- Ты как то черство к ним относишься.
- Да, возможно. Они это заслужили. Здесь не жалуют тех, кто сюда стремится. И без них здесь полно народа.
- Что же нас ждет впереди?
- Догадайся.
- Да, что тут гадать: следуя дантовому путеводителю впереди нас ждут лукавые обманщики и вероломные предатели.
- Так, да не так, - загадочно ответил мой собеседник, продолжая, - так всегда бывает когда гениальная интуиция встречается с тем, что есть на самом деле. Действительно впереди нас поджидают лгуны и неблагодарные отступники. Но как ты думаешь, что здесь не так? Учти, если ты не отгадаешь загадку, то останешься здесь навсегда.
Ничего себе наказание. Однако увидев лукавый блеск в его глазах, я немного успокоился и задумался над тем, как понять его слова. Освоившись с грехом пополам со своим положением, в котором без малейших усилий летаю по воздуху силой духа или духов, я стал обдумывать свой ответ, каким бы странным не показалось со стороны мое поведение. Вероятно это был тот случай, который показывает, что человек ко всему привыкает.
Мы вели речь о гадании и догадке. Что это такое вообще? Догадка имеет место быть при загадке. Догадавшись, мы гадаем так ли это, как в догадке. Если так, то мы разгадали загадку. Другими словами, сталкиваясь с проблемой, мы задаемся вопросом, как ее разрешить. Рано или поздно в зависимости от силы ума и осбтоятельств дела, а также счастливого случая, нас озаряет гипотеза, она же догадка, о том, что это такое и как с ним работать, разобраться. Гадая, подбирая к загадке ключи мы пробуем ее раскрыть, как закрытй на замок сундук. Если наша догадка адекватна загадке, то мы правильно подобрали ключ ее толкования, сняли с нее пробу. Открыв загадку, мы провели верную проверку догадки, на опыте показали ее соответствие тому, что есть, верифицировали, подтвердили ее, естественно, фальсифицировав, опровергнув все иные версии разгадки. Таков путь движения к истине реальности, к реальной истине. Но тут есть один казус. Если это так, то получается, что истина уже есть, и мы своим движением только приводим самих себя в аналогичное, адекватное истине положение. Важно лишь встать в нужное истине положение, занять правильную позицию относительно истины. Истинной она будет только в том случае, если мы сами будем истинны, правдивы. Вполне мы будем истинны, если только получим без обмана и самообмана ясный отчет об этом. Выходит, мы не производим истину, ее не выдумываем? Выходит так. Следовательно, истина нуждается в нас только относительно нас самих. Это мы нуждаемся в истине. Не самих себя мы в ней устанавливаем. Это она устанавливается в нас, приводит нас в естественное для нашего существование положение – истинное положение человеческих вещей.
Держа это в голове, я стал думать о том, что нас ждет впереди. Ждет обман и самообман. Обман приводит к предательству, самобман – к предательству самого себя. Что за обман нас ждет? То, что живописно расписал в своей комедии Данте? Да, если мы доверимся ему. И рано или поздно придем уже к самообману.
И тут меня посетила простая мысль. А, не является ли обманом все то, что мы оставили позади себя? Не является ли сплошным обманом сам ад со всеми своими страшилками. Если это так, то что есть после смерти? Освобождение от мира, который порождает такие иллюзии, как например, иллюзию самоубйиства. Рзве можно убить самого себя, если ты есть иллюзия?
АКТ ВТОРОЙ: ЧИСТИЛИЩЕ
- Так что же получается? Каждый судит по себе и живет в таком мире, который ему кажется?
- Ты правильно подумал. Таким является и ад. У каждого свой ад как мир иллюзий. Пиком развития такого ада является его предательство. Отказ от самообмана.
- Но разве можно отказаться от того, чего на самом деле нет?
- Нет. Ты как все торопыги торопишься, нарушаешь логику, последовательность событий загробной жизни. Давай следовать научной методе Декарта и не скакать с одного на другое. За адом как его заключительный этап следует чистилище. Что оно такое? – спросил меня мой провожатый, посмотрев мне прямо в глаза.
- Чистилище есть чистилище, - бездумно ответил я.
- Понятное дело, что мышление – трудный процесс, который до логического конца пройти почти невозможно, во всяком случае для большинства приматов.
- Согласен. Как трудно не отключаться. Придется опять включать свои мозги. Итак, чистилище есть такое место, в котором происходит очищение, в данном случае сознания, от установленных в обычной жизни навыков и привыканий представления, переживания и выражения.
Пока мы говорили произошла смена декораций. Мы опять стояли по колено в реке Лета. Она ласково струилась у нас между ногами и своим певучим журчанием успокаивала утомленные кошмарным впечатлением нервы. Но теперь все, что было перед нами, не расплывалось в некотором разноцветном мареве, но ясно и отчетливо принимало определенную форму и окраску. Перед самым носом на противоположном берегу узкой реки возвышалась величественная гора, заслоняя перед нами весь горизонт. Но как только я обернулся назад, то тут же стал терять указанную определенность взгляда. Внимание стало рассеиваться и откуда ни возьмись появилось былое чувство потерянности. Не то, что я потерял ощущение собственного тела, но я стал полым изнутри. Мой друг пришел мне на помощь и, схватив меня за плечи, как следует встряхнул. Ощущение реальности очищения сознания от дурмана забвения вновь ко мне вернулось.
