ГДЕ-ТО В ГЛУБИНАХ КОСМОСА

общались и знали, кто она такая.
      - Каким образом ты можешь находиться в моей голове? – про себя спросил я  Мадлен.
      - У вас это называется телепатией. Не пугайся – это не сумасшествие. Если ты этого не хочешь, то я больше не буду подключаться к твоему сознанию.
      - Как это можно делать – подключаться к сознанию, ведь оно не машина?
      - Я этого не знаю, ведь не ты, а я машина. Сам попробуй - догадайся.
      - Если ты машина, то подключившись ко мне, ты и меня делаешь машиной. Значит, и я машина тоже, а никакой человек. Вы что подменили меня моим механическим клоном?
      - Если ты это понимаешь, то ты уже не машина.
      - Но если это так, то ты, говоря это, проговариваешься о том, что ты тоже не машина.
      - Как с тобой трудно. Ладно, я не машина.
      - Значит, находясь во мне и зная то, что я тебя подозреваю, ты меня обманываешь? С какой целью?
      - Подумай сам, если разделять твою точку зрения и полагать, что я тебя обманываю, то почему ты думаешь, что я начну говорить тебе правду, а не буду дальше тебя путать? В чем тогда смысл нашего разговора? Тебе придется мне довериться, зная о том, что я могу читать твои мысли и поэтому иметь возможность тебя постоянно обманывать. Ведь ты не можешь читать в моей голове, хотя бы потому, что у меня нет головы.
      - Резонно. Мы решили, что  завтра ранним утром мы попробуем войти в дисколет. Ты нам поможешь в этом?
      - Конечно, но покажу не все твоим товарищам. А ты пока еще не наступила ночь, прощупай своих друзей на лояльность нашим планам. Ведь ты знаешь, кто подобно тебе, храниться в моей весной обители?
      - Да, я в курсе.
      Через мгновение я почувствовал, что «дух корабля пришельцев» оставил меня в покое. Я был наедине с самим собой. Вот оказывается, кем была корабельная Мадлен. До меня дошло, что не все во власти этого духа, как он ни старался в том меня уверить. Зачем ему это надо? Я понимал, что строю предположения. Но  они могли быть беспочвенными или быть основательными. Я был готов строить обоснованную гипотезу. Если это так, что я периодически индицируюсь духом корабля, нахожусь в наведенном им душевном, а не интеллектуальном, состоянии, то я могу ему сопротивляться. Бастионом моего сопротивления является разум, над которым он не властен. Я сомневаюсь в том, что пришельцы являются прямыми виновниками такого душевного порабощения. Тогда остается указанный дух как их искусственное подобие. Следовательно, это не настоящий дух, а только его имитация, но имитация намного превосходящая наши познавательные возможности. И в этом смысле он машина. Вероятно, то,  чем он нас стращает, это наш разум, который ему опасен. Он понимает, что ему опасно, ибо сам не владеет им. Выходит,  что то, что находится в камерах хранилища, является не нашими и инопланетными  прототипами, но всего лишь их клонами, изготовленными «духом корабля».
      Я понимал, что это моя гипотеза, но гипотеза уже обоснованная и имеющая право на существование в качестве рабочей научной гипотезы. Что же тогда может быть критерием отличия лжи от истины в высказываниях корабельного духа? Мой разум. Но как что? Как индивидуальная способность суждения, заключающаяся в том, чтобы найти правило, удовлетворяющее требованию истинности всех честных суждений? Если да, то, что это за правило?  Может ли быть таким правилом правило недопущения противоречия самому себе? То есть, если дух по имени Мадлен сам себе противоречит, то он лжет? Да, если только он не может ошибаться. Следовательно, прежде, чем  подвергать проверке на лживость суждение духа, необходимо знать о том, что в данном случае он не ошибается.
