Тридесятое царство (окончание)

чувствуя лавину зла, готовую поглотить их.
Другой защиты, как от Леса, искать было негде, и Светь с Радей мучительно искали такую защиту, ибо враг был многочисленнее и выносливее и победы открытая схватка не сулила.
  Ночью, когда Чёрные приостановились, Лад настаивал на том, чтобы уходить во мраке. Но непроходимость чащи, усталость коней, которые и без того шли только на постоянных понуканиях, делали такой выход невозможным. Болеслава посоветовала напасть на спящих врагов. Светь сползал в разведование: дозорные Чёрных стояли в пяти саженях один от другого, да ещё по два воина бодрствовали у каждого их костра. Оставалось радоваться хотя бы ночной передышке, добре что рядом бил родник, и воды хватало и людям, и лошадям.
                                                          316
  И вот второй день преследования, подходит полуденная пора, а как избавиться от погони, Светь так и не придумал. Чёрные всё время идут в сотне саженей и широко – то, прежнее исчезновение Яриев в лесном овраге многому научило воинов Аши-Баши. Кони опять начали выдыхаться, и на лицах друзей Светь видел утомлённость и тоску. Только Лад и Рудослав из берёжи сосредоточены и готовы к худшему. Но более всего сердце старшего болит за Радю. Тяжело было ему расставаться с девушкой, с которой обменялся метками Лады, немалые опасения вызывала её новая езда по Подземной дороге, но теперь он и не рад её присутствию, потому как выжить в этот день – маловероятно.
  - Боже зверья и животины, лесов и лугов Сварожич Велес, - зашептал юноша, прячась за шею Здоровка от ударов ветками, - ты даровал нам численник, научил землепашеству, ты помогаешь в охоте, в лечении коров-кормилиц да овец, дарующих шерсть, ты ходишь по лесам и восславляешься птичьими напевами, которые радуют и наш слух. Потому ты друг людям, потому и взываю к тебе в трудности. Приди на выручку добрым моим ратникам, которые не убивают твоего зверья с тех пор, как вошли в Великий лес, не ломают веток, беря для костра сухие дровины, не бросают всякий сор в твоих Землях и не оставляют после себя каких-то следов, даже уголья. Приди нам на выручку. Пусть заступятся перед тобой за нас сам Сварог, жена его Праматерь Сва, бог воинов Перун и родовые птицы Сокол, Лебедь, Ворон…
  И только назвал Светь всех птиц-охранительниц своего народа, как открылась перед ними большая и тёмная дубовая роща, которая и видом своим и духом сразу показалась необычной. Все деревья в этот роще были весьма старыми, ибо не виднелось ни одного, чтоб было менее как в два обхвата. Кустарник здесь почти не рос и ехать можно было вольготно. Да только какая-то неведомая сила будто сдерживала ратников – одних меньше, других сильнее. Болеслава и Месеслав въехали под дубы легко. Также и Светь. Но следовавшая за ним Мереслава приостановилась и сильно побледнела:
  - Что-то не пускает меня вслед за вами…
  Радислава взяла её за руку и увлекла за собой. Также задержались Вороны Буеслав и Чесеслав, но ненадолго. Говорили только, что сердце забилось учащённее да к лицу прилилась кровь.
  Оказавшись в дубняке, по-прежнему увлечённые скачкой, дружинники поторопились было дальше, но через полсотни саженей Радя попросила всех остановиться.
  - Друзья, подруги! Чёрные не войдут в эту чащу. Здесь мы в безопасности. Пока не могу объясниться ясно, но погоня нам более не угрожает.
  Все удивились, но коней придержали.
  - Что же, поглядим? – предложил Лад.
  Светимир кивнул:

317
 
- Что-то затейливое кроется в этих дубах. Мне кажется, они глядят на нас…
  - Испросить бы соизволения…быть здесь…- озираясь, сказал Борослав.
  - Уже испрашивает, - кивнул  ему на прикрывшую глаза и застывшую лицом Радю.
  - Подходят, - оглянулась Болеслава.
