улыбкой выказать своё восхищение креативностью мышления спецслужбы в которой числился Ханс Кристиан. – Тонко и очень дальновидно с вашей стороны было так назваться. – Понимающе подмигнув Хансу Кристиану, шепотом сказал Иван Петрович, чем опять вогнал в ступор непонимания Ханса Кристиана. – Но! – хотел было что-то там возразить этот Ханс Кристиан, но Иван Петрович умело купировал эту его вопросительность, переведя его внимание на принесённый им портфель.
– Судя по напряжению в вашем плече и руках, то вы основательно подготовились к этой встрече и захватили с собой всё что нужно, чтобы убедить меня. – Кивнув в сторону портфеля, сказал Иван Петрович. Ханс Кристиан переводит свой взгляд на портфель и звучным скрипом от сжатия своих челюстей подтверждает эти догадки Ивана Петровича. На что со стороны Ивана Петровича следует предупреждение, купирующее любые неосмотрительные движения Ханса Кристиана в сторону своего портфеля. – Я бы вам не советовал обращаться за помощью к этим вашим инструментам убеждения, как к последнему аргументу в споре, – в низких тонах проговорил Иван Петрович, – посмотрите по сторонам и убедитесь в том, что любые ваши попытки обратиться за помощью к вашему кольту… Там что, точно кольт? – удивился Иван Петрович, заметив, как передёрнулся в лице Ханс Кристиан, и не дождавшись от него ответа, закончил свою мысль, – будут нейтрализованы.
Ханс Кристиан, чьи планы вот так, в момент были раскрыты Иваном Петровичем, – если беседа зайдёт в тупик и выхода из него не будет, то Ханс Кристиан с умным лицом достанет портфель и со словами: «А что вы скажите на это предложение?», выхватит оттуда кольт и начнёт из него палить по Ивану Петровичу, оглушая посетителей кафе криком: «Да не доставайся же ты никому!», – вначале переводит свой взгляд в сторону стеклянной витрины кафе, где расположились внутренние помещения кафе, где на него из витрины смотрел тот самый официант, после чего он переводит свой взгляд в противоположную сторону, то есть на меня и убеждается в том, что он со всех сторон обложен людьми, стоящими на страже государственного порядка и строя, и которые не дадут в обиду Ивана Петровича, если Ханс Кристиан, конечно, что-нибудь стоящее не предложит ему.
А вот об этом Иван Петрович не против поговорить. – Прежде чем вы мне начали предлагать золотые горы, – заговорил Иван Петрович, – мне бы хотелось рассмотреть и другие ваши предложения.
– Я вас не понимаю. – Ханс Кристиан опять недоумён и не понимает, что от него хотят.
– Ну как же? – теперь уже Иван Петрович начинает расстраиваться и может быть уже начинает сожалеть о том, что согласился на эту встречу. Он-то думал, что вражеские спецслужбы серьёзно подходят к делу омрачения рассудка сбиваемого ими с патриотического пути гражданина чужой для них страны, а тут такая, прямо-таки халтура. – Список ваших предложений, как мне, человеку со знаниями, думается, должен включать подкуп меня по всем статьям, включая пожизненное обеспечение, выполнение всех требуемых моих условий по обеспечению моих научных работ, – собственный институт мне подавай, не меньше, – и само собой, славу и почёт в научных кругах. Но это только материальная часть предложений, а что вы мне предложите для души? А? – чуть ли не истерично вопросил Иван Петрович Ханса Кристиана. Да так крепко, что Ханс Кристиан только челюсть тяжело вниз уронил, не зная, что и ответить. А Иван Петрович продолжает отстаивать своё право на лучшую жизнь, и хватка у него в этом деле, как выясняется, железная.
