Холодная испарина выступила у меня на лбу. - "Хорошо если это всего лишь последствия того что, полудикая средневековая псина пометила Аджи", - мелькнуло, как молния, в голове, - возможно она бешеная. А если это свежий, не заражённый химией и радиацией воздух средневековья так влияет на психику человека двадцать первого век? Скоро и я начну сходить потихоньку с ума?
- Мурад, так что, все лягушки это бывшие тюрки? - спонтанно спросил я, отодвигаясь подальше на всякий случай от моего приятеля.
- Да нет, - рассмеялся Аджи, - это у кипчаков есть такая пословица: "Среди лягушек стань лягушкой". Вот и становились они лягушками, стали называться "не по имени, а по маскам! Баварцы, саксонцы, болгары, чехи сербы, поляки, венгры, англичане". Более того, - "чтобы поправить дела, начали новые духовные искания... Появился Ислам, новая религия..."
Я облегчённо вздохнул, но, всё же, стараясь избежать таких вот ударов по своей нервной системе в дальнейшем, - взмолился.
- Мурад, я тебя умоляю! Хватит про духовные подвиги тюрков, в результате которых они среди лягушек становились раком.
- Лягушками...!
- Да какая разница. Давай про Киев. Как же, в конце концов, в городе непобедимых тюрок появились славяне, как им удалось захватить город?
- А во всём виновата Византия. "Успехи католиков не давали ей покоя. Она видела стремительное восхождение Рима. Новые власти своей новой восточной политикой желали не разрыва, а изменения отношений с Дешт-и-Кипчаком: в IX веке греки продиктовали условия. И у них получилось.
Тень Константинополя тучей легла на Великую Степь. Греки своей тонкой политикой медленно истощали родники, питавшие Церковь духом и силой, отчего та начала потихоньку дряхлеть. Присутствие евреев в Дешт-и-Кипчаке усиливало политическое напряжение: изоляция Степи продолжалась. Церковь хирела.
Попытки вернуть упущенное влияние (мятежи Варды Склира и Варды Фоки) больше походили на вспышку отчаяния, чем на борьбу. Тюрки, вовлеченные китайцами в междоусобицу, оказались в безвыходном положении.
Они должны были проиграть. У них больше не было сил ни духовных, ни физических.
Вот почему, выждав момент, варяги легко отбили у Дешт-и-Кипчака каганат Украину.
- Мурад а хочешь загадку?
-Да пошёл ты... со своими дурацкими загадками.
- Ну тогда из всего что ты тут наговорил о китайцах, о евреях, о туче над Великой Степью, о мятежах Варды Склира и Варды Фоки я понял только одно, - венеды всё же надрали задницу могучим тюркам и выбили их из Киева. Так?
- Не венеды, а варяги-русь. Это два совершенно разных народа. "Варяги искали себе пропитание в морской торговле, в военных подвигах, а славяне в кочевом скотоводстве". Ну ты и сам видел что за народ эти славяне. Гоблины и орки, и те симпатичнее.
О варягах же, об их облике и нравах мир узнал много позже, в IX веке, из Жития епископа Георгия Амастридского, где сообщалось о нападении русов на город Амастриду (на южном берегу Черного моря), о насилии и грабежах, о чудесном вмешательстве святого, предотвратившего разграбление. Событие датируется 860 годом.
...Отчаянные были люди, отвага их не знала границ: блестящие мореплаватели, смелые воины, они держали в руках Северную Европу. На побережье и на воде не было им равных соперников.
...Здесь ... вроде бы все ясно, ничего не надо придумывать. Но почему-то иные российские историки утверждают, что тот погром устроили некие "славяно-русы", однако Георгий Амастридский о таком "народе" не говорит.
"Славяно-русы" - это как диагноз в истории болезни, но им посвящены книги!
Авторов не заботит, что славяне и русы даже рядом не жили, их разделяло Балтийское море. Всем отличались они: образом жизни, внешностью, духовным укладом. Варяги, например, исповедовали веру Одинову, в которой главенствовал небесный бог Донар, Дангыр, славяне же о ней не знали.
