Как женщина общается с Богом? Нет, не так, а вот так: чем женщина общается с Богом? Разумеется, своей ятью. Она переживает, говорит о возвышенном, мечтая пережить экстаз размером в полную и одновременно полую ять. Она жаждет того, чтобы ее обняли и объяли. В этом сказывается то, что она отдается не самому акту любви, а херувиму в этом акте. Но на самом деле она желает его сделать частью себя, своим херувимом, которого ее по рождению лишили. Она желает невозможного, - подобрать Бога как ключ под свой замок. Женщина стремится замкнуть Бога на себе, сделать Его центром своего круга, своей собственностью, стать божественной владычицей, вроде старухи из пушкинской сказки о старике и золотой рыбке. Женский глагол - симптом женской жажды объятия всего одной ятью. Беспредельное – это одна на всех общая, нет, не ижица, а ять. Впрочем, разница небольшая: и та, и другая есть нечто непроявленное, которое проявляется, если есть херувим, на крайний случай, наконец, (случай лесби) глагол.
К сожалению, одного глагола женщине недостаточно для счастья. Требуется реальный херувим, а не его суррогатная замена. Однако природа осчастливила женщину ребенком как полноценной компенсацией отсутствия полноценного херувима в виде ребенка как плода (семени) поглощения ятью херувима. Женщина причащается ребенком херувиму мужчины как его живой части.
Что касается мужчины, то по натуре без женщины он не является полноценным, ибо лишен возможности порождать сам себя, из своего семени возрождаться самостоятельно, без помощи женщины. И все же он с лихвой это возмещает культурным творчеством, рождением себя в своих искусных творениях уже не с помощью херувима, но своего ума как лучшего уже не представителя себя, но идеала. Херувим хорош, но ум лучше. Натура хороша, но культура лучше, правда, если она живая, а не иллюзорная.
Однако вернемся к Елене Петровне Блаватской. Что за психоз с ней случился в детстве? У нее отняли ее любимую игрушку. Ей запретили играть своей прелестью. Это был ее золотой ключик. У нее была драгоценная (нефритовая) шкатулка, но ключик потерялся. Его украли. Вместе с ним украли ее душу, которая была заключена в этом небольшом музыкальном органе. В нем она видела себя. Только став женой, она вновь вернула его себе и стала сама собой. Ей вернул его не муж, но некто иной, третий. Он имеет много имен. Именем одного из них (Кут Хуми Лал Сингха) у нее и похитили ее прелесть. Через другое его имя (Мориа) она к ней вернулась. Посредником возвращения собственной самости Елены Петровны стал фиктивный Джвал Кул, ибо только так реальное лицо (Кут Хуми) является идеальным (Мориа) в нашем мире. Какую роль здесь играет глагол Елены Петровны? Роль символа женской самости – и(нь)ной или ятьной беспредельности. Роль херувима как посредника являют махатмы. Их подставка – полковник Генри Олкотт. Потеряв через него свою женственность, она обрела свой глагол, а через него и свою самость – Беспредельность яти как Шамбалы махатм. Разумеется, благоразумный читатель, если ты не женщина, то иначе воспринимаешь как Шамбалу (ять), так и ее обитателей – махатм (семян)».
4
«Да, давно я не читал такой замысловатой ереси «кондового материализма», - подумал про себя Петр Петрович Петров. – Так вот, оказывается, где зарыта собака, - в самой кириллице», - сказав это, он вслух засмеялся. Он не смог до конца дочитать текст. Для этого ему не хватило духа. Так что, любопытный читатель, есть и продолжение телесного текста. Интересно, кто мог написать такое токсичное чтиво? Но недра интернета хранили свою тайну.
«Не зря интернет порой называют информационной клоакой», – подумал Петр Петрович. Кириллица не была его стихией, как, впрочем, и телесная тематика. Он увлекался не херувимами и ятями, а тем более ижицами и глаголами, а мыслями и идеями. Петр Петрович был идеалистом и далеко не постмодернистом. Ему и в голову не приходила мысль о том, что можно думать и чувствовать ятями и херувимами, ижицей и даже глаголом. Глаголом действуют. Правда, в том телесном смысле, в каком он упоминается, им скорее злоупотребляют. Но оправдать такое употребление можно тем, что делают это ради физиологической компенсации, эмоциональной разрядки. Все эти «буки» бяки! Они являются буквальной проекцией на телесный план операций сознания. Но этот герметический текст, одновременно похожий на псевдо научную и пара-философскую (philosophy about) статью, навел его на собственные размышления. Что если Елена Блаватская имела крепкий задний ум? Не зря же она считалась ясновидящей. У нее водились задние, продуманные мысли. Помимо прочего ума она была еще женщиной. И как женщина была не только прямодушна, но и лукава, тем более лукава, что являлась авантюристкой и мошенницей. Поэтому не могла не показать в лукавстве чудеса изобретательности, иначе ее сразу же поставили на место. Она не долго ждала разоблачения, став сама великой разоблачительницей. И кого вы подумали бы? Самого божественного пантеона. Достаточно вспомнить, как она разоблачила Исиду, написав одноименную книгу «Разоблаченная Исида».