– И если уж искушаете, то по полной, а всякий половинчатый подход к себе, я не потерплю. – Гневно заявляет Иван Петрович, готовый разорвать этого Ханса Кристиана, совершенно не оправдывающего своё знаковое имя, и только вводящее в заблуждение людей ещё верующих вот таким сказочникам, как Ханс Кристиан, с их рассказами о существовании таких стран, где стоит град на холме, а его кисельные берега омывают молочные реки. И если этот Ханс Кристиан на начальном этапе своего охмуривания потенциальной жертвы обстоятельств, – своего недовольства жизненными условиями существования и вообще, он человек требовательный к жизни, – начинает юлить и недоговаривать, то, что будет после того, когда этот человек ему доверившийся, всё ему сдаст и расскажет. Да сто процентов, что никаких кисельных берегов он там, куда его вывезут в багажнике автомобиля, не увидит. А вместо молока будет пить одну заокеанскую бурду огромной крепости, чтобы залить свои зенки, и не видеть себя в зеркало. Да и внутри постоянно будут скрести кошки, которые тоже рассчитывали на молоко за эту проявленную вредность жертвы обстоятельств, а он и сам обманутый в своих надеждах и их обманул. Так что никакой пощады, и в кровь тебя будут рвать изнутри эти мурки.
– Стоп! – к новому потрясению Ханса Кристиана спохватывается Иван Петрович и, сфокусировав взгляд на нём, приступает к его изучению. – А не хочешь ли ты мне таким образом сказать, что с меня хватит и материального порядка предложений, а для всего остального я устарел? – Иван Петрович от негодования за такую возможность так о нём подумать, чтобы не дать волю своим рукам, схватился руками за свою бороду и принялся себя сдерживать от рукоприкладства. А Ханс Кристиан, несмотря на своё преимущество перед Иваном Петровичем в физическом плане, видно было, что перепугался и в результате чего вспотел на лбу.
– Я, это…– попытался оправдаться Ханс Кристиан, но Иван Петрович и слушать ничего не хочет от этого сказочника, а ему нужно выпустить пар. – Нет уж, так не пойдёт. И с чего вы взяли, что человек решивший изменить, будет честен в чём-то другом. Ложь все проникновенна. И она не оставляет места для правды. Если уж мне ударила седина в бороду и бес в ребро, то подавай всего того, что это начало подразумевает. – Перебивает Ханса Кристиана Иван Петрович. – И на что спрашивается, я буду тратить все эти золотые горы, обещанные мне? – вопросил Иван Петрович. И на этот вопрос Ивана Петровича, Ханс Кристиан, пожалуй, сумел бы ответить, но тут Иван Петрович вдруг кого-то замечает за спиной Ханса Кристиана и его видимый гнев сменяется на милость и улыбку на лице. – А может я поспешил, так о тебе недальновидно думать. – Говорит Иван Петрович, сладко облизнувшись в недоступную для Ханса Кристиана область. И Ханс Кристиан не выдерживает давления своего любопытства и оборачивается назад.
И хотя Иван Петрович не давал прямых объяснений, что привело его в такой восторг, Ханс Кристиан безошибочно определил объект вожделения Ивана Петровича – он сам был в восторге от вида одной блондинки, которая сидела одна одинёшенька за одним из столиков, никого не замечала вокруг, но зато все вокруг замечали её (вот так сохранялся природный баланс).
– Так это значит, ваше предложение для души и тела? – задал вопрос Иван Петрович. И на этот раз Ханс Кристиан сумел быстро сориентироваться и сообразить, какой давать ответ Ивану Петровичу. – Оно самое. – С акцентом отдающим в нос, проговорил Ханс Кристиан, хотя до этого за ним ничего подобного не замечалось.
– И как её зовут? – спрашивает Иван Петрович.
– Ядвига. – Не раздумывая, акцентируя носом слова, говорит Ханс Кристиан, заставив Ивана Петровича поморщиться.
– Знаково зовут. – Сказал Иван Петрович и, наконец, предложил присесть за стол. Ханс Кристиан принимает приглашение Ивана Петровича, очень умело обосновавшего его, – в ногах правды нет, – очень ловко подмечает Иван Петрович и Ханс Кристиан вынужден с ним согласиться – он это только что на собственных ногах осознал.
– Ну так, с чего начнём. – Обратился Иван Петрович к Хансу Кристиану, как только тот присел на свой стул и вроде как обосновался, поставив свой портфель чуть рядом, на расстоянии вытянутой руки. – Опасается. – Усмехнулся про себя Иван Петрович, заметив эту предосторожность Ханса Кристиана.
А Ханс Кристиан, направляясь на эту встречу, отлично знал с чего начать, ведь он был проинструктирован своими кураторами из разведки и даже премьер министр заверил его в том, что будет на постоянной связи с ним и что весь
