«что-то» - человеческая манера вести беседу так, чтобы сообщая малое, намекать на большое. Что мне хотела сказать Мадлен? То, что впереди нас ждут опасные испытания? Да, и это тоже, но не только это. А еще и то, что человечество в нашем лице встало перед такой проблемой, которая может быть нам «не по плечам». Я кожей чувствовал во всем, с чем соприкасался, скрытую угрозу. Причем, как ни странно, эта угроза ощущалась меньше всего на дисколете.
Другой странностью было то, что я как то сразу решил обмануть своих товарищей, чему сразу не придал должного значения. Замечу, среди людей уже давно сознательные умолчания, а тем более обман, были большой редкостью. Неужели для меня интересы пришельцев важнее и ближе человеческих интересов? Или обман оправдан угрозой для людей от них же самих, ведомых неведомой злой волей. Но такое предположение не может не вызвать законный вопрос о том, что это за неведомая злая воля? Воля пришельцев? Конечно, нет. Абсурдно думать, что разумные существа такого высокого уровня развития, одержимы злой волей. Или это их враги? Но, опять же, разве у таких существ могут быть враги? Без сомнений, нет. Но тогда это не злая воля. А что? Непредсказуемые последствия возможных открытий, опасных для человеческой жизни и жизни всех разумных существ Галактики. Такая гипотеза может оказаться более вероятной, чем допущение мифической злой воли враждебных существ. Если это так, то, что это за вещь такая, опасная всему живому, а, может быть, даже просто существующему на свете? Или это лицо? А может быть событие или процесс? Материально ли оно или связано с таким знанием, которое может нас разрушить? Например, знание о том, кто мы такие? Но как это может нас разрушить? На все эти вопросы я не мог сейчас найти адекватного и точного ответа. Поэтому я решил вести себя с другими людьми так, как этого потребуют обстоятельства, по возможности не нарушая не только своих нравственных принципов, но и принятых в нашей среде разумных ограничений.
Еще меня преследовала мысль о смерти, вызванная возможной гибелью Мадлен. Меня до поры до времени не беспокоил этот вопрос. Правда, я и прежде периодически думал о смерти, когда мне было плохо. А плохо, как всем известно, не может не быть, ведь жизнь состоит не только из того, что хорошо. Но вопрос о смерти для меня никогда не был проблемой. Я знал, что меня когда-нибудь не будет, как когда-то не было. Но смерть будет потом, а сейчас она меня не касается. Она касается других, но не меня. Однако теперь тревожные события, в которых я стал непосредственным участником, заставили меня над ней задуматься. Что она такое, эта смерть? Не-бытие вообще? Но это абстрактная, а не личная, проблема. Тогда смерть, чтобы стать личной проблемой, должна конкретизироваться в мою смерть. «Долженствование смерти» - это только языковой кунштюк, проделанный для установления смысловой связки. Но что означает личная смерть? Что меня здесь больше не будет? После смерти не будет больше никогда? Здесь? Да, здесь. Не здесь, а там я буду? Где там? Ну, где-нибудь. Нет, меня нигде не будет никогда. Но ведь я же уже был, - значит уже не никогда. А если я был, то почему не буду? Потому, что уже был. Логично. Но ведь до моего рождения меня тоже не было.
Допустим, что я еще буду. Но кто именно будет? Я? А это кто такой? Я спрашиваю не о букве, не о личном местоимении, а о том, кто себя отождествляет с ним в моем случае. Я другой буду такой же? Нет, другой. Причем иной, чем другой в этой жизни. В этой жизни я тоже меняюсь, но не меняется не только знак, с которым я себя отождествляю, но и то во мне, что является мерой соотношения качества с определенным количеством. Нарушение этого количества приводит к изменению качества, вплоть до необратимого превращения из качества живого в качество мертвого. Что такое качество мертвого? В данном случае это такое качество, которое не может примириться с количеством. Их мера и есть я. А если нет между ними меры, то нет и меня. Может ли быть восстановлена эта мера? Нет. Но может быть найдена новая мера. Чего, моего качества и количества? Вот тут возникает проблема с движением мысли по направлению к искомому ответу. Качество и количество тогда мои, когда они находят друг друга и появляется я. Не совсем понятно. Для ясности определим, что такое мое количество. В данном случае это то, что «сколько меня». Я один. Но один из кого? Из моих близких, похожих на меня. Здесь мы уже говорим о качестве. О конкретном качестве людей, похожих на меня. Тогда получается, что через энное количество времени после моей смерти из моих потомков кто-то может стать таким же, как я, моим вторым я или alter ego. Это, конечно, буду не я, но кто-то, кто похож на меня внешностью, характером и пр. Чем больше будет потомства, тем, вероятнее в смысле частотной вероятности, будет больше сходства в каком-то отдельном случае. Но будет ли он мною? Кто его знает. Вряд ли. Правильно ответить на этот вопрос можно при условии знания того, что такое «я».
