оно не скупает ?
Дима. Оно тоже. Есть фактория. Туда тоже носят, но понемножку. Государство меньше платит. И там тоже какой-то ингуш главный. Мафия.
Таня. А как ингуши к дагестанцам относятся ?
Дима. Я не знаю. Думаю, ставят пониже себя. Это я абстрактно говорю. Из общих соображений. А конкретно – он мне сказал, что мне, молодому мусульманину, нужно больше жить в вере, правила соблюдать. Сказал, что плохая сейчас стала молодёжь, что телевизор нас испортил.
Таня. А ты что ?
Дима. А я тоже так же думаю – телевизор нас испортил.
Таня. А мы почти и не смотрим.
Дима. Памятник нам поставить.
Таня. Напротив останкинского телецентра.
Дима. Высотой выше вышки.
Таня. Чтобы сигнал с неё не проходил.
Дима. Только чтобы КВН проходил.
Таня. Правильно !
Громко «взрывается» перегоревшая лампочка в абажуре. В комнате становится сумрачно.
Дима (приблизившись к Тане, тихо). Это нам намёк… заболтались мы…
Ин-камера.
Взгляд Димы «ощупывает» лицо Тани, её глаза, губы, грудь, ноги. Дима снимает «через голову» с Тани тяжёлый вязаный свитер – получается вместе с блузкой, застёгнутой под горлом.
Таня (очень тихо). Подожди…
Она расстёгивает пуговицы блузки.
Таня (шопотом). Ты мой любимый… мой желанный…
Дима (шопотом). Ты моя… всё…
18. Непогода
Аут-камера.
Лето. Большая палатка на пологом склоне горы, покрытом негустой травой. Ниже её – лес, выше – скалистый утёс, рядом – кострище с подвешенным котелком. Неподалёку стоит «драндулёт». Пасмурный дождливый день. Тучи едва не задевают верхушки деревьев.
Из палатки в плаще с поднятым капюшоном и чайником в руке выходит Таня. Она направляется к скале – у её подножия бьёт небольшой родник. Таня два-три раза пьёт из ладошки, набирает воды в чайник и возвращается в палатку.
В палатке Дима лежит у стенки на матрасе. Увидев вошедшую Таню, он отворачивается к стенке.
Таня снимает плащ и остаётся в свитере и брюках. Видно, что у неё уже заметный животик. Таня разжигает примус, ставит на него чайник, садится на раскладной табурет спиной к Диме и бесстрастно смотрит на огонь, иногда отгоняя от лица мошкару.
Таня. Третий день уже, и конца дождю не видно. (после паузы) Вот и отпуск нам за труды. (после паузы) Ты какую кашу хочешь на обед ? Гречневую ? … Ответь… Не молчи. Что же ты молчишь ?
Таня садится на матрас рядом с Димой и кладёт ему руку на плечо.
Дима. Не заработал я на обед… Ты ешь…
Таня. Кто ж тогда заработал, откуда у нас всё… Дима, зачем ты так со мной ?
Дима. Как «так» ?
Таня. Плохо.
Дима. А всё плохо и есть. Хуже некуда.
Таня. А по-моему плоха только погода. И твоё настроение. Погода – это нам ерунда. Зато отдохнём.
Дима. Тебя вот замучил, а тебе нельзя.
Таня. Льзя. Я ведь не надрываюсь, хожу только. А ходить – малышу не вредно. Полезно даже… Ты-то, конечно, устал.
Таня погружает пальцы в волосы Димы – он поворачивается к Тане и садится (на его глазу повязка).
Дима. Физически – нет… Немного. А только стыдно мне даже в глаза тебе смотреть. Зазвал, насулил золотые горы. Буквально даже – смех. И с чего я взял, что мы тут обязательно… озолотимся. Прямо наваждение какое-то было. Вот уже сколько месяцев тут – даже на еду не нашли… Да и что нашли – не я, а ты.
Таня. Так у меня случайно …
Дима (перебивает). А у меня самонадеянность и безответственность. Забрался чёрт те куда. И жену притащил – дурак дураком. На что рассчитывал ? Кромсаю землю без толку… А и «Дар» богов этот – вдруг он пропадёт ? В любую минуту ? Я уже и драндулёта стал бояться… когда с тобой.
Таня. А я думаю, рано нам руки опускать. И вообще нельзя этого делать никогда. Этому я у тебя научилась… В колонии, знаешь, как психовала ? Не похуже, чем ты сейчас.
