«Ай-ё!» - что-то негромко хрустнуло, и Андрейка заскакал на одной ноге. Остановившись, он упёрся поджатой ногой в соседнее колено и развернул ступню к себе – между пальцами торчала засохшая сосновая шишка. «Твою ж шишкину ма-а…!» - раздосадовано начал было мальчишка и тут же зажал себе рот двумя руками. Испуганно покосился на наблюдавших за ним деревенских мужиков, в надежде, что его ни кто не услышал, освободил одну руку и вытащил застрявшую шишку. Второй рукой три раза перекрестив себе рот, дотянулся и сорвал лист подорожника, растущий неподалёку. Плюнул на него, потёр и вложил между пальцами ноги, прикрыв начинавшую кровоточить ранку. Жалостливо-просящим взглядом ещё раз посмотрел на кузнеца, слегка покивал головой, и запрыгал по ступенькам к входным дверям недостроенного Храма.
******
Полуденное солнце медленно перевалило через самую высокую точку на небосводе и отражаясь в воде протекающей реки золотистыми бликами, придирчиво высматривало себе проход между высокими сосновыми вершинами, чтобы завалиться за горизонт на ночной отдых. От реки, вверх по пригорку, поднимались три мужские фигуры – две взрослых и одна детская. Наконец они одолели подъём и остановились, шумно и протяжно дыша от затраченных усилий.
-«Так значит, здесь свою церкву ставить хочешь?» - спросил тот, что постарше, с развивающимися на ветру седыми космами.
-«Да. Храм Господень здесь мне привиделся. За утренней молитвою дело было» - ответил другой взрослый мужчина в тёмных одеяниях. В правой руке он держал посох, грубо оструганный из деревянной ветки, а левая спряталась в складках посеревшего от дорожной пыли плаща с капюшоном.
-«Красота-а!» - протянул первый, оглядывая русло реки и лес на другом её берегу – «Так куда говоришь входные врата смотреть должны?»
-«Вот сюда. В сторону реки. Только чуть поодаль от берега, не с самого краю. Ступени, проход небольшой, потом стены в разные стороны на восемь углов разойтись должны, а вот там…»
-«Погодь, погодь малость. Картинку, из слов сотканную, к памяти не пришьёшь. Андрейка!» - он повернулся к уже сидящему на траве мальчишке – «Нут-ка, сбегай до обоза нашего, да холстины белой с угольками своими рисовальными принеси. Будем желаемые видения в образы творить, дабы потом недопонимания не случилось».
Мальчишка с тоской взглянул вниз пригорка на который они взбирались и переведя жалостливые глаза на говорящего заныл:
-«Ну, де-да-а…»
-«Ничего-ничего, ножки у тебя молодые, резвые – в миг обернёшься» - напутствовал его дед. Вздохнув, мальчишка поднялся, и зашагал под уклон, сильно размахивая руками.
-«Задорно имя его из уст твоих слышится» - смотря в след уходившей детской фигурке, произнёс человек в пыльном плаще.
-«Отец его, другом моим был. Это он его именем таким нарёк. Услыхал где-то на Торжище , так говорил « в душу и запало». Мне до сего дня кажется, что они его на свет явили, лишь имени этого ради. Уж очень он до новшеств всяких охоч был» - старик помолчал немного и уже обращаясь к своему собеседнику, спросил – « А тебя-то как кличут, а то ж и знакомство ещё не завели».
-«Отец Сергий я» - послышалось в ответ, и рука человека стащила назад капюшон от пыльного плаща, обнажив скуластую голову, ещё совсем молодую, с едва пробивающейся растительностью на подбородке и верхней губе – «А тебя звать-величать какими словами надобно?»
Лицо деда посуровело, и смерив стоящего перед ним взглядом, он произнёс:
-«Отец?! Ну а я тогда, пращур рода человеческого – дед Коваль!»
-«Что ж осерчал так вдруг? Чин на мне такой. Новою верою наложен» - немного растерявшись, произнёс молодой человек.
-«Новою верой?! Чем же так хороша эта ваша «новая вера», что так легко её чины и звания на себя навешиваете?» - так же сердито продолжал дед Коваль.