      Для примера возьму известие корабельной Мадлен о том, что она читает мои мысли. Читает все или те, что сама навязала? Я думаю, что она не читает мысли. Но считывает душевные состояния и проверяет их на соответствие тому, что из них сама мне навязывает, тем самым опосредствованно управляя моими мыслями. Ведь до сих пор для большинства людей мотивами поступления являются перцепции или восприятия и аффекты или переживания, которые служат спусковым крючком  для их размышлений. И только для тех, кто постоянно занимается мышлением высокого уровня, возможна еще и умственная мотивация. Причем, даже еще сейчас в самом словоупотреблении «умственная» звучит интонация пренебрежения, ничтожности, незаконченности и несостоятельности. Вот почему в нашей мысли так и сквозит ее немощь, неспособность усилием мысли решить хоть какую-нибудь проблему в жизни. А почему? Вероятно, потому что наша жизнь до сих пор является ненастоящей, для которой исстари действует одно и то же правило: «За все хорошее приходится расплачиваться». Между тем хотелось бы бесплатно. Но такого в этом мире не бывает. Что-то вроде этого, наверное, скрывается духом корабля. Но готовы ли мы к этому? Готовы ли мы принять такое испытание тем, из чего ничто не следует, за что не надо расплачиваться? Конечно, не готовы. Значит, скрыто то, что не несет последствий. А что не несет? Добро, от которого не надо ждать добра. Добро обходится без последствий. А как же быть с указанным правилом? Вот если мы не будем ждать, ожидать, желать, то последствий и не появится. Мы же всю жизнь ждем. Они и приходят. Ждем того, что желаем, желаем больше того, что имеем, и тем самым нарушаем меру и получаем искомые последствия, конечно обратные тому, что желаем.
      Но тогда в свете подуманного как мне вести себя с другими избранниками духа корабля пришельцев? И почему духом корабля пришельцев, а не самих пришельцев? Что если корабельная Мадлен есть не искусственный интеллект, возможно даже погубивший своих создателей, как чудовище инженера мертвых человеческих тел Франкенштейна, а сам дух пришельцев? Но если это так, то это злой и коварный дух. Однако разве может быть дух таким чудовищем? Конечно, нет. Как только я это допущу, так лишусь последних признаков здравого ума. Тогда это всего лишь AI или искусная интеллигенция пришельцев? Такая малость. С ним можно побороться. Тем более, что такой искусственный интеллект явно сошел с ума от бесконечно долгого одиночества. Если это так, то, что мне делать? Он уже сделал первый ход: убил Мадлен, меня настроил против моих же товарищей.
      Во-первых, необходимо на первых порах не откровенничать с избранниками, которых тоже, может быть, он уже обработал и даже больше, чем меня.
      Во-вторых, сопротивляться только умом его влиянию на мою душу, ибо душевное и телесное сопротивление ему по своему понятию бесполезно и даже вредно. Возможно, Мадлен стала сопротивляться свойственным женщинам душевным манером, и была, естественно, тем же манером побеждена AI пришельцев.
      В-третьих, необходимы помощники уже не среди избранников AI, а среди его естественных противников. Такими помощниками могут стать Лара и  Шон, возможно, как ни странно, Раван, ибо он, несмотря на свою скептичность, демонстративно интеллектуален. С другой стороны, именно этим он и опасен.
      В-четвертых, AI при всей своей рациональности явно параноидален и шизофреничен. А, нет ничего более непредсказуемого, чем запуск сумасшедшей логики. Она предсказуема в следствиях, но не в своих началах. Почему и когда может произойти шизофреническое перевоплощение или параноидальный бред, трудно предугадать. Здесь многое зависит от случая, а случай, как сказал древнерусский поэт Пушкин, «бог - изобретатель».