Больше того, летописи той поры отмечали: "русы ходили воевати славян", "славяне платили дань русам". Это цитаты!
- Но ведь и огузы с печенегами и половцами постоянно воевали между собой. А половцы во главе с ханами Боняком и Тугарканом в 1091 году вообще полностью разгромили объединенное войско тех и других, жестоко расправившись с побеждёнными. Тех, кому повезло, и они уцелели в бойне, продавали в рабство. А ведь всё это тюрки.
- Ну видишь ли, просто мы тюрки такой не дружный народ у нас "родной брат порой страшнее лютого врага". Но как бы мы друг к другу не относились, какое самоназвание не носили, будь то готы или лангобарды, печенеги, половцы или монголы, сколько кипчакской, братской крови не пролили, всё равно мы единый народ, а "говорить о "славяно-русах" - все равно что искать следы каких-нибудь "греко-арабов" или "римо-марокканцев".
- Или арабо-тюрков.
-Вот, вот, - живо подхватил брошенную мною реплику Аджи, не разобрав, в чей огород брошен камешек, - или арабо-тюрков.
- Но Мурад, - пытаюсь я добиться ясности от моего приятеля, - мне не понятно; почему город захватили варяги, а его жители заговорили на языке славян, которые с варягами и "рядом не жили"?
- Вот! Молодец! Правильный вопрос. "Должны же быть какие-то серьёзные причины, позволившие венедам поднять голову, заговорить на родном языке".
- Ну а как же, кто же без причины заговорит на родном языке. Их, наверное, тоже жгли на кострах. Иначе, какой народ, вдруг не с того, не с сего вздумал бы говорить на родном языке, если для этого есть тюркский?
-Возможно в твоих словах и есть доля правды, - не замечая в моих словах иронии, с умным видом поддержал меня Аджи, - но не всё так просто. "Здесь нужен глубокий анализ, которого, к сожалению нет".
-Да уж, действительно, - столько историков, профессоров, академиков, а занимаются чёрт знает чем, вместо того чтобы узнать, что же заставило венедов заговорить на непонятном для них родном языке, - продолжал я подыгрывать Аджи. - Ведь так всё и останется покрыто мраком тайны. И нет до этого никому дела.
- Ну почему же нет. Есть. Лично я взялся за это дело. А уж если я возьмусь за дело, - мне на дело наплевать. Ну, в смысле докопаться до истины, для меня, - пару раз плюнуть.
- Нука, нука, - плюнь пару раз.
- Пока крепко на ногах стояла Византия, ну та, которую воздвигли тюрки, всё у русов шло хорошо. Но, "Европа обретала новых хозяев, византийская династия слабела на глазах. Судьба Скандинавии и Киевской Руси решалась в Византии, они все вместе уходили с политической сцены, опускаясь на дно истории. Венеды (этот "живой товар", "разменная монета") оказались не у дел, стали никому не нужны. Их никто не ловил, никто не продавал...".
-Ай бедняги! Представляю, какой для них это был удар. Извини что перебил, - венедов жалко. Продолжай.
-У варягов-руси к этому времени "пропал интерес к беднеющим византийцам. Путь "из варяг в греки" пришёл в упадок". Тогда варяги побросали захваченные ими у тюрков города, сели на свои корабли и уплыли. "Варяги, они и оставили славянам Киевскую Русь".
Вот тут - то венеды, этот не востребованный народ поднял головы. "Из лесов он устремился в брошенные варягами города на бывшем пути "из варяг в греки". Направились они и в Киев. Время тогда неумолимо работало на славян, им улыбалась судьба - в стране запустения настал их звездный час! Особенно когда на Киев "сел" князь Владимир, человек новгородцев. Лесные пришельцы быстро заполнили в обществе ту нишу, которую создали, а затем освободили для них русы". Вот так Киев заговорил на славянском языке.
