Лос-Анджелесе.
Проезжая в очередной раз по Джефферсону, я увидел два припаркованных у Ароновского пустыря Кадиллака и собственно Арона с группой лиц в костюмах и чертежах в руках. Он энергично размахивал руками, громко вещал и хромал по пустырю из угла в угол. Группа в костюмах следовала за ним как свита, которая и делала короля.
На противоположной стороне припарковался танкист и мрачно осматривал поле коммерческой битвы.
Я уехал по своим незатейливым делам и домой вернулся часа через два. У дома смирно стояли Кадиллаки и авто танкиста. В зале вокруг журнального столика уселись свита и Арон, танкист сидел отдельно у камина и дергал головой. Я прошел на кухню и стал что-то себе готовить. В американских домах кухню от зала отделяет только барная стойка, так что я все видел и слышал. Впрочем, внимания на меня не обратили, разговор приближался к развязке. Наступал звездный час Арона. Он хлопнул ладонью по столу и сильно повысил голос:
– Listen to me, guys...
Если перевести не дословно, а по интонации то фраза звучала бы где-то так: «Значит слушаем сюда, хлопцы». Дальше шла тирада, смысл которой сводился к тому, что если бы у меня (у Арона) были бы документы удостоверяющие право собственности на землю, я бы с вами на одном поле срать бы не сел, одним одеялом зимой не укрылся, сел бы на Титаник, чтоб не остаться с вами в порту и т.д. по схеме… подполковник Гоцман сказал бы это одной фразой: «Мне от тебя спирту в мороз не надо…». Но Арон не Давид, хотя корни те же. Арон любил говорить ярко и много. В России он за такие кренделя огреб бы по полной, но вежливые калифорнийские строители, проехавшие шестьсот миль, молча встали и вышли, попрощавшись почему-то со мной. Арон, долго и молча, с видом победителя, ходил по комнате. Танкист, выдержав паузу и дернув головой, коротко резюмировал:
– Aaron, you’re a shmuck.
Названный мудаком Арон, впрочем, не обиделся. Весело насвистывая, он удалился к себе смаковать победу.
Так мы и жили, мы с Ольгой зарабатывали, как могли, Арон фантазировал, танкист дергал головой, исправно платил за комнату и покупал продукты. Тогда казалось тяжело, сейчас, через двадцать лет, кажется весело. Я читал все объявления о работе. Первой моей ошибкой было составление резюме, где я указывал все о своем образовании и работе владельца компании, а работу просил самую простую и трудную. Арон объяснил, что мое резюме overloaded – перегружено. Умные работяги никому не нужны. Логично. Долго работать не будут, рано или поздно, образованный дворник перестает убирать улицы и начинает эти улицы строить. Я убрал все свои достижения из резюме и, так же по совету Арона, стал писать, что я жутко опытный (experienced) именно в той специальности, на которую претендую.
Казусы случались. Так, например, я вычитал, что требуется оператор прессовальной машины. Я позвонил, рассказал, что я потомственный прессовальщик, отец мой, дед и прадед были прессовальщиками, а прабабушка помогала Сталину прессовать газету «Искра». Меня пригласили, я пришел. Пресс был размером с нашу спальню и мигал разными, цветными лампочками как летающая тарелка. Я походил вокруг, поцокал языком и отказался от места, пояснив, что наши прессмашины совсем другого калибра. Потом я подметал паркинг в River Park Mall, красил заборы и дома, косил траву, клал паркет и ковровые покрытия, даже пел в ресторане в день русской кухни, всего не упомнишь.
В дальнейшем я очень серьезно и много лет занимался международными усыновлениями. Открыл агентство по усыновлениям, благотворительный фонд. Одно время практически содержал около сотни детских домов.
А началось все, как всегда, смешно, с Ароном и танкистом. Арон выслушал мою идею, крякнул и закатил глаза. Неделю он провисел на телефоне, с кем-то беседовал, с кем-то ругался, кому то внушал, что я племянник одного русского губернатора. Я не вмешивался, отчасти потому, что бесполезно, отчасти из интереса, что из этого всего выйдет. Вышла встреча на самом серьезном уровне в Сан-Франциско. В конце недели Арон с видом госсекретаря объявил о том, что десять директоров крупных агентств ждут нас во Фриско, в каком-то бизнес центре на деловой ленч.
Я согласился при условии, что он навсегда выкинет из головы сказку о дяде губернаторе. Для делового ленча костюма у меня не было, но Арон заверил, что так даже лучше, племянник может позволить себе кежуал. Я погрозил кулаком, Арон усмехнулся и сказал – «Океу». Я понял, что со своей версией он не расстанется никогда, она его сильно возбуждала. Я уже стал его детищем, его грандиозным бизнес проектом.
Выехали мы утром, не так, чтобы сильно рано, но чтобы не опоздать. Втроем. Экипаж машины боевой. Танкист за рулем, я сзади, Арон впереди, навигатором.
Встреча действительно была солидной. Десять директоров, некоторые с помощниками и помощницами, нас трое, всего человек тридцать. Стол был овальный, ореховый. Ленч довольно убогий. Пока ехали, проголодались и мне мерещились омары, лобстеры, устрицы… Все о чем я только слышал, и никогда еще не пробовал. Обошлось все сэндвичами, салатом, водой и кофе. Даже обидно стало за дядю губернатора. Но разговор был оживленным и интересным. Арон катался как сыр в масле. Речь зашла, наконец, о моей части работы. Я должен был обеспечить перевод документации, приведение ее в соответствии с законодательством РФ, нотаризация и сопровождение родителей. Впоследствии перевод отчетов о жизни и здоровье детей после усыновления. На все мои действия мне делегировалось четыре тысячи долларов. Сумма может и не большая, но для меня в то время космическая. Я сжал под столом кулаки, чтоб не заорать от радости. Но умные директора с моего лица сразу считали полное согласие и расслабились. А рано. Настал звездный час Арона. Он встал, хлопнул ладонью по столу и возвестил:
– Listen to me, guys...
