Пренебрегая советом Соми, Расти купил билет в третий класс и нашёл пустой отсек в вагоне. Кондуктор свистнул в свисток, но никто не обратил внимания. Люди продолжали заниматься своими делами, уверенные, что поезд не тронется в ближайшие десять минут — Харидварский почтовый никогда не отправляется вовремя.
Расти был в отсеке единственным, до появления толстой многословной женщины, просочившейся в двери и распростёршейся на всю полку. Казалось, она задумала отвадить прочих пассажиров, чтобы те не входили. У неё были маленькие глазки-бусинки, вкраплённые на широкое лунообразное лицо, и она любопытно посматривала на Расти, быстро отводя взгляд всякий раз, когда он смотрел в её сторону.
Кондуктор дал второй свисток, и теперь остальные заходили быстрой чередой: молодая женщина с ребёнком, солдат в униформе, мальчик лет двенадцати; всё это были бедные люди, не считая толстой женщины, которая поехала третьим классом только из экономии.
Снова раздался свисток кондуктора, но поезд не трогался. Для Харидварского почтового это было естественно, никто и не ожидал, что он отправится по расписанию — за всю историю такого не бывало (даже в период британского правления), вот и сейчас не следовало нарушать традицию, на которую все полагались. Люди немного опасались, что однажды какой-нибудь бестолковый юнец отправит поезд строго по расписанию — только вообразите, что тогда будет! Вся система железных дорог обратится в хаос, ведь, надо ли говорить, все остальные поезда ориентируются по Харидварскому почтовому.
Так что кондуктор продолжал свистеть, а торговцы — просовывать головы в окна, продавая апельсины, газеты и газировку.
«Газировка! — воскликнула толстая дама, — кому она нужна, когда у наших фермеров с собой фляжки чистой свежей воды, и они поделятся с нами, разве нет? Паан-валла! [59] Позовите его, быстро, он даже не останавливается у окон! »
Кондуктор посвистел снова.
И поезд тронулся.
Харидварский почтовый, согласно традиции, отбыл из Дехра-Дуна с получасовым опозданием.
*
Возможно оттого, что Расти всегда жил в Дехра-Дуне, он проявлял необычный интерес ко всему, что слышал и видел. Вещи, которые он обычно не заметил бы, теперь привлекали его внимание и оставляли яркий отпечаток в сознании: жестикуляция подёнщиков в момент, когда поезд пошёл; собака, облизывающая шкурку банана; голые дети без присмотра, надрывно плачущие среди груды тюков.
Платформа, фруктовые лотки, рекламные доски — всё ускользало.
Поезд набирал скорость, вагоны стонали, скрипели и бешено качались. Но оставив станцию и город позади, колёса обрели ритм и отбивали время по рельсам, напевая свою песню.
Это была грустная песня, настойчивая и фаталистическая.
Начиналась другая жизнь.
Однажды утром, месяцы назад, Расти услышал барабан в лесу, одиночный бит: «дам-тап», и в безмятежности утра это был призыв, послание, необоримая сила. Расти оторвался от своих корней, чтобы претерпеть пересадку и произрастать новой жизнью. Но рост был таким стремительным, что, лишённый крепких корней, Расти быстро захирел. И теперь он снова сбегал. Вместо барабана теперь стук и тряска поезда, уносящего его прочь из Индии, от Соми, от лавки чаата и от базара. Он не знал зачем, а знал лишь, что потерян и одинок, уставший и старый — не достигший семнадцати, но старый.
Возле Расти, у окна, на коленках сидел маленький мальчик, и считал телеграфные посты. Казалось, что это посты проносятся мимо, пока поезд стоит на месте. Ощущалось только покачивание вагонов.
Поезд пролетал через леса, и ребёнок иногда восторженно махал руками, показывая на оленя, могучего замбара[60] или нежного аксиса. Обезьяны визжали на деревьях, или бежали вприпрыжку за поездом, держа на груди своих цепляющихся детёнышей. Джунгли были густыми, закрывающими небо и прошло около получаса, когда поезд выехал на открытую местность, а солнце пробилось в окна вагонов. Теперь они качались среди возделываемых земель: полей маиса и сахарного тростника, мимо приземистых глинобитных деревушек, мимо стад волов, распахивавших почву. Они проносились, оставляя за собой только след вихрящегося дыма.
Коричневые босые дети выбегали из домишек и махали поезду, выкрикивая приветствия, а мальчик в вагоне махал им в ответ и радостно кричал. Затем он повернулся к соседям по вагону, сияя от удовольствия.
Ребёнок начал болтать о том и о сём, а пассажиры добродушно слушали его: фермер — с простым искренним интересом, толстая дама — с терпеливой улыбкой, а солдат — со снисходительным видом. Молодая женщина и её ребёнок спали. Расти и самого клонило в сон, и он не слушал мальчика. Он туманно думал о Кишене и о том, как тот удивится и обрадуется.
С этими мыслями он уснул.
*
Когда он проснулся, поезд уже приближался к Харидвару. Он проспал почти час, но сам ощущал, будто прошло минут пять.
В горле пересохло и, хоть его рубашка была мокра от пота, он немного дрожал. Руки тряслись, и чтобы это побороть, ему пришлось сжать кулаки.
Уже в полдень поезд дымил на станции Харидвара, изрыгая пассажиров.
Толстая дама, решившая быть первой на выход, встала у проёма, перегородив его, но Расти и солдат её перехитрили, выбравшись через окно.
Расти почувствовал себя лучше, как только выбрался на станцию, однако он уже понимал — у него жар. Ощущение качки после поезда продолжалось, и стук колёс по рельсам всё ещё отдавались у него в голове.