И уже вскоре, буквально за несколько десятков лет, "брошенный" варягами Киев, дикие венеды-славяне превратили в один из самых цветущих и величайших, городов средневековой Европы в котором по описанию Титмара Мерзебургского уже в 1018 году имелось "...более четырехсот церквей и восемь рынков, народу же неведомое множество...". Не вязалось это всё со сказками Аджи и я отчётливо осознавал, как глубоко заврался мой приятель. Не зря же ведь говорил ещё Николай Иванович Новиков, один из первых русских журналистов живший два столетия назад: "Кто привык лгать, тому всегда надобно за собою носить большой короб памяти, чтоб одну и ту же ложь не переиначить". У Аджи такого "короба" не нашлось, и он часто один и тот же факт преподносил под разным соусом и в разном цвете.
Какой-то шальной азарт овладевал мною. Так ещё пацанами мы любили подзадорить, смеха ради, местного пьяницу дядю Васю, который по пьяни, не единожды встречался в своей хмельной жизни с разного рода нечистью, а потом в красках и мельчайших подробностях нам об этом рассказывал. Так, например домовому он всегда оставлял на столе рюмку водки. Иначе домовой на него обижался и душил по ночам. Отбиваясь однажды от него, он больно зашиб свою жену. Утром рюмка всегда оказывалась пуста, но зато домовой дядю Васю ночью теперь не трогал. Много подобных историй с нашей мальчишеской подначки поведать мог он нам. Мы смеялись до упада, до коликов в животе. Что-то подобное испытывал я и сейчас. Я входил в раж...
- Мурад, а вот, правда, что князь Владимир был евреем?
- Откуда у тебя такие сведения? - насторожился Аджи, - подозревая в моём вопросе какой-то подвох.
- Ну как же, это же сенсационное "научное" открытие академика Истархова. Слыхал о таком?
- Что-то такого не припомню.
- А я почему-то думал, вы знакомы. Он ведь тоже такой вот, как и ты, или Петухов новатор и "прфессионал". Вы даже с ним чем-то похожи. Так вот он уверяет что "княгиня Ольга, не предполагая каких-либо дурных последствий, приняла на работу ключницу девушку Малушу (ласкательное от имени Малка - на иврите царица). Отцом означенной Малуши был раввин, также носивший еврейское имя Малк (на иврите - царь) из русского города Любича, который в своё время находился в вассальной зависимости от Хазарского каганата. По наущению своего папочки Малуша в один прекрасный момент отдыха подпоила и соблазнила князя Святослава и забеременела. Княгиня Ольга, узнав, что Малуша зачала от Святослава, разгневалась и сослала её в село Будутино близ Пскова, где и родился Владимир". Брат Малуши Добрыня-Дабран, хазарский агент, воспитывал своего племянника в духе ненависти ко всему русскому. Он и его подручные "иудеи обучили Владимира, как ему отомстить ненавистным родичам по отцовской линии за потерю власти его родичами по матери в Любиче и в Хазарском каганате...".
-Знешь что,- перебил мой рассказ Аджи,- я тебе скажу так. Может и был Владимир евреем, но только знай. "Разговоры о хазарах иудеях абсолютно беспочвенны. А рассказ о выборе каганом веры - не более чем очередная фальшивка, автор которой известен.... В Москве всегда знали, как побольнее уколоть тюрков. И никто не объяснял, зачем кагану испытывать веру, если он исповедовал Тенгри?"
- Да но ведь существуют тому письменные доказательства. Я достал из рюкзака одну из захваченных с собою книг и стал читать строки из так званной еврейско-хазарской переписки, подлинного документа относящегося к X веку нашей эры:
"...прошли поколения, пока не явился у них один царь, которого имя было Булан. Он был человек мудрый и богобоязненный, уповавший всем сердцем (на Бога). Он устранил из страны гадателей и идолопоклонников и искал защиты и покровительства у Бога. Ему явился ангел во сне и сказал ему: "О, Булан! Господь послал меня к тебе сказать: я услышал молитву твою и
