партнёра. Наконец она уступила и на диване началась любовная борьба. Кульминация сопровождалась нечленораздельными криками, кусанием, судорожными объятиями и страстными ласками, пока не открылись шлюзы природы и оба, изгибаясь и корчась, не утонули в наслаждении. Все, с большим интересом наблюдали эту сцену. Каждый мужчина взял на колени свою даму, и они обменивались страстными ласками. Обнажились великолепные белые груди, с торчащими от возбуждения сосками. Эти, содравшие с себя кожуру приличия плоды, просили смелых ласк, поцелуев и сладострастных объятий мужчин. Я уже не говорю о других голых местах и местечках женских тел, которые ненасытными поцелуями и страстными поглаживаниями сладострастных рук были исхожены и изучены. Эту сцену невозможно представить и тем более описать.
Безучастными оставались граф и я. Мой шеф, всегда флегматичный и холодный, казалось, наблюдая эту сцену, получал больше удовольствия, чем, если бы он сам был участником такого сладострастного побоища. Что касается меня, как можно предполагать, был я очень возбуждён, но разрешите мне об этом не вспоминать. Конечно, я не возражал бы тогда, катаясь по дивану, утонуть в море удовольствия от обладания моей Джованиной. Но я не мог покинуть представления без разрешения моего мастера.
В отдалённом углу граф Попольски искал с красивой Лианой утешения после измены возлюбленной Одетты, при этом его руки бесцеремонно ощупывали все прелестные и потаённые места оной. В то время как большая волосатая рука графа потерялась в темных тропинках её ягодиц, она своими тонкими пальчиками проникла в его штаны и ловкими их движениями вызвала очень приятные чувства у нападающего.
Клео Монтасиль поставила себе задачу соблазнить моего шефа и ему понравилась забавная игра весёлой красавицы. Она опустилась перед ним на колени и стала оглаживать его член. Клео очень понравился его размер, и она начала его целовать, а потом он и вовсе пропал во рту этой сладострастной кокетки.
Стела постанывала на руках лорда, и это не удивительно, потому что она находилась в очень интересной позе. Она сидела верхом на коленях у лорда, и лорд ублажал её в таком красивом положении. Поза говорила о большой фантазии её изобретателей, но была, без сомнения, достаточно утомительной. Стелла чувствовала при этом утончённое удовлетворение, что можно было определить по её сладострастным возгласам и все более и более ускоряющимся движениям.
Я наблюдал все фазы этого наслаждения, до самой кульминации, которая себя очень бурно проявила. Стул, на котором оба сидели, сломался и упал, а разнузданная пара громким криком провозгласила своё наслаждение, которое, к сожалению, было не полным.
Один из друзей лорда занимался соблазнительной Рене, другой рослый и красивый господин развлекался с маленькой Мишель. Он щекотал её подмышки и гладил ей спину, как будто будя в ней сладострастное опьянение, и разжигал, насколько это было возможно, её желание ещё больше. Шампанское и сладострастные ласки, которыми были осыпаны обе девушки, привели их в упоение и восторг, и их бросало туда и сюда.
Желание уже не знало меры. Они были готовы забыть осторожность и свою девственность принести на алтарь развратницы Венеры. Но оба соблазнителя, казалось, не спешили. Это доставляло им удовольствие; они хотели довести желание прелестниц до неистовства. Они вынуждали их предаться свободной воле и самим выложить свои драгоценности. Мне даже казалось, что эти господа хотели только довести девушек до этого состояния, а потом оставить, не удовлетворив желания, которое сами же разожгли. Я внимательно стал наблюдать за этими двумя парами.
Партнёр Рене, который был смелее и решительнее, поднял её рубашку и целовал девушку страстно и нежно. Он расстегнул крючки, которые держали её коротенький лифчик. Теперь соблазнительная грудь была совершенно обнажена и любовник гладил её самым нежным образом. Он ласково сжимал упругое яблоко и целовал красные соски. Без сомнения это ей нравилось и очень возбуждало. Потом он расстегнул штаны и положил ей в руку свой мощный, вздрагивающий член. Она должна была держать его и не давать ему выскользнуть. «Нет! Нет! - чуть слышно произнесла она. - Я так не хочу!» - и громко рассмеялась.
Мишель, в открытом со всех сторон костюме Дианы, казалось, отдалась вся ласкам её партнёра. Но я видел, что она отталкивала руки любовника, который старался проникнуть ей под платье, гладя икры и бёдра, и старался достичь её любовного грота. Она сжала сильно бёдра, и добраться до цели было не просто.
Я был уверен, что её сопротивление было неподдельным, и она не хотела ему отдаваться. Несмотря на её возбуждение и желание, ей, казалось, было страшно. Как и его друг, этот тоже расстегнул штаны и хотел проникнуть к ней. Но она отшатнулась, и я увидел у неё в глазах страх.
При виде его члена Мишель возвратилась в действительность. Она не оказывала ему сопротивления, когда он жадно сосал её соски, целовал ушки и веки, лизал губы и шею. Его сладострастный язык проникал ей в рот и всюду, куда было возможно. Но девушка сжимала бедра, и её хрустящие зубы выдавали немой протест. Она стойко противостояла его проникновению, энергично и решительно закрыв вход в вожделенный рай.
Мне было очень интересно наблюдать за собравшимися. Вокруг веселились и предавались распутству. Бал-маскарад превратился в настоящую оргию. Лорд попросил меня заниматься оркестром, и я занялся этим, и громкая музыка сопровождала разгул безостановочно. Девушки переходили от одного мужчины к другому. Всё общество было пьяно от шампанского и перевозбуждено. Я снова повернулся к нашим девственницам.