  Дружинники оглянулись к врагам лицом, хотя и доверяли Радиславиному знанию природы, и умолкли в ожидании. Всякий чувствовал: на них надвигается, словно стена проливного дождя, великая и мощная сила, которая сметёт всё на своём пути. Трещал и стонал Лес, ранимый тысячами копыт, отдельные вскрики сливались в сплошной гомон. Светь приметил, как у многих напряглись до побеления руки на мечах и тут же осознал, что и сам привычно изготовляется к стрельбе из лука, только меряет глазами дальность. И вот между деревьев мелькнули первые Чёрные, и вмиг к краю дубовой рощи выкатилось из густоты Леса многосотенное воинство.
  Далее произошло что-то неизъяснимое. И если до того «проделки духов» были сотворяемы самими дружинниками, то теперь они видели необычное вместе со своими врагами. Первый их ряд въехал под дубы, и тут же, испустив крики ужаса, боли и злобы, попытался развернуться назад. Но следом шли другие. И они, смешавшись с передовыми, подталкивая их, будто ударялись обо что-то крепкое и отскакивали, как получившие удары оружием. Воинство всё подходило и подходило. Часть Леса перед дубняком кишела уязвлёнными людьми на испуганных и взбешенных лошадях. Треск ломаемых кустов, крики, ржанье, перепалки и понукания – всё это оглушило ратников Светя, хотя и стоявших поодаль.
  Сумятица длилась немалое время. Иные из Чёрных заезжали под дубы и как будто без робости, но ненадолго: то ли выталкивала их неведомая сила дубравы, то ли сами опасались в малом числе биться с Яриями.
  - Поехали отсюда, - посоветовала Радя. – Теперь они повернут назад, к просеке.
  - Погодите, - Светимир тронул Здоровка и дал знак Холеню, который поначалу от вида Чёрных порыкивал, после же тихо заскулил, не понимая происходящего.
  Юноша отважно двинулся на врагов и доехал до самых крайних дубов. Там он прокричал что-то непонятное и, вернувшись к своим, велел трогаться.
  - Пусть теперь ещё и перед Велесом дрожат! – объяснил он свой поступок.
  - Ты всё-таки усвоил их корявую речь? – подивился Ладослав. – А я никак. Даже речь Резгунов…
  Через три сотни саженей попался осветлённый Солнцем лужок, и дружинники решили остановиться для отдыха и полуденного стряпанья. Все сделались веселы и шумны, хотя окружавшие великаны-дубы вызывали опаску. Однако грозящая гибелью погоня вдруг исчезла, никто не погиб и даже не был ранен, и потому быстро разложили костёр, как близкого друга восславили огнебога Семаргла и, слив запасы воды в один котёл, затеяли
                                                        318

кашу из последней гречневой крупы, которой отсыпал им на дорогу ещё Меч.
  -…По квасу, братья, истосковался, мочи не хватает терпеть, - вздохнул, усаживаясь у костра, Нареслав. – Как можно человеку нашей веры обходиться без этого священного питья?
  - Квас – то здорово, - согласилась Кареслава. – А я вот ещё люблю яблоки. Такие – солнечного цвета, налитые сладкой влагой… У нас из яблок и квас делают…
  Она заулыбалась и будто ушла в воспоминания, перелетела мыслью в родные Земли племени Лебедей.
  - Разве у Соколов другие яблоки? – удивился Лад. – Те же. А вот квас добрый выходит из берёзовой воды, что течёт весною по стволу, по веткам… Мы её собирали в детстве, после старшие выпаривали, и получались такие коричневые сладости кусочками. Во рту сразу же тают. Ходишь, жуёшь…
  И этот суровый воин, два года разивший асилков в городьбе у Пояса Рода, вослед за Кареславой смягчил и украсил лицо счастливой детской улыбкой. Но никто не укорил его в этот простоте и искренности. Наоборот, каждый вдруг вспомнил, что жестокие схватки, кровопролития, дозоры непроглядными ночами – всё это возникло в их жизни совсем недавно, и гораздо больше места в ней занимают именно те самые простые радости и жизненные открытия: материна песня, первая езда на лошади, собирание грибов по лескам, туесок студёного кваса в знойный день, катание Дажьбожьего колеса со взгорка…
  - А что ты любишь? – спросила Радислава Светя. – Или угадать?.. Тоже яблоки?.. Груши?.. Сладости из можжевеловых шишек? Мне они по нраву… А может, ты кисельник?.. Лесной кисель из стрелолиста пьёшь с удовольствием.