Он медленно шёл со станции, утешаясь мыслью о том, что в доме тёти Кишена наверняка он найдёт отдых и угощение. А ночью ему нужно сесть на поезд в Дели.
________________
[58] Арека, или бетелевая пальма — тропическое растение семейства пальмовых.
[59] Торговец листьями бетеля.
[60] Индийский замбар — животное из семейства оленевых.
21
Дом располагался на вершине холма, и с дороги Расти видел реку за холмом, и храмы, а также сотни людей, движущихся по изящным ступеням, уходившим в воду, к священной реке. Харидвар был местом паломничества.
Расти постучал в дверь и первым делом услышал звук босых ног по каменному полу. Дверь открыла некая леди, незнакомая Расти, и они смотрели друг на друга вопросительным взглядом, озадаченные.
— О… Намастэ[61] джи, [62] — запинаясь проговорил Расти, — Здесь… Здесь живёт мистер Капур или его сестра?
Леди не сразу ответила. Она смотрела на юношу с определённым интересом, пытаясь понять его намерения. Она была одета просто и элегантно, и выглядела утончённо, так что Расти был убеждён, что она осматривает его не более чем из любопытства к новизне.
— Прошу прощения, кто Вы? — спросила она.
— Я друг из Дехры. Я уезжаю из Индии и хотел бы повидаться с мистером Капуром и его сыном напоследок. Они здесь?
— Только мистер Капур. Проходите.
Расти терялся в догадках, где же Кишен и его тётя, но не хотел расспрашивать незнакомку — в её присутствии он чувствовал себя скованно, к тому же, казалось, что дом был её. После быстрого перемещения с яркого солнца в переднюю, глазам потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть к полумраку, однако вскоре удалось различить очертания мистера Капура, сидящего в кресле с подушками.
— Привет, мистер Расти. — сказал Капур, — Рад тебя видеть.
На столе была бутылка виски, но Капур не пил. Он был выбрит и как следует одет, и выглядел куда моложе, чем когда Расти видел его в последний раз. Но что-то потерялось. Его жизнерадостное дружелюбие, воодушевление исчезли. Этот Капур был не таким, как прежний — обросший бородой и в зелёном одеянии.
— Привет, мистер Капур. — сказал Расти, — Как поживаете?
— Хорошо, довольно хорошо. Садись, пожалуйста. Выпьешь?
— Нет, спасибо. Я пришёл повидаться с вами и Кишеном перед отъездом в Англию. Мне хотелось повидаться с вами снова, ведь Вы были ко мне так добры…
— Хорошо, очень хорошо. Я очень рад тебя видеть, но, боюсь, Кишена здесь нет. Кстати, я не познакомил тебя с дамой, которая открыла тебе дверь, — это моя жена, мистер Расти. Я… Я женился снова. Вскоре после гибели Мины.
Расти посмотрел на новую миссис Капур с явным недоумением, и спешно её поприветствовал. Вступать в брак вновь, после смерти жены, довольно обыденно, как он знал, но его сердце охватил гнев. Он возмущался поспешностью всего этого — прошёл едва ли месяц, и вот, Капур с другой женой. Расти помнил, что Капуру — этому слабовольному пьянице, Мина отдала свою жизнь, всю без остатка, беззаветно и бескорыстно, и она оставалась с ним и тогда, когда могла уйти, когда в нём больше не осталось сил к борьбе, когда она больше его не любила, и больше не гордилась им. Уйди она от него тогда, осталась бы жить, а вот он — именно он, умер бы.
Новой женой мистера Капура Расти не интересовался, а к самому Капуру испытывал лишь презрение.
— Мистер Расти — добрый друг семьи, — сказал Капур, — в Дехре он очень помог с Кишеном.
— Как умерла Мина? — спросил Расти, чтобы ранить Капура, если, впрочем, Капура могло это ранить.
— Думаю, ты знаешь. Мы попали в аварию. Давай не будем об этом, мистер Расти.
— За рулём, конечно, был водитель?
Капур не сразу ответил, а поднял свой стакан и отпил из него.
— Конечно. — сказал он.
— Как всё это случилось?
— Пожалуйста, мистер Расти, я не хочу описывать. Мы ехали слишком быстро, машина вылетела с дороги и врезалась в дерево. Я не могу это описать, мистер Расти.
— Нет, конечно нет. — сказал Расти, — Как бы там ни было, я рад, что с Вами ничего не случилось. И хорошо, что Вы справились со своим горем, и начали новую жизнь. Боюсь, я не такой сильный, как Вы. Мина была удивительной, и я всё ещё не могу поверить, что она мертва.
— Нужно жить дальше.
— Конечно. Как поживает Кишен? Я хотел бы с ним повидаться.
— Он в Лакхнау, [63] со своей тётей, — ответил Капур, — Он захотел остаться с ней.
На некоторое время мистер Капур замолк.
— Скажи ему правду. — сказала его новая жена, — Тут нечего скрывать.
— Тогда ты и скажи.
— О чём вы?
— Он сбежал от нас. Как только уехала его тётя. Мы пытались его вернуть, но это было бесполезно, так что больше мы не пытаемся. Но он в Харидваре. Мы постоянно слышим о нём. Говорят, он самый изворотливый вор по обе стороны реки.
— Где мне его найти?
— Не знаю. Его разыскивает полиция. Он грабит по заказу. Мальчику легче воровать по заказу взрослого, и он в этом весьма преуспел, его услуги пользуются спросом. Не сомневаюсь, он и нас ограбит без колебаний.
— Но должны же вы знать, где мне его найти. — настаивал Расти, — Должны быть какие-то догадки.
— Его видели недалеко от реки на базаре. Не знаю, где он живёт. Может быть, на дереве, может быть, в храме или борделе. Он где-то в Харидваре, но где точно я не знаю, никто не знает. Он