Рене сошла с ума от восторга и дрожала от страсти. Она устроилась на диване за цветущим кустом роз. Она лежала на спине и была совсем раздета. Её бёдра раскрылись и с нетерпением ждали решающего нападения кавалера, которое должно было сделать её женщиной. Но любовник был то ли очень возбуждён, то ли слишком пьян. Он склонился над ней, но был совсем неспособен найти дорогу. Рене даже попробовала затащить его на себя. Тот бормотал непонятные слова, спотыкался и пробовал снова и снова. Но безуспешно. Трижды его член касался любовного грота, но проникнуть туда был не в состоянии. У Рене вырвался страстный стон, а партнёр ослабел окончательно и тяжело опустился на ковёр, рядом с диваном.
Рене от шампанского и неудовлетворённой страсти почти потеряла сознание и тоже лежала без движения. Она расставила широко ноги и пыталась с помощью своего пальчика получить то, что не смог дать ей напившийся мужчина своим членом.
На этом месте я перевёл свой взгляд на маленькую Мишель. Сопротивление, которое она оказала своему партнёру, сделало его чуть не сумасшедшим. Сильно и крепко, как только мог, схватил он юную красавицу, внезапным движением поднял её, и она была так ошарашена, что даже не поняла, что с ней произошло. В мгновение перенёс он свою жертву в каюту, которая находилась рядом с салоном и служила курительной комнатой, закрыл дверь и задвинул задвижку.
В салон, как раз туда, где находился оркестрион, выходило из курительной каюты небольшое окно, стёкла которого были частично закрыты прибором, но сквозь которое можно было увидеть что происходит в маленькой комнатке, куда молодой человек увлёк малышку. С моего места было хорошо видно, что там происходит. Так как никто не заметил их исчезновения или не придал этому значения, я мог спокойно, с самого начала наблюдать за тем, что там происходит.
Юный сатир бросил, словно безумный, красотку на диван и покрыл её потоком ласк и поцелуев.
Мне удавалось разобрать кое-что, что он ей говорил и что она ему отвечала. Он просил её отдаться ему. Она, судя по её отталкивающим движениям, ещё не готова была отдать в жертву своё сокровище. В борьбе его штаны сползли вниз. Одним движением он сбросил их совсем. Намеренно или нет, но он стоял теперь в одной рубашке. Девушка, во время борьбы, тоже потеряла значительную часть своего костюма. Оставался только её протест, а дальше Мишель была обнажена и раскрыта. Её красивые волосы ниспадали по мягким плечам, и её кожа, цвета слоновой кости, была от этого ещё соблазнительней.
Словами он ничего не мог с ней сделать. Чем больше он говорил, тем больше встречал отпора. Бесполезно пытался он раздвинуть её бёдра, она их ещё крепче сжимала. Я поставил увертюру „Il Trovatore“ из Вагнеровской «Валькирии», чтоб заглушить возгласы, проникающие из курилки в салон.
Он схватил Мишель на руки и, как помешанный, целовал её. Она была напряжена и девственная грудь самозабвенно выдавалась вперёд. Красные соски опухли от безумных поцелуев и поднимались победоносно вверх, будто им было мало ещё поцелуев и ласк. Но юноша, совсем обессиленный и чуть не сошедший с ума, хотел больше, чем только ласки поцелуев. Он не мог больше себя сдерживать.
Мишель тоже казалась уставшей, но сопротивлялась из последних сил. Видно было, что она сдавала. Он лёг на неё, раздвинул ей ноги, и начал наступление на цитадель. Дикие и резкие движения сообщили мне, что границы целомудренности были преодолены. У молодого человека не оставалось больше препятствий, чтоб достичь цели.
Мишель не была больше девственницей! Шум борьбы был так велик, что перекрыл даже увертюру. Все поспешили к курительной каюте, но возвратились, так как дверь была закрыта.
- Оставьте их, - сказал я, приложив палец к губам и сделав понимающие глаза. – Они слишком сильно любят друг друга, чтоб им мешать!
Глава 5
К А Ж Д О М У С В О Ё И В С В О Ё В Р Е М Я
Я не знаю, чем закончился бал. Оставив господ их развлечениям, я удалился. Читатель поймет, я полагаю, что все эти эпизоды и сцены достаточно содействовали тому, чтоб разжечь мои желания и страсти. Теперь я спешил к моей маленькой Джованине, надеясь в её объятиях получить надлежащее и заслуженное мной удовлетворение.
Дверь её, или моей каюты, была закрыта. Я постучал, но никто не ответил. Я постучал снова, и моя маленькая прелесть ответила на своём наполовину французском, наполовину итальянском диалекте: « Мосье, подождите минутку! Сейчас я открою!»
«Почему она не могла открыть сразу?» - подумал я и снова услышал её голос.
«Всё в порядке! Входите! Но через минутку! Я прошу!» - и я услышал, как отодвинулась задвижка.
Мне не терпелось войти, но я посмотрел на часы и прождал две минуты. Потом я открыл дверь и отважно вошёл внутрь.
Я уже говорил, что после того как граф передал мне Джованину, я купил ей платье и бельё. Теперь она лежала на маленьком низком диванчике и была в прозрачном розовом халатике, украшенном разноцветными бантиками и шнурочками. Халатик был коротким, и был наполовину распахнут, и можно было видеть часть батистовой рубашки, край которой был оторочен небесного цвета кружевами. Волосы её были распущены, она лежала навзничь и её маленькие ножки, в элегантных белых туфельках, выглядывали из-под шёлка, свисая и открывая взору чудесные икры в чёрных шёлковых чулках. Сквозь тонкие ячейки видна была гладкая бледная кожа, которая контрастировала со светло-лиловыми туфлями и розовым халатом. Поза была очень соблазнительна. Картина,
И это вовсе не перевод, верно?
И вообще, мне не понравилось.