  - Зачем же тогда застольничать, если без удовольствия?
  - Знаю, знаю! Ты любишь гречаники. Вон как принюхиваешься к вареву в котле! – она засмеялась, а следом и другие, потому что запах каши подействовал не на одного только Светя, который к тому же умел скрывать свои желания.
  - И гречаники, - согласился он, - и овсяничник, и луковник, и морковник, которым ты потчевала уже как-то меня и Холеня. Поведай лучше тайну этот чащобы. Почему муравьи не пустили в неё Чёрных, а нас не трогают?
  - Муравьи? – удивились ратники. – Как муравьи могли воспрепятствовать нашим врагам7
  - А так. Когда я подъехал к краю дубняка да погрозил злобникам карой Велеса, то увидел, как муравьи, которым нет числа, будто войско, движутся живой волною на Чёрных, поднимаются по лошадиным ногам и, видно, здорово жалят. Знаю, в дубовых зарослях всегда много этих больших рыжих муравьёв. Но они явно шли в наступление, как люди… А вот мы им нелюбопытны.
  - И что же враги? – спросил Лад.
                                                          319
  - А что?.. Весьма изумлялись и отступали от рощи. Не я же их поворотил вспять…
Рассказ Светя удивил и позабавил дружинников, но старший и сам не понимал происшедшего, поэтому смотрел на Радю и ожидал разъяснения. И она начала говорить.
  - Вести мои, друзья, скорее тревожные, чем радостные, хотя эта роща и спасла нас, за что жертвование зерном её духу я принесла. Ежели верно разумею – а дубы вокруг нас очень древние и мудрые и тайнами своими делятся неохотно – ежели верно разумею, - мы вместе с воинством Кощего приблизились к Землям, заселяемым асилками.
  - Теперь будет две напасти, - подосадовала Болеслава.
  - Пока я косматых не чувствую, - успокоил всех Светимир. – Мы с Холенем узнаём их за пару вёрст.
  - Верно, здесь, под дубами их нет, - продолжила Радислава. – Да и не может быть… В минувшие, стародавние времена наши и прочие племена возвращались с Юга на Острова вослед за Белыми богами, которые ярким солнечным светом гнали прочь Холод и чернобогов. Север открывался от белой воды, и было это во Время Велеса, целый десяток тысяч лет назад…И вот в этом месте люди, которые шли прямо сквозь Лес, наткнулись здесь на большие ватаги асилков, не желавших пропускать их через свои рощи. Произошла битва. Враги были побиты, и люди предали их Земле, но необычно – не просто выкопав яму или ямы, а сотворив длинный ров, который замкнули кругом. Рощу молодых дубков, выросших после потепления, посвятили друзьям Перуну и Велесу, а вещуны, как видно, наложили на неё заклятья большой силы…
  - Выходит, - продолжила Мереслава, - эта дубрава для людей как остров, на котором они могут укрыться от любой опасности?.. Чего же я с трудом въехала в неё? Даже перед глазами всё закружилось.
  - Может, души мёртвых асилков повлияли, а ты, верно, в походе немало побила косматых.
  - Она – немало, Радя, - подтвердил Сечеслав. – Из нас, Сов, разве что Огня больше.
  - А может, теперь ратишься чересчур остервенело. Со злобой в душе…
  Радя пристально посмотрела в глаза подруги, а та смутилась.
  - Верно, злюсь на Чёрных… Хочу, как Светь, побольше их изничтожить, пока не дошли до Равнины. Может, теперь ещё и асилки начнут на них нападать?
  - О числе убитых я уже не забочусь, - возразил Светь. – Хотя число живых Чёрных сильно беспокоит… Давайте теперь решать то, как