САМОЗВАНЕЦ (роман)

могла прийти в себя после вчерашнего и вспомнить, где она находится. В чувство ее привел стакан холодной воды, налитой из графина, стоявшего на неприбранном столе.
«Где я, где я…» - всё время повторяла Таня про себя. Наконец она услышала плеск воды  в ванной комнате и рассердилась на саму себя.
«Ну, конечно же, у Вадима. Моего нового любимого Вадима – что за глупый вопрос. И сегодня воскресенье, и можно наслаждаться любовью ещё целый день», -- удовлетворённо подумала она.
Но все её радужные мечты разрушил сам Вадим. Он вышел, скорее, выскочил из ванной комнаты в накинутом на голое тело халате, кинулся к платяному шкафу и судорожно кинулся перебирать все свои вещи.
-- Что ты ищешь, -- спросила Таня.
-- Чистую рубашку, -- бросил ей в ответ Вадим так, словно ночью между ними ничего и не было.
-- А эта разве грязная, ведь ты её лишь раз вчера одел.
-- Ну и что, что раз. Всё равно уже не свежая, -- ещё более раздражительным тоном отвечал Вадим.
Таня стояла рядом со шкафом и с любопытством заглянула внутрь.
-- Да, но у тебя есть ещё свитера и водолазки. Неужели это всё грязное?
-- Хочу рубашку как вчера.
-- Ты одень сегодня что-нибудь другое, а рубашку я выстираю, и через час-другой она будет готова.
-- Нет, хочу сейчас.
-- Вадик, ты как ребёнок. Ну, ты же понимаешь, сейчас нету.
-- А надо, чтоб была, -- с этими словами он полез в карман одних из  брюк и достал бумажник.
-- На, пойди купи мне рубаху, -- протянул он Тане деньги.
Таня изумлённо глядела на него.
-- Чего смотришь? ЦУМ сегодня открыт или супермаркет какой-нибудь.
-- Да, но из-за этого покупать новую рубашку. Быстрее старую выстирать.
Тогда Вадик достал ещё столько же денег и протянул их снова Тане.
-- Бери, купишь что-нибудь и себе.
Таня не решалась брать, все еще изумленно глядя на него. После такой бурной ночи у нее было сонливое настроение и никуда не хотелось идти.
-- Может, все таки старую постираю, -- попыталась она убедить еще раз Вадима.
-- Не хочу старую, как ты не понимаешь. Она застиранная. Хочу новую, -- почти кричал он тоном  капризного мальчишки. И видя, что Таня не соглашается, почти насильно  впихнул ей в руку ещё больше в три раза денег. А сам плюхнулся на диван и отвернулся к стенке, не желая больше разговаривать так, будто  он жутко обиделся. Тане ничего не оставалось делать, как собираться и идти за покупкой.
Перед выходом из комнаты она ласково потрепала  Вадима по шевелюре в знак того, чтобы  он  зря не дул губы.

Погода была сегодня хмурая, иногда накрапывал дождик, и Тане  вовсе было невесело скитаться из одного магазина в другой на голодный желудок.
Одни из них были закрыты, в других не было того, что она искала. Под конец недели весь товар был раскуплен, а новый ещё не привезли.
Таня вяло зевнула, ей хотелось отдохнуть после бессонной ночи, перед трудовой рабочей неделей. Но оставить своё занятие она не могла, раз любимый так хотел. Впрочем, она и сама не знала, зачем это делает. Для другого бы так стараться не стала. Настояв на своём, просто бы  выстирала старую. Но Вадик так просил. Она никак не могла забыть обиду на его лице. Надутые почти детские пухлые губы, взъерошенную чёлку. Совсем как ребёнок. А какая мать откажет своему прелестному чаду в его капризе. И Таня не смогла отказать ему, потому, что относилась к Вадику как к своему ребёнку.