-«Един Бог! И всё в его власти» - ответил отец Сергий.
Молчаливо повисла пауза. Старик вздохнул, подошёл к растущей рядом берёзе, поднял вверх прищуренный взгляд, пытаясь что-то разглядеть в листве её кроны, и заговорил вновь.
-«Выходит так, что ежели слову твоему следовать, то никакой такой силы душу творящей не в деревах, не в огне, ветре, траве, воде нет?» - он стоял и медленно оглаживал белый с чёрными наростами ствол дерева.
-«Частица божественная, во всём что ты перечислил теплица» - мягким голосом наставника произнёс молодой человек.
-«Ну а как же кикиморы в болото заводящие, лешие по лесу блуждающие, домовые, что жилище людское от несчастий берегут – они тоже часть божественного?» - дед Коваль ещё раз обошёл дерево, и сел на землю у его корней.
-«Бесовщина это всё и ересь» - уже более строго ответил отец Сергий.
-«Чудная эта «новая вера» твоя. Думаю не всякая душа людская её примет» - дед Коваль закрыл глаза и прислонился головой к дереву – «Разве можно удержать молодых, что в ночь на Купалу в лес на поиски цветка папоротника побегут, дабы желание сокровенное исполнилось; или перестать сладости всякие в сенях за притолоку складывать – для домового – чтоб горе да беду в дом не пускал, да хозяйство от нечисти берёг; а в дни когда солнце снег топить начинает, что ж никто чучело зимнее огнём палить не станет – чтоб теплом жизнь возродилась ? Не выживет род человеческий, если с землёй, ветром, огнём и водою слова единого найти не сможет» - дыхание у деда Коваля становилось всё реже и тише – «Так что, вряд ли ты верою … своею… людские души покорить сможешь… вот только… если… старую и новою … соединить … возможно было… тогда… одна другую дополнит… и силу небывалую … обретёт…» - голос стих.
Отец Сергий за всё время монолога деда Коваля не смотрел в его сторону. Чтобы скрыть раздражение охватывающее его, он изучал противоположный берег реки и как только наступила тишина разразился негодованием.
-«Это как же можно столь чистое и непорочное с такой…» - и осёкся на полуслове, ноги его подкосились, и он кулём осел на землю.
Дед Коваль не дышал. И всё вокруг стихло в ожидании чего-то. Не слышно было ни пения птиц, ни стрёкота насекомых в траве, ни шелеста листьев – ничего. Оглохшая пустота.
«Что жеж это я натворил? Каким словом так старика обидел? Ну зачем я разговор такой завёл?» - мысли в голове у отца Сергия путались, толкали друг друга от желания найти оправдание – «Куда ж мне теперь его? К обозу снесть назад надо бы. Господи всемилостивый! Укрепи силы мои! Молитву то какую? Земле ж предать надо. Господи…»
Отец Сергий сделал над собой усилие и на четвереньках подобрался к телу деда Коваля. Лицо старика становилось всё бледнее и бледнее. Седые волосы его шевельнулись и подчиняясь неизвестно откуда взявшимся струям воздуха, стали распределяться по стволу берёзы, словно какое-то незримое нечто присев у ног деда обдувало его своим дыханием. Присутствие этого «нечто» почувствовал и отец Сергий. Замерев, он глядел в пустоту. Занесённая над телом рука с горстью земли так и не смогла разжаться.
А с телом старика происходило преображение. Растущие вокруг травы вытянулись и опутали ноги деда Коваля по пояс, скрыв так же кисти рук лежащие на земле. Лицо и шея стали совсем белыми, под стать надетой рубахе и покрылись тёмными пятнами. Через минуту, если не знать, что здесь только что присел человек, проходящий мимо путник , подивился бы на прикорневой нарост берёзы напоминающий «спящего у дерева».
