Сергей, и тут же вспомнил, что никто из дома даже на крыльцо не вышел, когда Долина забирали.
-Характер у неё такой… В любой драке первая.
Сергей достал деньги, неловко протянул освобождаемому.
-Возьми, детям гостинцев купишь… Ты же мужик всё-таки, Долин. Попробуй работу найти. Знаю, трудно у вас с этим – но попробуй, сделай ты хоть что-нибудь, всё плюс для суда будет… Чего ты забыл на этой зоне? После неё ведь трудно оправиться, особенно таким как ты.
Долин угрюмо кивнул. Вид у него опять стал несчастным.
-Попробую.
В дежурке, куда Сергей зашёл с бумагами, ему передали, что шеф срочно просит зайти. Сергей вздохнул, поднялся на второй этаж, постучал. В кабинете, кроме начальника РОВД, Владимира Николаевича, находился и его зам по оперативной работе, майор Садовский.
«И этот тут как тут, праведник наш неугомонный…» Настроения не осталось совсем.
-Выпускаешь, значит, Долина? – без предисловий начал шеф. Большая лобастая голова его была чуть наклонена вперёд, лицо с неправильными, но располагающими к себе чертами нахмурено. Вообще он был хорошим шефом… насколько может быть шеф хорошим.
-Выпускаю, Владимир Николаевич. Дети там у него… Да и вообще, грязная история.
-Миронов, ты с чего так пить-то стал много в последнее время, а? На выезде нетрезвым тебя видели, на работу с запахом приходишь… Может, меры пора уже принимать? – Это Садовский, его стиль. Лицо смазливое, с желтоватым оттенком – говорят, из-за печени, потому и не пьёт; глаза красивые, чёрные, но с какой-то ухваткой предательской – никак не поймаешь.
Сергей вскинул голову, демонстративно поиграл желваками.
- Принимайте, товарищ майор. Виноват – отвечу.
-Ладно. – Шеф встал из-за стола, прошёлся по кабинету. – У тебя свой непосредственный начальник есть, к нему сейчас и зайдёшь. Я, собственно, что только хочу сказать… Неплохой ты вроде парень, Миронов, и работать можешь – этого у тебя не отнять. Виды у нас на тебя большие, вон, в академию посылать собираемся – ты только давай взрослей уже окончательно, а то устал я про тебя выслушивать – то драка на танцах, то родители несовершеннолетней приходят, жалуются, что ты ей прохода не даёшь. Тоже мне, профессионал… Преступника – на свободу, бабу нормальную найти – и тут прокол… Ты о чём думаешь вообще?
Сергей затравленно молчал. Оказывается, кто-то из Ксюхиных родителей прибегал уже в этот кабинет жаловаться… А может, и вместе приходили. Для взаимной поддержки.
-Молчишь? Я очень тебя прошу, Сергей - думай, думай! – головой, а не причинным местом. А то всё в один час потеряешь, да ещё и под статьёй сдуру окажешься… Все ржать будут, а срок тем не менее получишь. Ступай.
В коридоре от тут же наткнулся на Николая Ивановича, начальника следственного отделения. Тот посмотрел на часы, потом на Сергея.
-Зайди на пару минут.
Иваныч был мужиком, и своих не сдавал. Но вставить мог крепко. Простоватое моложавое лицо его при этом реально начинало пугать своими метаморфозами, и попавшему под горячую руку начинало казаться, что его сейчас укусят за нос, тем более, что у всех в такие минуты действительно начинали чесаться носы. Вот и сейчас – в ноздрях запершило, и Сергей чихнул.
-У вас что, аллергия на меня, что ли? – недовольно покосился на него Иваныч. – Вожегов сейчас всего обчихал, и ты туда же. Ладно, это всё лирика. Долина выпускаешь?
-Выпускаю.
-Послушай, Василич… Не умничай, а? Формально он повторно совершил преступление, и должен быть закрыт. Я понимаю твои эмоции, сам был таким, поэтому поверь – иногда просто надо следовать букве закона. Для этого он и написан. Что голову опустил? Не будешь закрывать?
Сергей, не поднимая глаз, ответил:
-Нет. Под мою ответственность.
