И он не мог спутстить свой пар, сам шокированный обманом Сивиллы и всем, что творилось в последнее время на вилле Олимпия. Он не мог выругаться на своего хозяина. И только ели терпел его ворчание.
Ферокл все же рассказал ему про общение Сивиллы и Луциллы Вар. И эта загадочная болезнь, повалившая с ног Ганика, заставила его сделать перед самыми играми. Уже при въезде в Рим. Ардад Ферокла, схватил, даже за грудки и чуть было не ударил, но сдержался как-то сам от этого вскипевшего дикого гнева на подчиненного. Ели-ели смог удержать себя от охватившего его тоже бешенства в день самих игр.
Это знал и Ганик. Но тоже от него скрывал тот заговор против ланисты Харония Магмы и всех на вилле. Знала Марцелла и молчала, боясь своего Ферокла, который запретил ей все это рассказывать кому-либо.
Ардад решил и с Гаником разобраться во всем этом, если тот встанет на ноги после своей загадочной болезни. Разобраться и дать и ему взбучку, хоть он и был ему почти как родной сын. За измену Сивиллы и жалось к ней как к любовнице.
Ардад все понял. Все понял, что в основе этой тайны был его Ганик. Именно Ганик и Ферокл, лучшие его ученики гладиаторы Олимпии. Все из-за их молчания.
И это случилось. Это случилось, и нельзя было теперь все переправить, а только следовать дальше и стараться теперь победить любой ценой на арене Рима.
Ардад смотрел искоса на взбешеного, и никак так не способного успокоиться Харония Магму, который, тоже искоса поглядывал злобно своими маленькими зелеными, выпученными и прищуренными теперь в злобе глазками. На него, стоящего с ним рядом. Тот, смотрел на Ардада, который вообще разделся до своей серой гладиаторской из шерсти короткой туники, сбросив с себя свою Пенулу, и поправлял широкий пояс с медными бляшками, словно сам готовился идти в бой.
Он, молча, и искоса тоже посматривал на дергающегося уже в нервном неистовстве Харония, не смотря пока еще на явный успех предыдущего боя и малые потери среди гладиаторов школы.
В это время бой был на арене окончательно окончен, и рабы с обеих школ Помпеи и Капуи под крики ликующей толпы плебса и сенаторов патрициев Рима и их жен патрицианок вытаскивали с арены убитых, и посыпали свежим песком окровавленное поле самого сражения. Там на желтом снова в крови горячем, раскаленном от палящего яркого солнца песке арены амфитеатра стоял только один гладиатор. И это был гладиатор Капуи. Последний из всех кто выжил, победив на этот раз свою смерть. Его израненного истекающего своей кровью увели с арены под ликующие крики толпы в другие открытые решетчатые деревянные окованные железом ворота арены, на другом крае песчаной овальной площадки со столбами в виде мужских торчащих в небо фаллосов по разделению этого песчаного поля арены амфитеатра.
Эдитор вновь зачитывал порядок нового поединка. Это был одиночный поединок, на который и рассчитывал Хароний Диспиций Магма. Ставка была сделана им как раз на своего лучшего Ритария школы Ганика, но приходилось теперь выкручиваться. В честь этих Мартовских Ид все шло как не надо.
***
- Я своего не вижу – произнес патриций, сенатор и консул Цестий Панкриций Касиус – Не вижу своего обещанного гладиатора.
Он хотел хвастануть перед другом тоже уважаемым в среде городского плебса патрицием, консулом и сенатором Кампелием Тимбериусом Галлой. Но пока было нечем.
- У него должна быть повязка красная на левой открытой от доспехов руке. Он обманул меня этот Лентул Плабий Вар. Обманул и деньги взял. Второй день игр, а желаемого нет.
- Ты с ним на деньги все решал? – произнес Кампелий Тимбериус Галла - С Лентулом на деньги? Ты что не знаешь, какой он! Обманет дорого не возьмет! С ним вообще решать какие-либо дела крайне опасно. Я вообще даже стараюсь с ним меньше пересекаться в самом сенате. Он так и трется у трона нашего императора. Хотя сам добра ему не желает. И у него все схвачено в самом Риме. Даже полиция. В его роду все такие, что сын, что дочь. И тот, и та, те еще твари.
Кампелий Галла осторожно и очень тихо оглядываясь, произнес почти на ухо расстроенному, и униженному стыдом перед другом Цестию Панкрицию Касиусу - Так, что смотри теперь в оба. Скорее обманул он тебя и обобрал. Ну, это в лучшем случае.
- Нет, не должен - произнес сдавленным и комком в горле от обиды и недовольства от такого неприятного теперь для него разговора Цестий Касиус – Он обещал мне. А я сказал своей Карнелии, что все улажу. И она смотрит и не видит того обещанного гладиатора лично ей.
- Он тот еще вор и обманщик, Цестий - произнес, продолжая свой диалог, негромко, чтобы мало кто слышал Кампелий Галла – Он купит и продаст, что хочешь и кого хочешь. Это самый бесчестный человек в сенате. Ты что, Цестий! Зря ты с ним связался.