- Так снится мне гора Чистилища или нет? – спросил я своего друга.
- Трудно прямо сказать. Во всяком случае я ее вижу как свои пять пальцев на правой руке.
С этими словами он взял меня за руку и повел вброд через Лету. Перейдя реку, мы подошли к горе, оставив позади себя все свои страхи в надежде на спасение. Гора полого спускалась к берегу Леты. С ее подножья она вся просматривалась до самой ледяной корки на вершине. Ее опоясывала узкая тропа, которая от витка к витку становилась все круче. От того, что я задрал голову, у меня заломило шею и я опустил ее на правое плечо.
- Так и не долго вывернуть шею, - предупредил меня Сергей. После минутной паузы он продолжил, - готов к восхождению?
Мне не оставалось ничего делать, как кивнуть ему в знак согласия моей больной головой, отчего у меня в глазах запрыгали чертики. Осторожно помотав головой, я их с трудом остановил, и через минуту они исчезли. Откровенно говоря, мне не хотелось подниматься в гору. С другой стороны оставаться надолго в этоv месте мне тоже не хотелось. Чтобы отвлечься от мучительной дилеммы я обратился с вопросом к проводнику.
- Почему Данте еще до входа в ад видел гору пурготория, а я увидел ее только сейчас?
- Ну, как ты не понимаешь. Оно и понятно, - ты не поэт, - заметил мой проводник, задев меня за живое. По знаку зодиака он был скорпион и при каждом случае любил жалить любого, представлявшего для него потенциальную опасность в качестве соперника. Затем он стал мне объяснять, - образ горы на входе понадобился поэту для того, чтобы наглядно передать инверсию движения в новом месте: то, что привычно видится близко, на самом деле там, где мы еще не были, находится далеко. Другой, загробный мир кажется близким, но реально до него далеко.
Мы, наконец, подошли к тому, что нас действительно отделяет от иного мира пространством иллюзии, которое люди привычно называют адом.
Минуту помолчав, он коротко сказал: «Пошли». Я подчинился его приказу. Не могу сказать, что Лета, избавив меня от кошмарных видений ада, вооружила достаточным запасом сил для покорения вершины чистилища. Благо, мы поднимались медленно в гору, имея время для беседы.
- Как ты понял уже, чистилище составляет с адом в геометрическом аспекте вытянутый ромб из двух конусов с одним основанием и двумя противопложными вершинами. В ад мы нисходим по кругу, а в чистилище, наоборот, поднимаемся по кругу к вершине. Соответственно, обратно пропорционально располагаются те состояния, в которых мы бываем по пути нисхождения и восхождения. К тому же при этом в аду все расходится и замыкается, застывает в своей ставшей форме из-за того, что время останавливается на вечно преходящем настоящем, а в чистилище пребывает в постоянном становлении превращения.
- Я это уже понял на себе. Так высшая точка ада – это предательство по отношению к самому себе в виде представления и признания себя богом. Так как противоположности на пределе сходятся гордыня оборачивается сомнением в самом существовании себя.
- Ну, и что же ты существуешь?
- Да. существую как паразит твоего сознания в загробном мире. Я паразитирую на тебе, представляя себя существующим отдельно от тебя. Такое заемное, зависимое существование не может не вызвать такое состояние сознания как зависть. Как можно с ним бороться? Проще простого подумать о том, что все есть иллюзия, если центр представления всего сам иллюзорен как независимая величина.
- Так. И что дальше?
- Дальше? Пожалуйста. Признание иллюзорности приводит к агрессии, насилию, ибо все иллюзорное претендует на реальность, а потому мешает жить, вызывая раздражительность и гнев. Дальше все по наклонной плоскости последовательного овеществления состояний сознания. За насилием приходит уныние от лицезрения поруганных святынь и разрушенных идолов служения. От уныния прямая дорога к двусмысленности своего положения в потоке становления: по мере того, как ты тратишься, ты крепче цепляешься за самого себя. Ты чувствуешь себя живым. Так от духовных грехов ты переходишь к душевным недугам, а от них к своим физическим недостаткам. Ты поставлен в такие условия, что сам начинаешь с ними бороться. Если поначалу в чистилище ты ощущал сободу от гнетущей тяжести ада, то по ходу очищения ты связываешь себя тем, что остается от сора и плевел.
- Ты хочешь сказать, что рай – это хранилище или сокровищница рациональных зерен сознания?
- Вроде так.
- Нет, не вроде, а именно выходит так.
Занятый беседой со своим другом я не заметил, как мы оказались на самой вершине чистилища.
- Да, никак не ожидал я от тебя такой прыти. Не часто здесь бывает скорое прохождение пути в один присест.
Здесь я тебя оставлю.
- Жалко. А я к тебе привык.
- Как говорил наш общий знакомый, – помнишь нашего заведующего?
- Как же не помнить.
- Так вот, жалко бывает у пчелки, а здесь душа. Посиди здесь. Рано или поздно к тебе кто-нибудь спустится. Прощай, друг.
[justify] Только хотел я