-Ага. Тебе, значит неполное служебное светит, а мне строгач. Получается, что и под мою тоже.
-Да никуда он не денется, Иваныч… - Сергей сузил глаза. – Вон, когда я ему сообщил, что выпускаю, так он даже в лице изменился – так ему у нас понравилось…
-Ну и какого чёрта ты сопли жуёшь? – Иваныч начал заводиться. – К прокурору с санкцией – и все довольны!
-Да не могу я! – повысил голос и Сергей. – Не могу, понимаешь? Формально, не формально… Я как представлю, как он из чугунка комбикорм этот хлебает, так сам себя скотом последним чувствую.
Иваныч снова посмотрел на часы.
-Ладно. Вижу, на смерть упёрся. Но, Сергей, заруби на носу – больше у тебя такие номера не пройдут.
Сергей снова чихнул.
-Пошёл вон отсюда! – заорал Иваныч. - Расчихались, слюнтяи…
А через два дня в кабинете у Сергея зазвенел служебный телефон и голос в трубке сухо произнёс:
-Зайди к шефу.
В кабинете у шефа Сергея посетило чёткое ощущение «déjà vu»: располагающее к себе нахмуренное лицо шефа и непонятно чему радующаяся физиономия майора Садовского.
-Так, Миронов, хочу тебя обрадовать. – Владимир Николаевич снял очки, отчего его лицо стало выглядеть ещё более умным, и потёр глаза. – Ночью по вызову фельдшера из деревни Высоково на место прибыла наша опергруппа. В доме, где проживает обвиняемый, ранее судимый Долин, нашли лежащую без сознания его гражданскую жену. По всей признакам у неё закрытая черепно-мозговая травма. Придёт ли в себя – неизвестно. К фельдшеру в два часа ночи прибежала босиком девочка, дочь потерпевшей, сказала, что злой дядя убил маму. Вопросы?
Вопросов не было. «Тук… тук… тук…» - услышал он свой сердце, и тут же зашумело в ушах. Сквозь гул он услышал:
-Нет вопросов? Хорошо. Дело Долина у тебя заберут. По факту вновь совершённого им преступления будет проведена служебная проверка.
-Тут не проверку проводить надо, а дело возбуждать в отношении следователя за халатность, - подал голос Садовский.
-Возбуждайте, - почти не слыша себя, хрипло ответил Сергей. – Сами только не перевозбудитесь.
-Чего-чего, старлей? Чего ты там гундишь? – тут же среагировал Садовский, круто подавшись вперёд.
-Разрешите идти, товарищ подполковник? – обратился к шефу Сергей. – Дело надо в прокуратуру нести.
Тот только махнул рукой:
-Да иди уж куда-нибудь…
Сейчас он хотел только одного – добраться до своего угла и отдышаться, но услышал из-за неприкрытой двери кабинета Макса Вожегова дёрганный речитатив Долина, и зашёл к нему. Макс покосился на него, кивнул, и снова уставился на почти плачущего преступника.
-Да не бил я её, гражданин следователь, пальцем не трогал! – Долин задыхался от волнения. – Я ж поговорить с ней только хотел, прощенье попросить, что только в тягость ей, а она смеяться начала, выпила уже много…
-А ты был трезвым, да? – поинтересовался Макс.
-Да и я тоже уже лишку глотнул… Ну, смеялась она, смеялась, и давай затем матом меняя честить, всего испоганила. Мол, и не мужик я, и вообще никто. А потом повернулась, и как была – раздетая – бегом к двери, да на улицу. Ну, я за ней – и обидно мне до слёз, и её жалко… Выбегаю на крыльцо – а она на земле рядом лежит, лицом к верху, и губы шевелятся. Я – к ней, трясти начал, по щекам легонько пошлёпал – никак не мог сразу в толк взять, что это с ней приключилось такое. А она глаза вдруг закрыла и вроде как дышать перестала. Я ей руку-то под голову засунул, приподнять хотел, и чувствую – липко там, руку к лицу подношу – батюшки, а она в крови вся! Тут-то я и понял, что она с крыльца это так упала, вон как торопилась. Ну, смотрю я на неё, что делать – и не соображу никак, а тут Светка из дома выбегает, мамку-то и меня увидала, закричала что-то страшное – я уж и не упомню, что – и, как была, босая, побежала куда-то – это по обледенелой-то земле!... Да за что мне всё это, за что! Пальцем я её не трогал, богом клянусь!..