Вот корабельная Мадлен мне сказала, что есть мой клон, нет не клон, сам прототип меня. Что это означает? Прототип – это идея меня, идеальный Я. Но я реальный, из плоти и крови - не идеальный, изменяющийся, все больше становящийся похожим на себя, в пределе само-отождествления могущий стать самим собой. Да, я, вообще, не стану никем, я просто исчезну. Больше не будет меня. И как я появлюсь? Я появлюсь лишь в том случае, если я исчезну, но не весь. Что из меня не может исчезнуть? То, что я оставил в мире, смог воплотить. Я оставил какие-то следы своих поступков мысли, чувств и воли-решения-действия. И все? Да, и все. Так это и есть Я, а все остальное, как например, мое тело есть лишь средство поступления. Но нет тела, значит, нет и средства претворения мыслей, чувств и действий в виде каких-то поступков и их последствий как то отношений, вещей и прочего в том же смысле в этом мире.
Есть еще и сознание всего того, что я записал. Оно тоже смертно, как и тело? Условно сознание можно назвать душой. Получается, нет бессмертия души? Или душа остается после смерти? Где и на какое время она остается? Если она бессмертна, то она остается навсегда. Где? Нигде, ведь тела нет, нет материального количественного состава и в размерах этого количества нет определенного качества жизни в ту меру, в которой я есть я. Выходит, душа не может быть нигде, кроме вечности. Вечность в данном случае есть субститут времени, обратившегося в бесконечное пространство, замкнутое на себя. Вот это и есть прототип я. Это мой прототип или всеобщий прототип всякого я? Логично предположить, что всеобщий прототип всякого я. Разделение прототипического Я происходит при воплощении. Именно воплощение получает конкретные характеристики времени и пространства, а также материального вещества и его энергии, из которых создается носитель этого вечного я.
Выходит, что мое я, лишаясь в смерти своих воплощенных пространственно-временных и вещественно-энергетических характеристик, оказывается констелляцией или комбинацией оставшихся информационных ходов жизненного сценария конкретно действовавшего лица. За неимением средства или оболочки носителя указанных характеристик информационные ходы или смысловые связки индивидуального сценария жизни стираются, оставляя после себя только то, что остается характерным для всех сценариев или логик жизни такого типа. Где эти связки смысла как пучки перцепций, аффектов и менталий, а, проще говоря, ума, находятся в подвешенном состоянии? В каком-то ментальном банке данных. Верующие в прошлом такой банк данных называли раем, а его владельца или носителя – богом.
Вне воплощения, в не-до-воплощенном или раз-воплощенном состоянии, значимые элементы воплощенных я составляют части целого всеобщего Я как принципа единого сознания. Целиком указанные смысловые связки являются хранилищем всеобщего сознания. Эти части единого мирового сознания, находясь в связанном состоянии совершенного смысла, и являются содержанием вечности.
Еще у древних буддистов (была такая община спасения через пробуждение сознания) искомое сознание называлось «алаявиджняной» или «сокровищем сознания», а вечность – нирваной, где нет уже желаний и все исполнено. В этом смысле такое всеобщее сознание как банк данных смысла начинает работать, давать еще больше ценных данных, когда переходит из состояния самосозерцания в состояние самоизменения, превращения самого себя в оружие или средства воплощения уже чего иного, чем оно есть. Такой переход из состояния чистого бытия в состояние становления есть инволюционный акт воплощения, спада напряжения в себе и рассеивания семян смысла в качестве ростков иного во вне себя. Он порождает реальность становления, которое действует уже не в вечности того же самого, но во времени всегда иного. Здесь принципом является уже не вечный покой, а движение во времени, распространяющемся вокруг себя и превращающемся в пространство. В таком времени-пространстве моменты движения связаны одновременно связями сингулярной ассоциации по соседству и родо-видовой (партикулярной) асимметрии от причины к следствию. Этот мир древние буддисты называли сансарой, где действует закон вот-этой связи или кармы. В такой связи каждая причина есть в то же время следствие, а следствие, наоборот, причина.
Следовательно, мое я не вечно, оно существует только ограниченное время. Но вечна часть меня, точнее, я как часть банка смысловых данных или всеобщего вечно покоящегося сознания. То, что оно покоится, не мешает ему включаться в работу, ведь не оно становится, но все ему иное, то есть, находящееся в бесконечном движении в направлении к этому сознанию как пределу совершенства созерцания. В качестве точек роста как мер-пределов иного во многом и находятся смысловые пучки в качестве частей-партикул целого всеобщего сознания. В проекции на мир становления они становятся сингуляриями или единицами, монадами развития как разделения, растяжения времени в пространство и деления в нем единой реальности на мир отдельно существующих вещей.
Примерно так я размышлял, обдумывая мою линию поведения с перспективой на вечность как предел бесконечного времени расширения пространства. Но тогда выходило, что вечное Я располагает нулевой размерностью, как обратной проекцией такого расширения. Оно сжато буквально в точку бесконечной пустоты смысла. Эта пустота смысла обращается в его полноту по мере движения к собственному становлению, которая (эта мера) уже всегда есть в качестве границы такого движения.
Мне не давала покоя мысль о том, что же скрывается на звездолете пришельцев, что может быть опасно всем живущим? Может быть, это смерть? Тогда сам звездолет есть портал между реальным миром живых и призрачным миром мертвых? Если это так, то почему он располагается на какой-то заброшенной планете Аврора? Выходит, название планеты не случайно: именно здесь начинается жизнь разумных существ. А начинается она из смерти. Но что такое смерть, как не пропущенная или отложенная жизнь? Почему я так сказал? Не потому ли, что когда приходило нечто настоящее, я его откладывал до лучших времен из боязни,
