ПИСЬМА О РЕФОРМЕ СРЕДНЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

старались не шуметь, не перебивать учителя, а от бесконечных повторений теряется ценность благих принципов. Дети быстро перестают воспринимать их серьёзность и пользу.
У каждого учителя (как и у каждого человека) свой характер, темперамент, свои переживания. Приходит в класс весёлый учитель – урок проходит весело, непринуждённо. На следующий урок приходит другой учитель – грустный. После трёх уроков у него разболелась голова, но он решил провести занятие – ведь кто-то же должен рассказать детям новый материал. Но дети не замечают этого – они под впечатлением от встречи с предыдущим учителем и очень медленно «остывают», они шутливы и подвижны. Уставший учитель не может перенести такое отношение: ему начинает казаться, что дети шумят нарочно, чтобы вывести его из себя.
Желая создать рабочую обстановку, учитель наказывает одного-двух и только тогда дети успокаиваются, но лишь внешне. Теперь они озлоблены и считают учителя «психом» и «дураком», теперь они действительно нарочно начинают делать всякие гадости, но так, чтобы этого не увидел учитель – способов таких множество. Причём, класс действует как субъект. Даже если кто-нибудь из учеников не одобряет поступки товарищей, он вряд ли выдаст нарушителей, ведь ему и дальше с ними жить. Вернувшись после урока в учительскую, преподаватель называет класс «чудовищем» и спрашивает предыдущего учителя, как он с ними справлялся. На что тот отвечает: «Ҷудесные дети!» Однако в следующий раз их роли могут перемениться.
На первом уроке Петров, например, вёл себя так плохо, что учитель вынужден был объявить ему выговор и сделать запись в дневнике. На следующем уроке Петров блеснул знаниями, заслужив «пятёрку» и похвалу другого учителя «как лучший ученик класса». Этот случай поощряет Петрова вести себя и дальше подобным образом и, кроме того, сбивает на такое же поведение других детей. Каждый учитель видит только ту сторону ученика, какую тот сам ему показывает. Учитель не может объективно анализировать поведение ученика, так как знает его только с одной стороны и иногда очень удивляется, что его мнение о данном ученике резко контрастирует с мнением другого преподавателя.
«Основным механизмом воздействия часто признаётся непререкаемая требовательность в выполнении учащимися установленных правил и указаний педагога. Подобная концепция порождает недоверие к внутренним потенциальным возможностям самостоятельного развития учащихся». (Дидактика средней школы. Под ред. M. A. Данилова и М. Н. Скаткина. М., 1975, с.83.)
Этот подход порождает и то, о чём ещё в прошлом веке писал К. Д. Ушинский: «В старой школе дисциплина была основана на самом противоестественном начале – на страхе к учителю, раздающему награды и наказания. Этот страх принуждал детей не только к несвойственному, но и вредному для них положению: к неподвижности, классной скуке и лицемерию». И хотя давно прошли те времена, когда воспитывали детей розгами да горохом в углу, но до сих пор учитель продолжает оставаться «раздающим награды и наказания». Правда, сейчас методы физического воздействия отменены, но кто знает, от чего ребёнок страдает сильнее – от розог учителя или от насмешек товарищей.
Концепция о «непререкаемой требовательности в выполнении учащимися установленных правил и требований педагога» порождается бессознательным страхом учителя перед детьми, незнанием своих воспитанников. Когда учитель сталкивается с массой детей, он не может узнать каждого персонально, установить с каждым эмоциональный контакт, вследствие чего наступает «торможение эмоций». Учитель теряет уверенность (мы говорили об этом в первой главе) и, чтобы уберечь себя от неожиданностей, вынужден ограничить поведение детей в строгих рамках «установленных правил и требований». Эту концепцию придумали не учителя, она вытекает из самой системы среднего образования, без этой концепции вся существующая ныне система среднего образования развалится. Современная система среднего образования не способна справиться как с большими, так и с маленькими недостатками и противоречиями, возникающими в ходе учебного процесса.

Выдвинутые ниже предложения – это не исчерпывающий проект реформы системы среднего образования, а лишь приблизительное описание её основного принципа. Разработка же самого проекта должна быть сделана на основе этого принципа и потребует более полного и длительного изучения всех вопросов, связанных с образованием.
Основной принцип новой системы среднего образования следующий: ОДИН УЧИТЕЛЬ ПО ВСЕМ ПРЕДМЕТАМ НА ОДИН КЛАСС.
Попробуем мысленно претворить этот принцип в жизнь.
Пусть, например, первые 5 лет обучения у класса будет один учитель, а следующие 5 лет другой. Это при десятилетнем сроке обучения, но, может быть, целесообразнее будет сделать восьмилетний срок обучения (4 + 4) – это  зависит от более полного анализа возможностей школы. Почему именно (5 + 5), а не (4 + 6), или, допустим, (3 + 7) и так далее – просто для удобства в рассуждениях, потому что тогда количество учителей младших классов будет равно количеству учителей старших классов.
Не будем сейчас останавливаться на первых пяти годах обучения, так как у нас уже есть успешный опыт обучения детей в первых четырех, а теперь трёх, классах одним учителем. С тем, что вначале обучения детей должен вести по всем учебным предметам один учитель, пожалуй, многие согласны, протест скорее вызывает то предложение, что один учитель (хотя уже не тот, что был в младших классах) будет вести с детьми занятия по всем предметам вплоть до выпускного класса. На этом и остановимся.
