Памяти Станислава Лема и
его творчества посвящается.
Тогда, в молодости, Нейон Ти просто рассмеялся бы в ответ, скажи ему кто-нибудь, что он станет автором мемуаров о своих звездных приключениях. Но время меняет все, это та река, в русле которой плывет сама История, чего уж говорить об отдельных людях. Прошли годы, и Нейон Ти рассказал о планетах У-Мория, Дабл Лэнд, Смарт Эдем. Разве мог он после этого умолчать о планете, удивление от которой испытывал до сих пор. Каждый раз при воспоминании об этой планете он затруднялся в определении того чувства, что охватывало его -- удивление или недоумение? Он не мог ответить себе на этот вопрос. В случаях с другими планетами из его звездолётной биографии всё было проще и понятней. Ему не пришлось бы столько лет испытывать это двоякое чувство от посещения незабываемой планеты, потому что оно никогда бы не состоялось, не будь он агентом Бюро Межзвёздной Безопасности. ….
Раздался слабый щелчок, и полумрак камеры сменился мягким приятным светом, осветившим узкое пространство камеры, её голые стены бледно-зелёного цвета. Почувствовалось лёгкое движение воздуха, подобие ветерка с приятным запахом озона. В камере ничего не было, кроме большой капсулы, занимавшей почти всю длину помещения. Бывалый подводник невольно сравнил бы капсулу с торпедным аппаратом и по размерам, и по форме, но такое сравнение было бы неуместным здесь, в звездолёте межпланетного класса, за тысячи парсеков от Земли.
С появлением освещения в камере стали происходить изменения и в капсуле. Сквозь полупрозрачную верхнюю поверхность можно было увидеть, как она, сначала медленно, а потом всё быстрей, заполняется каким-то белым газом. На панели, сбоку от капсулы, замигали расположенные в несколько рядов разноцветные лампочки – индикаторы, послышался негромкий звук работающих механизмов. Камера ожила, подчиняясь командам невидимого компьютера. Через некоторое время газ в капсуле исчез. Верхняя поверхность капсулы была полупрозрачной наполовину своей длины. Оказалось, что это крышка. Индикаторы на панели враз погасли, вместо них загорелось одно квадратное табло, и крышка, чуть отщёлкнувшись кверху, бесшумно проскользнула вдоль капсулы, до самого её конца, освободив доступ внутрь, в капсулу. Скорее, это был доступ наружу, из капсулы, судя по тому, что рядом, вокруг, не было ни единой души. Неожиданно в капсуле раздался звук, словно кто-то делал глубокий вдох, наполняя лёгкие после долгой спячки. Тут же послышались шорохи, возня и из капсулы, цепляясь за её открытые края, поднялась странная фигура.
Человек сидел в капсуле, не спеша подняться на ноги, даже не пытаясь этого делать. Два с половиной года анабеоза, по бортовому времени, не смогли лишить его памяти, в которой хранилась инструкция по расконсервации. Он всё помнил и знал, что до полного восстановления кровообращения с нормальным давлением необходимо время. Он сидел в капсуле голый, облепленный датчиками и не спешил их снимать. Волосы густой черной шапкой спадали с головы на плечи, закрывали лицо, спутывались с бородой, уходившей вниз, в капсулу. Он сидел и терпеливо ощущал перемены в своём размороженном теле, прислушиваясь к ударам сердца. Ему казалось, что он слышит эти удары - так громко оно стучало, начиная разгонять кровь во все уголки тела. Это не пугало его. Всё это он испытывал уже не один раз в дальних космических полётах. Единственно, что неизменно вызывало в нём внутреннее возмущение и молчаливый протест, неприятие в такие моменты, так это бессилие учёных мужей перед буйством бороды и шевелюры за годы полёта в анабеозной капсуле. Теперь предстояла та же процедура избавления от последствий научного бессилия и приведение своего облика к человеческому виду. Но сначала надо было ждать, пока браслет на руке выдаст ему нормальную кардиограмму, давление и температуру тела, пока к мышцам вернётся способность сокращаться. Не только он, но и компьютер следил за параметрами его организма. Вскоре острые покалывания в пальцах рук и ног послужили ему подтверждением сигнала браслета о выходе всего тела на нормальный режим жизни. Компьютер тоже подтвердил это, отключив биополе подпитки и осветив внутреннее пространство капсулы в зелёный цвет. Выход из капсулы был открыт. Он обрадовался и тому, и другому факту. В космосе так мало зелёного цвета.
Медленно подогнув колени, он осторожно встал на ноги, голый, с бородой ниже колен. Прежде, чем покинуть капсулу, он осторожно отцепил с тела все датчики, выпутывая их из-под бороды, и побросав на дно капсулы вместе с проводами. Лишь только он ступил на пол, как дверь камеры, до сих пор неприметная, распахнулась, открыв доступ в гигиеническую камеру с зеркалом во всю стену, с душем и средствами борьбы с шевелюрой. Он подошел к зеркалу и увидел в нём взъерошенную охапку волос с руками и ногами. - Нет, это не Нейон Ти, - наконец прозвучал его голос и добавил: Пока не Нейон Ти. Отражение в зеркале не походило даже на обезьяну, какие уж там сравнения с отважным астронавигатором, знаменитым агентом БМБ?!