      Поэтому мне необходимо первым делом, взвесив все «за» и «против», поговорить спокойно с Ларой, насколько это вообще возможно в таком исключительном случае. За это я и взялся. Я нашел Лару у нее в каюте на планетолете. Она мирно спала. Мне пришлось нарушить ее сон. Она не стала сердиться на меня за то, что я не дал ей досмотреть ее красивый сон, ибо она крепко спала без сновидения. Медленно приходя в себя от сна, Лара спросила, как я чувствую себя. Я понимал, что если я буду настраивать ее на то, чтобы она не волновалась и внимательно меня выслушала, полностью мне доверившись, потому что мы в большой опасности, то получу, естественно, обратный эффект, при условии, что ей ничего не известно и она не одержима инопланетным духом. Поэтому я решил поговорить с ней без всяких предисловий и, рискнув, рассказать все, как есть, без моих размышлений вслух. Лара не была испорчена манией рассудочной болтовни.
      - Нормально. Лара, ты можешь меня выслушать. Мне нужно кое-что сказать тебе.
      - Ваня, я тебя внимательно слушаю.
      - Я сказал неправду. Я все прекрасно помню из того, что со мной происходило…
      - Какой ты, Ваня, искусный психолог. Ждешь реакции моего негодования на свое откровение? Не дождешься. Я прекрасно знаю, что ты обманул нас. Другие могли обмануться, но не я. Я хорошо вижу, когда ты лжешь, флиртуя со своими подружками и заговаривая зубы мне тем, что ты якобы обсуждаешь с ними актуальные проблемы своей экзо-герменевтики. Ну, что ж, продолжай.
      - Какая ты, Лара, у меня проницательная.
      - У себя - не у тебя.
      И я рассказал ей, конечно, без подробностей и моих проблемных размышлений,  все, что знал. Лара не сразу ответила мне, обдумывая мой рассказ. Наконец, она вздохнула и, сказав: «Какой ты, все-таки, взрослый ребенок», стала меня воспитывать.
      - Почему ты сразу не сказал мне, что с тобой приключилось? Боялся, что я агент пришельцев и уговорю тебя перейти на их сторону? Или опасался того, что мы  по неведению подвергнем себя смертельной опасности? Ты что начитался детективных историй о конце света? Вот они и дали о себе знать. Я считаю, что ничего плохого в том, что с тобой случилось, нет. Ты просто оказался жертвой собственных детских страхов, которые вызвал твой случайный вход в корабль пришельцев.
      - Как у тебя, Лара все просто получается, - не зря ты использовала наречие «просто». Не все так просто, как тебе кажется. Я подчеркиваю: «кажется».
      - А ты все усложняешь. Несчастный ты философ.
      - Я не философ, а герменевтик. Напрасно ты отмахиваешься от сложности и многовариантности интерпретации того, что со мной случилось, и что я услышал от AI корабля пришельцев.
      - А, может быть, тебе просто померещилось, что ты обнаружил в хранилище клоны себя и Милы? И также лишь послышалось то, что ты хотел услышать?
      - Вот попадешь туда – сразу поверишь моим словам.
      - Кто еще кроме тебя и Милы является избранником пришельцев?
      - Микеле.
      - Приятная компания. Ты с ними говорил? Вот если им почудилось что-то такое же, то ты в чем-то прав, но относительно фактов, а не их интерпретации. Ты сам знаешь, что интерпретации могут быть разными.
      - Нет, я не говорил с ними. Я решил все рассказать сначала  самому близкому человеку, а он ругает меня за это.
      - Я тебя не ругаю, а воспитываю. Ладно, давай я поцелую тебя в щечку, а то ребенок обиделся.
      Я подставил ей для поцелуя не щеку, а губы и мы сладко поцеловались, забыв на время поцелуя о вставших перед нами проблемах.
      Однако горячий продолжительный поцелуй был прерван по вине Милы, которая без стука вошла в каюту Лары.
      - Ой, я не вовремя.
      - Стучаться надо, - ответила резонно Лара своей подруге.
      - Скажите, пожалуйста, какие церемонии. Ваня, ну-ка признавайся, зачем ты обманываешь нас.