Один учитель должен быть приписан только к одному классу и должен вести все занятия только в этом классе. Правда, такие предметы, как физкультура и труд будут, вероятно, вести всё же отдельные учителя, но все остальные занятия проводит один учитель (около десяти дисциплин).
Естественно, нужно заранее отказаться от того, чтобы наделять учителя специальными знаниям в какой-либо науке. «…«политехнический принцип» не требует обучения всему, но требует обучения основам современной индустрии вообще» – говорил В. И. Ленин (О воспитании и образовании. М., 1973, с.551.) Зачем же учителю знать всё в данной науке, если он должен обучить детей основам всего? В современной системе ответ даётся такой: чтобы поразить воображение учеников глубиной своих знаний. Но ведь можно возбуждать воображение учеников и широтой своих познаний!
Для нового учителя должно быть важно не то, как глубоко он знает одну науку, а как хорошо он знает все науки. Знания учителя, поэтому, должны быть не специальными, а научно-популярными. Для учителя важно в каждом ученике зажечь огонь жажды знаний.
«Хороший педагог тот, кто постоянно узнаёт новое от своих учеников. Ведь, в принципе, можно изучить географию или историю самостоятельно…
Задача учителя – помочь ученику научиться принимать самостоятельные решения». (Джанни Родари) Школа должна выработать у каждого ученика привычку к самостоятельному труду.
Трудно ли будет новому учителю знать все предметы школьной программы чуть глубже, на научно-популярном уровне? Мы хотим, чтобы у наших учеников знания по всем предметам были на «5», так неужели же взрослый человек не сможет знать эти же предметы на «6» (если бы существовала такая оценка)?
Нужно, чтобы перед школьниками стоял человек, аккумулирующий в себе культуру и знания общества, где живут сейчас и будут работать в будущем бывшие школьники.
Ученик не должен иметь дело с «кусочками» человеческих знаний и не должен сам кое-как оклеивать у себя в голове эти «кусочки». Перед ним должен быть представитель всей человеческой культуры с нашей, коммунистической картиной единого мира. Мы заставляем сейчас ученика верить в фантастический идеал – гармонически развитую личность, а в воспитатели ему подсовываем выжимку из этой личности, обладающую знаниями лишь одного учебного предмета. Суть реформы в том и состоит, чтобы дать ребятам такого человека, на которого они захотели бы походить. Являясь узким специалистом в какой-либо отрасли знаний, гармонически развитая личность должна обладать широкими знаниями всех наук.
Дети, имея в качестве примера современных учителей, стремятся быстрее определить для себя ту или иную область знаний – то есть, получается как бы стихийная специализация, о вреде которой ещё в прошлом веке говорили такие выдающиеся мыслители как В. Г. Белинский, Н. И. Пирогов. Имея в качестве примера нового учителя, дети будут стремиться к овладению всеми знаниями потому, что увидят, в лице своего учителя, что такое возможно. И, как следствие, сразу же повысится общий уровень подготовки школьников.
И это будут действительные знания, так как оцениваются они человеком, с которым дети буквально будут жить бок о бок долгих 5 лет. Учителю и ученикам не придётся «ловчить» друг перед другом, они будут знать друг друга досконально и в их взаимоотношениях исчезнет ложь. Здесь лжи просто не будет места! Общаясь постоянно с одним и тем же учителем, дети привыкают к правде, им не придётся «разрываться» между классом и учителем потому, что они будут в одной и той же груше. Вот тогда действительно возникнет и психологическое общение, и «общий язык», возникнет эмоциональное и волевое единство.
Пожалуй, только один предмет из школьной программы будет труден для учителя – это иностранный язык. Но ведь нужно же покончить, наконец, с тем положением, какое существует сейчас в современных школах, когда, кончая прилично 10 классов, а затем институт, люди не могут отличить испанский язык от итальянского. Либо дети действительно должны знать язык, но тогда нужно заниматься им каждый учебный день, либо нужно прекратить пустую трату государственных денег, пустую трату сил учащихся, пустую трату родительских нервов.
Учитель не будет, как это он делает сейчас, штудировать высокие знания в своей узкой области, в душе сознавая всю никчёмность этой работы. Постоянно повышать общий уровень своих широких познаний – вот что станет его насущной потребностью и заботой. Это будет его работа! Говоря грубо, ему деньги будут платить не за глубокие (и никому не нужные в школе!) знания своего предмета, а за знание всех школьных дисциплин. Он будет материально заинтересован в постоянном повышении своего культурного уровня – не захочется выглядеть невеждой перед детьми.
Учителю незачем будет тогда тратить время на «ведение хотя бы очень скромной исследовательской работы» – он будет в курсе всех важных работ во всех науках (научно-популярный уровень может себе это позволить). Учитель будет обладать такими знаниями, каких нет ни у оного члена общества. Любой человек, кто бы он ни был, будет знать меньше учителя – в
этом и будет заключаться главная особенность этой профессии. Эта особенность сделает профессию учителя не похожей ни на какую другую профессию и создаст ей устойчивый авторитет. Учитель, с его обширными знаниями, будет скорее напоминать философа, в том смысле, в каком понимали это древние. Учитель действительно будет тогда обладать энциклопедическими знаниями.
Учитель (просто учитель, без довеска специальности) – это