Тут Долин закрыл лицо руками и затрясся от сухих рыданий. Сергей вышел из кабинета. Подумал, и решил прогуляться до закутка Натальи, рассудив, что показания с детей должна брать именно она. Он не ошибся. Наталья, миловидная блондинка с чёртиками в весенних глазах, в присутствии представителя районной администрации как раз заканчивала беседовать с худенькой вертлявой девочкой. После того, как они остались вдвоём, Наталья протяжно выдохнула и обратилась к Сергею:
-Ты не представляешь как тяжело… Трое детей – и все олигофрены.
-Что говорят?
-Что дядя мамку часто бил, и она его била – и смеются все при этом одинаково дебильно. По последнему эпизоду Светлана, самая старшая из этой троицы и, видать, самая глазастая, выдала, что проснулась ночью от криков, узрела выбегающую из избы мать, а за ней и Долина, и сунулась к окну. Оттуда она якобы и видела, как Долин бьёт лежащую на земле мать. Ну, она выскочила на крыльцо, приняла мать за мёртвую и бросилась к фельдшеру.
-Как сообразила-то?
-Ну, там у них вся деревня – чуть что, так сразу к фельдшеру. Сергей, по ней надо назначать экспертизу, её показаниям грош цена! Ты бы видел эти все её ужимки, смешки, выражение лица – хитрое и какое-то ликующее одновременно – ужас!
-Да нет, Наташ, - устало проговорил Сергей. – Не будет экспертизы. И так в суде прокатит. А судья ещё и сессию выездную придумает, чтоб на месте всех большими сроками попугать, вот увидишь… Ладно, пойду я. Спасибо тебе.
-За что, Серёжа?
-За искренность.
Дойдя всё-таки до своего рабочего места, Сергей сосредоточенно-отчаянно принялся печать обвинительное заключение по какому-то плёвому, но объёмному делу, на самой лучшей в отделе электрической машинке, жал на клавиши почти бездумно, не заботясь о стиле и орфографии. Не соизволив даже мельком пробежать глазами по готовому тексту, он пронумеровал страницы и сделал опись. Потом с сопроводительной запиской и делом под мышкой добежал до прокуратуры и отдал том секретарю под роспись. Вернувшись в кабинет, он вставил в машинку новый лист бумаги, на котором вскоре появилось следующее:
Начальнику РОВД подполковнику Бекасову
от ст. следователя ст. лейтенанта Миронова С.В.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Прошу уволить меня из службы в органах по собственному желанию.
Дата, подпись
Сие лаконичное произведение он, как полагается, занёс сначала для ознакомления Иванычу. Тот ознакомился и вскинул на Сергея одичалые глаза:
-Ты чего, Серёга, заработался что ли? Какое увольнение? Ты, старший лейтенант, в свои 25 уже старший следователь, на майорской должности, тебе в академию а новом году поступать, специальный набор открыли, для таких как ты, без юридического образования – какое на хрен увольнение? Ты же замена моя будущая, я два года с тобой как с родным вожусь – а ты линять? Что, накосячил и в бегунки решил податься? Остынь, Серёга! Ну, получишь строгач, ну с занесением – да мы все под этим постоянно ходим, с нашим-то ежовым законодательством! Что, Долин тебя пронял? Эх, зелень ты зелень – на таких делах паскудных и матереют, понял - нет?
Сергей выдержал натиск, и, не отводя глаз от сузившихся зрачков начальника (эх, как не хотелось всё же так уходить!) деревянным голосом ответил:
-Я за две недели все свои дела закончу, можешь ещё парочку подкинуть – справлюсь. И всё. Не моё это, Иваныч. Сопьюсь я тут скоро.
-Так… - Иваныч яростно потёр лоб. – Сегодня что – пятница? До понедельника чтобы я тебя не видел. По опергруппе подменят. Иди и думай эти два с половиной дня – думай, мать