«И какие же эти поэты чувствительные ко всему, -- думала с умилением она по дороге, -- Не может терпеть даже вчерашнюю рубашку. А, может, он и прав. Ведь старая уже износилась, а новую купить некому. Холостяк, сразу видно. Просто ему заботы не хватает и ласки, вот он и капризный такой, хочет внимание к себе привлечь. Но ведь он заслужил его. Ведь такой одарённый, такой гениальный. А странности и причуды у всех гениев есть, они не от мира сего. Поэт, одним словом…
Наконец, прошлявшись часа два по супермаркетам и продрогнув под небольшим летним дождём, она решила направиться в ЦУМ, там всегда можно найти, что угодно. И Таня, ругая себя за несообразительность, села на ближайший троллейбус. Но ведь она хотела сэкономить время, а получилось наоборот.
В ЦУМе  как раз был самый разнообразный товар и Таня, не скупясь в цене, выбрала Вадиму замечательную рубашку. Модную, элегантную и даже с карманами. Её можно было носить внутрь и навыпуск без пиджака. Вот Вадик обрадуется. Таня мысленно представляла, как она покажет своему любимому  покупку и каким красавцем будет он в этой обновке. Таня радовалась за него и вместе с ним. Она получила удовольствие от сделанного дела, не меньше, чем от прошлой ночи наедине с Вадимом.
И только на обратном пути  Таня вспомнила, что Вадим дал ей денег, достаточно, чтобы она купила что-то и для себя. Но было поздно. Автобус подскакивал на мелких бугорках, подвозя её к улице, на которой она теперь жила.
«Ничего, -- подумала  Таня, -- Отложу их в запас, пригодятся. Поэты, народ непредсказуемый. Сегодня дарит подарки щедрой рукой, а завтра ни копейки за душей иметь не будет. Опять голодать придется, а мне его страдания не выносимы. Муза я, в конце концов, или нет? Я должна оберегать его, но так, чтоб он этого не знал».
Был уже вечер, когда Таня попала в свою квартиру. Дверь была не заперта. Вадим опять по рассеянности оставил её открытой. Но в доме, похоже, он был не один. Из кухни доносились чьи-то голоса.
«А, вдруг, это его родители?», -- мелькнуло в голове у Тани, и она немного напряглась.
Зайти в кухню она не решилась и прошла сразу в зал. Там по-прежнему стоял журнальный столик перед диваном с грязной посудой после вчерашней ночи и недоеденными деликатесами. С потолка спускались серебристые и золотистые гирлянды.
Опять Тане показалось, что она попала в сказку, и на миг взгрустнулось, что всё прошло, но снова стало радостно от мысли, что эта ночь ещё не раз повторится, но будет всё теперь  совсем иначе. Ведь Вадим так любит разнообразие.
Таня вдруг вспомнила, что ничего не ела с самого утра, бросила покупку в кресло и села перекусить наспех. Но едва она дожевала бутерброд с салатом из креветок, как в комнату вошёл Вадим. Он увидел Таню и изумился:
-- Ты где была так долго? Что, опять кружок какой-нибудь?
-- Нет, рубашку тебе искала, -- тоже удивилась Таня тому, что Вадим ее, кажется, ревнует.
-- Рубашку,-- переспросил Вадим, словно уже забыл, зачем посылал свою музу в магазин.
-- Да, рубашку, -- вот она.
Вадим кинул задумчиво-рассеянный взгляд на целлофановый хрустящий пакет, лежащий в кресле.
-- И из-за этого тебя не было так долго?
-- Вадик, сегодня воскресенье. Все магазины или закрыты или товара в них нет. Еле нашла. Вот, примеряй-ка.
Таня развернула перед ним покупку.
Вадик смерил обновку оценивающим взглядом. На его лице отобразилось удовлетворение. Вкус у Тани явно имелся. Кажется, она ему угодила.
-- Ладно, положи обратно, потом примеряю, -- не вынимая рук из  карманов, своих стильных Джинс, пренебрежительно кинул он. Кажется, ему было не до этого. Обернувшись, он снова заторопился на кухню. Таня уже догадалась, что там гости, его друзья.
-- Но Вадик, -- возмутилась она, -- А вдруг мала, так я бы завтра  отнесла обратно, обменяла.
На самом деле ей просто жутко хотелось посмотреть, подходит ли ему такой  цвет и фасон.
-- Ох, опять ты за своё. Вот ты меня замучаешь когда-нибудь. Тебе лишь бы о глупостях  земных думать, а у меня духовная пища, небесная.
После некоторых  уламываний  Вадим всё же согласился.