- Жена просила договориться на счет раба гладиатора. Она там с подругами поспорила, что у нее сегодня будет свой гладиатор. И я решил договориться с Лентулом Варом - произнес, покрасневший от неудобства Цестий Панкриций Касиус – Больше за этим мне не к кому было пойти, чтобы это решить. Вот я и решился именно к нему обратиться.
- Лучше ты бы просто купил на рынке рабов и бросил их сюда – произнес Кампелий Тимбериус Галла – И то было бы менее опасно, а теперь жди чего-нибудь нехорошего.
- Ты это о чем? - произнес уже с опаской Цестий Панкриций Касиус.
- Я о том, что не жди теперь ничего для себя хорошего, за свои же деньги. Зря ты связался с этими Варами. Как только такие люди находятся в Римском сенате? Первейшие воры и нарушители всех моралей и законов Рима. Лицемеры. И ты доверился этому Лентулу Вару Цестий!
- Раньше он был примером для всех нас – произнес Цестий Касиус – Примером порядочности и самого законопослушания.
- Это было раньше – произнес Кампелий Галла - Это было раньше. Пока Лентул не закоруммпировался по самые уши. И не стал самым отпетым преступником в Риме. Вот только почему-то никто этого пока не замечает. Может потому, что он имеет родственную связь семьи Юлиев. И Тиберий пока прикрывает его. И конечно деньги и связи Лентула делают ему честь в самом Риме, не смотря на его подлую жизнь. Но вероятно, он когда-нибудь все равно оступиться. И тогда ему будет конец.
Цестий посмотрел, молча, на друга настороженными и напуганными глазами, и снова переживающее за самого себя, уставился пристально на арену амфитеатра. Цестий Касиус знал, что Кампелий Галла откровенно про себя ненавидит Летула Плабия Вара. И, вероятно ждет от него любого прокола. И может, это и был прокол Вара. И Кампелий просто только и ждал конца и заката семьи Варов.
То было личное. Личная крайняя неприязнь Кампелия к этому дому. За давнюю тоже обиду и боль, доставленную его семье. И его Кампелия Тимбериуса дому еще при Октавиане Августе. Тогда, он Кампелий ели спас себя от такой же вот подставы, какая вероятно назревала здесь. И сейчас для Цестия Панкриция Касиуса. Его обвинил Лентул прелюдно в сенате в измене императору Августу. И ему почему-то тогда проверили. И если бы Август сам лично не разобрался во всем, то его бы уже не было, как и его Кампелия семьи. И его рабов. И дома за Римом. Если бы на месте Октавиана Августа был тогда Тиберий, то вероятно так бы и случилось.
Кампелий был благодарен Августу за его внимательность в тех разбирательствах. Но вот Лентул Плабий Вар опять за лже донос не пострадал. И Кампелий Тимбериус Галла знал, что все-таки это время прейдет. И он не упустит возможность отомстить своему тайному теперь врагу, ему хитро улыбаясь в сенате. Нужно было только выждать время.
И вот Цестий Панкриций Касиус смотрел растерянно и напугано на своего друга. В его спокойное лицо, лицо, смотрящее на арену амфитеатра, и не смотрящее на него Цестия. Они так стояли и продолжали смотреть на очередной назревающий бой между двумя гладиаторами. Они стояли, поднявшись со своих мест, и подойдя к каменному оградительному амфитеатра барьеру. Ожидая нового появления гладиаторов. И слышали речь Эдитора, который объявлял одиночный бой теперь для двоих гладиаторов. Один на один, как самых, сильных и искусных во владении своим ремеслом сражаться и убивать.
- Это последнее сражение на сегодня, а обещаного нет – произнес он обиженный и униженный вероятным подлым лицемерным обманом сенатор Цестий Панкриций Касиус. Он сжал сильно пальцами в перстнях на груди свою белую с пурпуром сенаторскую длинную до золоченных сандалий тунику.
- Не переживай ты так, Цестий - произнес Кампелий Галла, коснувшись своей пожилого сенатора патриция в золотом браслете и перстнях рукой его другой опущенной пожилой руки – Может все же Лентул Вар сдержал свое слово. Наверное, он оставлен на десерт. Этот бой будет самый интересный и неординарный. Сначала двое, потом куча на кучу, сколько есть. Наверное, там и будет, твой и, твоей Карнелии, обещанный этим подлецом Варом гладиатор.
- Не переживай! - возмутился Цестий Касиус – Я, наверное, единственный, кто заметил его отсутствие на трибунах.
Кампелий Галла повернул быстро голову. И не увидел в сидящих и орущих сенаторов патрициев Рима Лентула Плабия Вара.
- И, правда, его нет – произнес Кампелий Галла. Он ошарашено за озирался по сторонам, как будто ища его своими карими старика глазами – Куда он делся? – он произнес снова - Он был там, вблизи Тиберия, как всегда и рядом с ним претор городской жандармерии и полиции сенатор Марк Квинт Цимбериус. Он должен быть здесь же, но его тоже нет! Там в первых рядах с той стороны ближе к трону император, где он всегда и сидел. Я его там видел. И даже мы поздоровался с ним!
- Только заметил. Он сказал, что сам лично подберет его для моей супруги, и что он ей понравиться - произнес, все, не унимаясь расстроенный до глубины души и ущемленный и оскорбленный Цестий Касиус.
- Ну, значит, будет твой гладиатор, точнее ее гладиатор –