Мадам Блаватская имела не только прямые чувства, но и чувства задние, потаенные. Таким образом, обдумывая свои мысли, Петр Петрович утомился и неожиданно для себя уснул. Ему приснилась госпожа Блаватская, она стояла над ним величественной статуей и упрекала его за то, что он читал про нее неприличный пасквиль, понося самого его неприличными, бранными словами, поминая, между прочим, его маму и маму несчастного Бени. Он не мог больше это выносить и проснулся. И тут увидел такое, что было от чего вскричать от ужаса, что было еще страшнее лупоглазой Елены Петровны из сна.
Как вы думаете, кого он сразу увидел, открыв глаза? Никогда не догадаетесь. Он увидел Арату Аравшетиколавну собственной персоной. Это была она, а не его родная и любимая Катя. Она пришла его убить, как убила бедного мистера Василия Ивановича.
- Арата Аравшетиколавна, я ни в чем не виноват!
- Кто-кто? Какая еще Арата Аравшетиколавна? Ты где это шлялся, проклятый? Изменяешь мне!
- Но как так? Эти волосы и главное глаза…
- Что волосы? Я покрасила волосы в темный цвет, чтобы понравиться тебе, а ты уже изменяешь мне во сне с какой-то, как ее звать, Арата…? Ну, говори!
- Аравшетиколавной. Да, это читательница библиотеки. Как быть с глазами? Они же были у тебя голубого цвета?
- Так ты теперь заводишь романы уже прямо в библиотеке! Приятное находишь в полезном, так сказать.
- Что ты, что ты! Катя, как я рад тебя видеть, именно тебя, а не Арату Аравшетиколавну. Так почему ты поменяла глаза?
- Ты только сейчас заметил, что я иногда ношу линзы! Вот как ты любишь меня.
- Да? Какой я идиот!
- Хорошо, что ты хоть теперь догадался об этом. Какой ты Петров дурак, что свою любимую принял за ее жалкое подобие. Ты меня сильно расстроил. Мало того, что я расстроилась в маршрутке, так ты еще добавил свою порцию негатива.
Петр Петрович машинально спросил, что такого негативного случилось в маршрутке, а про себя подумал о том, что она невольно проговорилась. О чем проговорилась? Об этом следовало подумать, но только наедине с самим собой, а не то, не дай Бог, она еще может читать мысли на расстоянии. Когда обычно признают явление телепатии, то подразумевают возможность читать чужие мысли рядом с собой.
- Знаешь, когда я ехала через мост, то в лобовое стекло врезалась птица. Был слышен тупой удар. Мне до слез стало жаль голубя. Наверное, он умер. Почему мне так плохо до сих пор?
Вместе со словами Кати Петя почувствовал в своем сердце душевную пустоту, которая отозвалась в его сознании неведомой утратой. «Как это у нее получается, что вроде не она, а я ехал в той злополучной маршрутке», - подумал он.
- Да. И почему когда плохо, начинаешь думать?
- Я думаю, потому что боль, страдание является причиной, заставляющей нас задуматься над смыслом жизни. Нам больно от того, что мы живые теряем связь с живым. Нет, лучше сказать, это жизнь в нас жалеет того, из кого она уходит или уже ушла. Живой жалеет живого, а не мертвого, жизнь жалеет о живом, а не о мертвом. Говорится в хорошей новости от Матвея: пускай мертвецы хоронят мертвых, живые должны заботиться о живых. По-разному можно толковать эту новость. Я нахожу в ней указание на то, что следует заботиться о живых, но всегда помнить тех, кто умер. Иначе, зачем они жили? Прошлое следует помнить, не призывая его. Надо все оставить, как есть. Жалко наше бессилие при встрече со смертью. Остается только помнить. Но память не воскресит мертвого. Она может жить в настоящем. Но это будет настоящее прошлого, которое уже прошло. Память паллиативна, но является ли таковым все сознание? Может быть, в будущем мы научимся возрождать мертвых?
- Верится с трудом.
- Но если не мы, то Бог? Правда, у нас есть воображение в утешение. Благодаря ему мы можем мечтать в своем сознании, как мертвые становятся живыми. Именно творчество может унять боль. Воплощение образа вернуть нам радость жизни. Мертвого можно сделать живым как артефакт, как произведение игры воображения. Именно таким образом можно поддержать память о нем.
Им же самим займется верховный создатель самой жизни.
Слишком велика разница между имманентным и трансцендентным. Мертвый, он чужой, неживой. Между посюсторонним и потусторонним лежит смерть. Смерть отделяет людей от духов. Люди смертны, а духи бессмертны. Но она же отделяет людей друг от друга, - живых людей от мертвых. Парадоксально звучит то, что смертный станет бессмертным, если и только если умрет, но особым образом, - таким способом, чтобы с ним умерла сама смерть. Смерть приходит и уходит, оставляя в покое живых.
Сказав это вслух, Петр Петрович вдруг подумал о том, что невозможно успокоиться и стать счастливым в этой жизни. Человеческая жизнь несчастна по определению. Идеальная и