-- Ну, ладно, только быстро. И сидеть в ней сегодня все равно не буду. Её постирать надо после магазина, вдруг аллергия на коже появится.
Рубашка ему действительно подошла, особенно серо-синий цвет оттенял такие же  синие глаза цвета морской волны.
-- Ну, ладно, хватит, -- одним рывком Вадим скинул новую вещь и почти швырнул её в кресло, -- Мне некогда, меня ждут, -- нервно натянул он потёртый свитер  на себя.
На кухне сидели три его товарища. Они пили пиво и разговаривали о поэзии. Все они были старше Вадима, средних лет. А один из них совсем седой, самый неряшливый.
Таня не постеснялась войти к ним и поздороваться.
-- Может, чаю хотите? -- предложила она.
Всё внимание друзей моментально переключилось на неё.
-- Присаживайся, мы сами тебе нальём, --  стали  приглашать они  её к себе приветливо.
По их голосам Таня поняла, что сидят они здесь уже давно и, можно сказать, что хорошо успели пропитаться алкоголем.
Вадим был не против того, чтобы Таня сидела с ними рядом. Наоборот, он даже этому обрадовался, но по своей вечной рассеянности просто забыл её пригласить сам. Как истинный джентльмен он достал ей самую большую и красивую чашку.
-- Нет, я не пью, -- запротестовала Таня.
-- Надо, за компанию, хоть один раз, -- настаивал Вадим, -- хоть сто грамм, чисто символически.
-- Нет, нет, можно и без этого, -- отшатнулась от бутылки Таня, вспоминая прошлую пирушку  в кабаке.
-- Да не лей ты даме эту водку, лучше пивка, -- вмешался один из друзей, -- Правда, же солнышко, водка-гадость. Вот пиво – это вещь. Сам только его и пью.
Гости были из простых людей, но очень мягкие в общении. Хотя про таких говорят, что от них трудно отвязаться. В их характерах есть что-то назойливо-навязчивое. А общение приятно только в первые минуты знакомства. Хотя по виду Вадика можно было сказать, что он не против болтать с ними сутки напролёт, за чаркой, разумеется.
Тане налили полную чашку пива и угостили сушённой таранькой. От чего ей отказываться вовсе не хотелось. Потом всё внимание гостей снова переключилось на Вадима. А он вдохновенно и увлекательно им о чем-то рассказывал.  Впрочем, о Тане  забыл и он сам во время рассказа. Он опять забыл познакомить ее с друзьями. Н это Таню уже не обижало и не удивляло. Она начала привыкать к порядкам этого общества. Раз Вадик такой необыкновенный и романтичный, то и все его знакомые, друзья, приятели должно быть, такие же. Тане нравилось это состояние ожидания неожиданности каждую минуту. Она чувствовала себя Алисой из сказки Кэрролла в сказочном лесу, где за каждым деревом, пнем или корягой таится опасность. Но опасность не страшная, сказочная и любое приключение в любом случае закончится хорошо. С Вадимом ей все казалось похожим на сказку, сумбурный сон, в котором она живет, но сквозь пелену видит все другим, не таким, какое оно есть для остальных людей. Она видела мир глазами Вадика, жила в его сказке.
А он, ее искуситель, это чувствовал. Ему это нравилось, хотя, кое в чем, она его раздражала. Но он не мог жить без того, чтобы им не восхищались другие люди, более простосердечные и прямодушные. Они никогда не скрывали своих истинных чувств, а чувства их по отношению к Вадику были всегда только положительные. И Таня теперь была нужна ему как никто другой. Ее ласка, заботливость и надежность пополняли запасы его собственной энергии. Он чувствовал в ней хорошую опору во всем. Она не из тех, кто может неожиданно подсунуть свинью и уйти к другому или завести любовника на стороне  и крутить сногсшибательные интрижки. Ей больше импонировала стабильность в эмоциях и тишина. Тихое безоблачное счастье.
Но вот это Вадима и раздражало, и иногда даже бесило. Она напоминала ему наседку, которая квохча, бегает по двору за цыплятами, без всякой на то надобности и этим еще больше пугает их.
Он отлично знал, что она не растратит попусту его деньги на пустяки и рестораны, а скорее отложит их в