Первым делом Нейон Ти снял примагниченные к стене ножницы и вошёл в неглубокую нишу, прижимая к телу бороду. Раздался шум, словно включился мощный пылесос. В трёх стенах ниши открылись жалюзи, через которые потоки воздуха устремились из ниши прочь, на все три стороны. Нейон Ти был готов к этому. Он моментально стриганул ножницами ниже подбородка, и весь хвост его густой бороды исчез, унесённый сквозь жалюзи невидимым пылесосом. Нейон Ти кромсал и кромсал гриву своих волос, орудуя ножницами сверху, с боков, сзади, снова сверху. Потоки воздуха подхватывали целые охапки, клочки волос и те уносились сквозь жалюзи ниши. Вскоре для больших ножниц работы не осталось. Он вернул их на стену, не выходя из ниши, после чего вооружился мягкой щёткой на длинной ручке. Несколько минут, показавшихся вечностью, он водил щёткой по всему телу, с ног до головы, и делал это весьма тщательно, на всю жизнь запомнив тяжкие последствия былой юношеской поспешности и небрежности, когда один малюсенький, незамеченный им волосок наделал много бед и для техники, и для его судьбы. Волосок тот через решетки охлаждения попал в блок управления двигателями и закоротил оперативные цепи, как потом оказалось. А внешне всё выглядело так, что он оказался в звездолёте с заглохшими двигателями, перед которыми компьютер оказался бессилен, не говоря про самого Нейона Ти, только начинавшего свою службу в БМБ. Это сейчас было бы всё понятно, а тогда ему и в голову не пришло показывать свою беспомощность и запрашивать аварийную службу о помощи. Все мысли его были о поисках путей спасения своими силами. Тогда его спасло то, что авария случилась на обратном пути к Земле, на оживленной звездолётной трассе. Ему пришлось добираться звездостопом, на буксире, от одной планеты до другой с попутными звездофурами. Вместо шести недель полета при крейсерской скорости, он три месяца добирался до Земли, получив жуткий нагоняй за свое самоуправство, которое сам он считал поиском спасения. За эти поиски он был на полгода переведён в мойщики звездокаров. С тех пор Нейон Ти невзлюбил процедуру возни с волосами, но уделял ей времени больше, чем того требовали инструкции и здравый смысл.
Покинув нишу, он прошёл в душевой отсек гигиенического блока, из которого вышел окончательно вернувшимся к жизни: бритый, лысоголовый, в рабочем комбинезоне астронавта, полный сил и готовый к выполнению задания, хотя прекрасно понимал, что приступать к его выполнению ему придётся только через полгода, когда звездолёт достигнет цели своего полёта.
Нейон Ти вошел в рубку управления звездолётом. Когда он сел в пилотское кресло, за пульт управления с многочисленными мониторами, экранами разной величины, звездолёт словно ждал этого момента. В рубке дежурный свет сменился рабочим освещением, ёлочными гирляндами замелькали разноцветные табло и индикаторы, подтверждая готовность компьютера к любым командам. Сидя в кресле, он первым делом привычно отыскал глазами нужную клавишу и нажал её. На клавише высветилось « ДЕАНАБ». В наземной службе получат сигнал о расконсервации: Агент БМБ вышел на активную фазу.
В рубке раздался голос: Компьютер приветствует и поздравляет с началом активной службы. Следую согласно заданному курсу. Время в полёте одна тысяча девяносто восемь суток по бортовому времяисчислению. Время полета до цели составляет сто семьдесят шесть суток тринадцать часов двадцать шесть минут. Бортовые системы исправны. Диагностика по регламенту. - Я понял, - громко произнёс Нейон Ти. Рабочий контакт с компьютером состоялся.
Ещё три месяца полёта, и он будет у цели своего задания. Это совсем не означало выполнение самого задания, с которого не вернулись шесть агентов БМБ. Помимо задания предстояло ещё выяснить их судьбу. Специфика БМБ предусматривала секретность её агентов, поэтому Нейон Ти понятия не имел ни об одном из пропавших, которые во всех сводках фигурировали под номерами с Первого по Шестой. Для всех прочих, оставшихся там, на Земле, Нейон Ти был теперь Седьмым.
Нейон Ти сидел в пилотском кресле, и мысль о задании не отпускала его от компьютера, хранившего всю информацию, связанную со всем тем, что ожидало его в недалеком будущем, вдалеке от Земли. Он помнил предполётный инструктаж – поспешный, невразумительный. Его экстренно вызвали, подготовка звездолёта прошла по ускоренной программе, даже медкомиссию ему провели почти формально, без обычных придирок, обследований. Похоже, все надежды возлагались не на тщательность подготовки к полёту, а на его опыт, который позволит ему на месте разобраться во всех тонкостях задания. Похоже, что