А дальше по старой схеме, мол, за такие деньги Айван, уже, почему-то сын губернатора, с вами на одном поле... потом про одеяло и про Титаник…
Когда мы остались одни танкист дернул головой и привычно выдал:
– You are a shmuck, Aaron.
На обратном пути мы с танкистом молчали. Арон, неунывающий «shmuck», что-то напевал.
Через некоторое время мы расстались. Дом мы протянули кое-как месяца три-четыре. Платить было не чем. Не помог и, устроенный Ароном, garage sale. Тоже старая американская забава, когда на площадку перед гаражом вытаскивают весь ненужный, а в нашем случае и нужный хлам и продают за бесценок. Пока мы на часок отъехали, Арон спихнул за пять долларов хозяйскую стиральную машину и мою куртку кормилицу, с огромными внутренними карманами. В ней я воровал продукты и водку в супермаркете. В девяносто четвертом спиртное еще не прятали под замок в шкафах.
Разошлись наши пути дорожки. Арон, наверное, уже умер, хотя старики там живут долго, так что гарантии никому дать не могу.
Яркой кометой в первый наш американский год пролетел старина Липтон. Он жил как мог, как хотел. Смешно и беззлобно. Дай бог тебе здоровья, если жив, и царствие небесное если нет.
Много лет спустя, когда я уже жил в собственном доме, и каждый год заполнял увесистые налоговые декларации, раздался звонок по телефону. Звонили из одного очень стильного ресторана в Сан-Франциско. Видимо администратор. Он вежливо поинтересовался, с кем разговаривает и затем изложил суть вопроса. Некоторое время назад их ресторан посетил некто Арон Липтон с дамой. Они обильно и вкусно поужинали. Славная пара. Но вот расплатиться Арон решил чеком. А у них в ресторане чеки у новых клиентов не принимают. Официант вежливо отказался принять чек. Арон у него чек выхватил и дописал, что оплату этого чека гарантирует Ivan Jerdev. На законный вопрос официанта:
– Who is Ivan Jerdev?
Арон хлопнул ладонью по столу и сказал:
– Listen to me, guys...
Дальше все как всегда по схеме, поле, одеяло, Титаник… Единственным отличием было заявление о том, что не знать известного миллионера Айвана – верх финансовой тупости персонала.
Так вот они не настаивают, но чисто из любопытства интересуются, оплачу ли я счет Арона. Счет мне прислали по факсу. Гулял старина Ароша красиво. Устрицы, шам-панское... Гусар. Я заплатил. Русские своих евреев не бросают.
Судьба танкиста мне неизвестна.
Города
Я не люблю города. Но мне нравится в них бывать. Не жить, нет. Просто приезжать, гостем, туристом. Города мне нравятся рано утром, когда жители еще спят и поздно вечером, когда они уже спят.
АРХАНГЕЛЬСК.
Когда меня спрашивают – ты откуда? я называю ближайший большой город. Как у многих детей военных у меня нет одного родного города. Я родился в Архангельске, так написано в паспорте. На самом деле это случилось в маленьком поселке под Архангельском, где служил в авиации северного флота лейтенант Анатолий Жердев. Архангельска я не помню и не знаю. И никогда во взрослом состоянии там не был. В младенческом возрасте меня оттуда увезли. Знаю, что в Архангельске родился и ушел с рыбным обозом в Петербург Михайло Ломоносов и стал академиком и большим вельможей. Знаю, что Архангельск находится на Белом море. Еще в Архангельск шли конвои из Англии с военной техникой и продовольствием во время войны. Позже в Америке я даже снимал дом у бывшего моряка с этих конвоев. Звали его Перли.
И хотя я не помню города, но отношусь к нему очень тепло. Как ни крути, а родина. И само название Архангельск мне нравится, как будто место где живут архангелы… И море там Белое. А теперь живу на Черном. Наверное, правильно, Белое это все в детстве, даже в младенчестве. Так что связь у меня с этим городом есть, но больше мистическая, чем реальная. И Ломоносов как то близок, хотя он ушел с обозом, а мы всей семьей улетели на военно-транспортном самолете. И он стал большим ученым и вельможей, а я нет. Видимо способ, которым ты покинул Родину, имеет значение.
МУРМАНСК. АПАТИТЫ.
Город Апатиты, Мурманской области. Здесь уже есть воспоминания, картинки. Садик «Золотая Рыбка». Аквариум, и две воспитательницы. Одна уже в возрасте, другая молодая и красивая. Старенькая воспитательница иногда забирала детей, за которыми не пришли родители. Я до сих пор помню, как мы хотели, чтоб нас не забрали и мы пошли ночевать к ней. И один раз мы с братом Вовой попали в эту счастливую команду. Она нас всех укладывала спать в одну большую кровать , накрывала очень теплым одеялом и читала нам на ночь.
Мы все очень ее любили, но мальчишки, все-таки жениться предлагали молодой. Просили ее подождать, пока вырастут. Хитрые маленькие мужички. В тихий час укрывались с девчонками под одеялом и показывали друг другу письки. Ничего пошлого, просто изучение физиологии, и удивление, что у них все по-другому.
В 1994 году в Америке, обдумывая все возможные способы заработать на хлеб насущный, мы с Ольгой решили открыть частный детский садик, и для изучения бизнеса посетили один в Напе. Честно говоря, я был поражен увиденным. Мы пришли в садик в тихий час. Все дети спали в комнате, приблизительно 8 на 4 метра, на полу, на матах, в одежде. Оказалось, что эта комната так же