Дима (усмехнувшись). У меня… У меня, видишь, руки опускаются… А как подумаю, что малыш на подходе – вообще ужас. Какую жизнь мы ему… В этой палатке ? Нет, пора нам к людям, пора жить нормальной жизнью. Мало ли в России Гаджибековых… Вот и мы… Работать будем, учиться. Ну, и «Дар», пока есть, поможет. Не надо нам журавлей, синичку бы словить.
Таня. Дима, всё ты правильно говоришь, я согласна. Только я задержалась бы тут ещё… хотя бы на месяц. Ничего от этого малышу не будет. Я вообще такой здоровой, как сейчас, никогда себя не чувствовала. Образ жизни, наверное.
Дима. Обессилел я, Таня. (опять отворачивается к стенке)
Таня. Конечно, тяжело тебе. Я понимаю. А думаешь, мне легко… (после паузы) Я ведь человека убила… (Дима поворачивается к Тане, внимательно и тревожно всматривается в её лицо и мокрые глаза) Разве могу я забыть… Вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю… Не как всё случилось, а ужас свой… он такой же силы и сейчас бывает. И как он потом лежал… с ножом… Я раньше тебе не говорила… А часто, когда обрадуюсь чему-нибудь – вдруг сразу об этом мысль… ну, об ужасе и этой моей вине… А ты … ты сравнись со мной – тебе легче… жить. И ты же мужчина…
Дима садится, притягивает к себе и обнимает Таню.
Дима. Бедная ты моя… Сколько перетерпела… Ну, ничего – мы ведь вдвоём. Вот видишь, мне рассказала – теперь это будет на двоих. Я ведь тебя люблю. Всё твоё – он же и моё, понимаешь ? Теперь и вина твоя эта.
Таня. Спасибо, Димочка, мне… после слов твоих… легче стало. Потому, что ты мой любимый…
Дима. Ничего… Что было – то прошло. Будем жить !
Таня. (после паузы) Правильно говорят, что с милым рай и в шалаше…
Дима. Пройдёт много-много лет, и будем мы вспоминать нашу палаточную жизнь… как… со сладкой грустью… А с другой стороны, мне всё-таки жалко, что нет у меня другого дома, кроме этой палатки.
Таня. А родительский ты не считаешь ?
Дима. Туда я никогда не вернусь.
Таня. Почему ?
Дима. Не хочу об этом рассказывать. Даже тебе. Извини.
Таня. А я бы в московский дом зашла бы с радостью. Вот бы вместе с тобой ! Сказала бы: «Вот мой муж, знакомьтесь!». Мои бы тебя полюбили. Полюбят – не сомневайся.
Дима. Значит, хорошая у меня тёща ?
Таня. Просто замечательная.
Дима. Клон тёти Веры ?
Таня. Нет, совсем наоборот. Тётя Вера – кремень, хотя тоже добрая. А мама… она мягкая вся.
Дима. Вроде тебя ?
Таня. А я хорошая ?
Дима. Просто замечательная.
Таня. Тогда и она такая же. А у тебя мама какая, расскажи ?
Дима (помрачнев). В другой раз.
Почувствовав неловкость, Таня умолкает. Вдруг издалека сквозь шум дождя доносится слабы звук выстрела, потом ешё раз.
Дима. Что ж это – они и в дождь охотятся ? Странно… Ты, Таня, ты больше одна по лесу не ходи, особенно к в сторону перевала. Что-то часто стали встречаться китайцы-охотники. Улыбчивые такие… здороваются. А что за люди – кто их знает. Раньше только за перевалом постреливали.
Таня. Это лесорубы, наверное ?
Дима. Ну да. С вершины хорошо видно – от озера и дальше они всю тайгу вырубили. Смотреть жутко.
Таня. Значит, разрешили им.
Дима. Сколько разрешили, а сколько вывезли – поди проверь. Платят кому-нибудь… Не дай Бог, увидит кто из них, как мы работаем… Да… (тихонько запевает, не очень складно, как бы «про себя») «Во суббо-ту… в день ненаст-ный… не-льзя в поле ра-бо-тать.»… Да, пора нам с этой работой. Хватит - всё с нами ясно. В общем, погода наладится – едем в Хабаровск. Я так решаю !
19. На склоне горы.
Аут-камера.
Солнечный день. Дима (в тёмных очках, с сумкой в руке) и Таня выходят из леса и поднимаются выше по пологому изрытому склону горы, усеянному камнями разных размеров. Кое-где не нём попадаются сложенные из камней небольшие пирамидки. Они подходят к большому валуну, неподалёку от родника, дающего начало небольшому ручью, останавливаются. Дима ставит сумку на землю.