Всё это зрелище наводило ужас на отца Сергия, и он никак не мог освободиться от оцепенения сковавшее его тело. Он зажмурился и соединив в себе остатки воли заговорил:
-«Господи! Прими душу раба твоего…»
-«Принимает земля затею твою с храмом Господнем. Беречь от тлена и праха обязуется…» - гулкое эхо влетело в уши отца Сергия, заставив его открыть глаза. Берёзовый нарост смотрел на него ожившими глазами. От неожиданности рука отца Сергия разжалась, осыпав его собранной горстью земли. Взгляд у нароста посуровел и прорезавшийся чуть ниже рот заговорил:
-«Ты что ж это? Схоронить меня удумал?»
Повинуясь инстинкту самосохранения, отец Сергий отпрянул назад от «берёзового нароста». Уверивши себя, что всё это ему только снится, он начал интенсивно растирать себе лицо руками, в надежде прогнать кошмарные сновидения, грязня лоб остатками земли, застрявшими между пальцев. Через минуту стало жарко от прихлынувшей к коже головы крови, и он вновь открыл глаза. Берёзовый нарост вновь обрёл облик деда Коваля.
-«Время моё выйдет тогда, когда я на этом свете никому уже не нужен буду. А пока, ежели с каждым новым рассветом, мою душу другая человечья душа кликать будет – я жить должен!» - говорил дед Коваль, кивком головы указывая вниз пригорка, где уже появилась маленькая мальчишеская фигурка.
Тяжело дыша, Андрейка наконец одолел подъём и сделав ещё два шага рухнул на землю рядом с дедом - «Фу-у-у!» - переводя дух, он рылся в принесённой котомке.
– «А хотите, хотите я лик «Спаса Нерукотворного» нарисую, чтоб над входом в церковь людей встречал. Хотите?» - он перевёл взгляд на сидящего в стороне отца Сергия. Глаза Андрейки округлились от удивления, и он добавил, обращаясь уже к старику:
-«Деда. А чего он такой чумазый?»
-«А-а, это он «добро» на строительство храма от земли-матушки получал».
********
Кто-то пошевелил мои волосы. Интересно кто? В уши медленно вливался шум. Сначала еле различимый монотонный. Через секунду я мог уже отличить звук проезжающей мимо машины от шума веток деревьев, которые качал ветер. Сознание возвращалось, но глаза открывать не хотелось.
-«Слабенький он какой-то» - голос Кости звучал совсем рядом, негромко и мягко.
-«Слабенький?» - изумился голос Сергея, зазвучав с противоположной стороны – «Кто бы говорил. Напомнить, что с тобой произошло, когда я в первый раз тебя с собой забрал? А, мальчик-фонтанчик?»
-«Ты теперь до конца жизни будешь мне это припоминать?»
До меня внезапно дошло о чём говорил Сергей и пытаясь сдержать улыбку, я дёрнул головой. Пластиковая бутылка, заботливо подложенная мне под голову, характерно хрустнула.
-«О, очухался что ли, или показалось?» - Костя явно смотрел на меня и сквозь темноту моих закрытых глаз, его лицо начинало прорисовываться, словно на небольшом белёсом «экранчике». Обесцвеченное, с нечёткими границами, но вполне узнаваемое.
-«Не-е. Показалось. Чувствую долго ещё здесь сидеть придётся» - лицо Константина ушло куда-то в сторону, а «экранчик» продолжая развлекаться, прорисовывал всё больше и больше деталей – мы опять сидели в алее на той же лавке.
-«А ты предлагаешь бросить его одного в таком состоянии?» - справа на «экранчик» выплыло лицо Сергея, и помимо лица уже можно было различить уши, волосы, плечи. Да и цвета постепенно наполняли «видение».
Костя молчал, барабаня пальцами по дереву скамейки, на которой мы сидели.
-«А что? Ну спит человек – устал, чего с ним случится то?»
-«Это у нас с ним ничего не случится, а здесь что угодно».
Скамейка дёрнулась – это Костя рывком вскочил на ноги и бодро зашагал по траве, растущей на газоне, периодически наклоняясь и срывая разные травинки и листочки. Нюхал их, растирал в ладонях, снова вдыхал запах и опять принимался за поиски.
-«Ты чего задумал?»- громко, чтобы перекричать расстояние до своего друга, произнёс Сергей.
Мой «экранчик» вылетел из головы, поднялся вверх, развернулся, на миг показав мне нас с