Дима. Не устала ?
Таня. Нет, ничего. (осматривается) Красота ! (посмотрев вниз на изрытый склон и вздохнув с сожалением) Только мы вчера набезобразничали…
Дима. Ничего, зарастёт. Зато миллионов на десять нашли. Везуха. Каждый день бы так.
Таня. Да, прав был дедушкин китаец.
Вдалеке слышится выстрел, потом ещё один.
Дима. Только бы наши тайники никто не нашёл. Китайцы - прямо по всему лесу. Когда только они работают… Кто-нибудь нас уже видел. Наверняка.
Дима достаёт из сумки мешок, складывает его вдвое и постилает его на валун.
Дима. Take this chair, please.
Таня. Merci beaucoup, monsieur.
Таня садится. Достав кружку, Дима подходит к роднику, пьёт сам и приносит воду Тане.
Таня (взяв кружку). Спасибо, Дима. (слегка пригубив воду) Холоднющая какая…
Дима. Аква минерале …
Таня. А давай тот самородок себе оставим – который как кошачья мордочка ?
Дима. Пару изумрудов надо купить покрупнее – глазки ей вставить.
Таня. Изумрудов не обязательно. Пуговки бывают зелёные такие.
Дима (осматривая склон). Так… Значит, так. Я предлагаю сегодня двигаться поперёк склона, во-он оттуда (показывает), от трёх пирамид, где были самые большие самородки. Пойдем примерно на постоянной высоте, хочешь налево, хочешь направо…
Таня. Раз уж ты спросил – не хочу. Ни направо, ни налево.
Дима. Почему ?
Таня. А почему надо искать именно на той высоте ?
Дима. Ну… я ведь не знаю, как они образуются, эти самородки. Если большие мы нашли… все на одной высоте, может и другие найдутся … по этому признаку, других у нас нет.
Таня. А посмотри на кучки..
Дима. На пирамидки ?
Таня. Да. Они все внутри овала с длинной осью вверх, к вершине. Значит, выше надо искать.
Дима. Тогда уж скажи, почему не продолжить внутри овала ?
Таня. Можно и внутри ещё раз поикать. Но как-то неинтересно. Я бы вверх, вдоль длинной оси эллипса.
Дима. Знаешь разницу между эллипсом и овалом ?
Таня. Нет.
Дима. Потом объясню. Значит, к вершине ?
Таня. Да.
Дима. Посмотри - там небо, и ничего больше нет.
Таня. Сам посмотри. Пониже.
Дима. Тань, если там за миллиарды лет что-то образовалось, то давно уже скатилось вниз… миллион лет назад. И мы нашли их – скатившиеся самородки. Тяжёлое – оно всегда книзу скатывается и вниз попадает, так ? И вот они катились, катились и докатились до этой высоты – значит, и другие до неё же.
Таня встаёт, поднимает и складывает мешок, подходит к лежащей на траве сумке и нагибается, чтобы положить в неё мешок.
Таня (нагнувшись к земле, чуть обиженно). Вот упёртый какой…
Дима (чуть раздражённо). Да посмотри ты – и наверху (показывает), и здесь уже – одни только большущие камни ! Таких самородков не бывает. Ты что, на самородке сейчас сидела ? Обыкновенный каменюка. Смотри !
Острой струёй воды Дима срезает с края валуна увесистую его часть, она опадает вниз – обнажившиеся срезы валуна и его отвалившейся части сочно блестят скрывавшимся под толстой каменной коркой чистым золотом. От изумления лицо Димы принимает глупейший вид. Уложив мешок в сумку, Таня выпрямляется и смотрит на Диму.
Таня (с испугом). Что с тобой ?
Дима не в силах вымолвить ни слова – только молча машет рукой, показывая на срез валуна.
Таня. Мамочка…
Дима. … Нет… так не бывает…
Таня. …Так вот за чем мы сюда…
Дима. …Если он весь как на срезе, тут же тонны три...
Дима подходит и безуспешно пытается поднять кажущуюся не слишком большой срезанную часть валуна.
Дима (выпрямляется). Так и есть. Золото.
Таня. Значит, закончилась наша экспедиция ?
Дима (после паузы). Конечно. Куда же нам больше. Буду сюда приходить – отрезать понемножку… по моей грузоподъёмности. Большей удачи и быть не могло… Сбылась мечта
