САМОЗВАНЕЦ (роман)

отдыхал. Яна легко подплыла к нему своей лёгкой походкой. Он отворил ей дверцу. Затем, увидев Вадима в стороне, опустил оконное стекло и поманил его рукой. Тот, делая невинный легкомысленный вид, подошёл тоже.
Таня, лёжа под кустом, видела, как толстяк вышел из машины, разговаривает о чём-то с Вадиком и пожимает ему руку. После услышанных его слов, сказанных её возлюбленным с таким жаром, она до конца поверила в то, что Вадим самый порядочный человек на всём белом свете, глубоко и искренне любит её. А рукопожатие чужого человека только подтверждало глубокое доверие к нему других людей.
Таня решила, что не стоит привлекать к себе внимание именно сейчас. Совершенно было бы некстати, чтобы Вадим увидел её лежащую здесь, в таком виде. Она быстренько свернула полотенце и, незаметно, крадучись за кустами, проникла в корпус, поднялась в номер, быстро скинув халатик, юркнула в постель.
Через несколько минут вошёл и Вадик.
Таня сделала сонный вид, зевнула, словно он её только что разбудил. Вадик присел к ней на край кровати. Уже начинало светать.
-- Ну, как ночка? -- всё так же потягиваясь, спросила Таня.
-- Хорошо, -- ответил Вадим задумчиво, думая о Яне. Он легко провёл рукой Тане по голове, лаская её.
-- А почему волосы мокрые?
-- Душно было ночью, я душ приняла.
-- А-а,-- рассеянно протянул Вадик.  Его мысли были заняты другим, и для посторонних проблем не было места.
-- Ты любишь восход? -- неожиданно спросил он у Тани.
-- Очень.
-- Пойдём, посмотрим.
Он стащил её с кровати и потащил на балкон. Краем глаза он заметил, что Яна со своим мужем всё ещё находятся во дворе возле машины, прямо под их балконом и о чём-то разговаривают. Очень удачный момент, чтобы начать любовное представление и тем самым возбудить в Яне ещё большую ревность и желание, а, заодно, доказать Яниному мужу свою полнейшую невиновность даже в мыслях.
-- Смотри, -- обратился Вадик к Тане, указывая на первые лучи солнца, встающие из-за моря, -- Какая красота.
-- Да-а, -- протянула Таня, глядя вдаль на чистое небо, -- Море сейчас, наверное, светлое и прозрачное. А к берегу подплывают маленькие рыбки глотнуть свежего воздуха.
-- Ты -- моя рыбка, -- Вадим повернул её  к себе и жарко поцеловал в губы.
Затем ещё и ещё в щёки, в шейку, спускаясь всё ниже. Вдруг Таня издала смущенный крик:
-- Вадик, Вадик, нас же видят!
-- Ну и что, пусть видят. Мне всё равно, я люблю тебя!
-- Я тоже тебя люблю, но не могу на виду у всех.
-- А ты смоги, ведь это же любовь. А так ты никогда не познаешь настоящих чувств.
И Таня, пытаясь расслабиться, делала всё, как нравится её любимому. Вадик был жаден в ласках сегодня, ему действительно, казалось бы, безразлично, что делается вокруг. Он  срывал с Тани и без того расстегнутый халат, а краем глаза  видел всё, что происходило внизу.
Другая супружеская пара, подняли головы и не отрываясь смотрели на шоу, разыгранное на балконе.
-- Смотри, смотри, что творят, -- забыв обо всём произнёс пожилой Янин муж, пялясь на две гибкие фигуры сальным похотливым взглядом, -- Того и гляди с балкона выпадут. Эх, был бы я моложе…
А Яна только сжимала с ненавистью кулачки, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться и не убежать прочь от душераздирающего зрелища.

Насмотревшись эротики, двое внизу отправились домой спать, а двое других актёров на балконе (вернее сказать, актер один из них) отправились спать тоже. У Вадима было хорошее алиби всегда, на все случаи жизни, и теперь Таня ему безраздельно верила. А что говорила в таких случаях самовольной отлучки мужу Яна, и почему он ей  верил, одному богу известно.
На следующий день к обеду, выспавшись и позавтракав, после ночных приключений Вадим завораживающе рассказывал Тане о том, как красиво море при свете звёзд и полной луны. Таня  заслушавшись, даже не придавала значения словам «полной луны», хотя своими глазами видела убывающий неполный месяц. Она списала эту оговорку на романтичное преувеличение поэтичной Вадиковой натуры. А Вадик так увлёкся своим описанием южной ночи, что даже прочёл свои давние стихи, которые он будто сочинил вчера ночью:

О, море, ты мой давний друг,
Но ты же и учитель.
Тебе всецело отдаюсь --
Ты мыслям покровитель.

Мне  кажется твоя любовь
Возвышенной и чистой,
И, там, на глубине морской
Есть камешек лучистый.

И он развеет всю печаль
С луны и до восхода.
И мне им счастье обладать
В любое время года.

Таня восторженно хлопала в ладоши.
-- Какая прелесть, -- говорила она, -- А что это за камешек? Это, наверное, изумруд или алмаз? Это самые лучистые камни.
На самом деле Вадим и сам не знал, точно, что это за камень. Это была просто его фантазия. Он подкатил глаза вверх, делая вид, что утомлён Таниной недогадливостью. А сам за это время соображал, что нужно ответить.
-- Это поэзия. Поэзия -- это немеркнущий камень в любое время года. И только море даёт мне его.
-- И вправду, снова восхищалась Таня, -- Какое точное сравнение. Всё из жизни взято, из природы.
Потом, немного помолчав, снова добавила:
-- А вот мне и в лесу нравится. Ты видел, какие там белки. А когда настроение хорошее, хочется петь в любое время года при любой погоде не только у моря. Но для меня в жизни важнее другое…
Вадик снова надменно отвёл взгляд:
-- В данном  случае я писал только о море. И, вообще, я устал от твоих порицаний. В твоей душе так мало романтичного.
-- Нет, нет, что ты Вадичек, я вовсе не порицаю. Я просто о себе рассказываю, -- кинулась успокаивать его Таня, боясь, что поранила тонкую трепетную душу поэта.
Но Вадик, не слушая её, всё продолжал:
-- Ты посмотри, какая рифма, ритм стиха чёткий. Я уникален в стихосложении, мне все так говорят. Так писали только в девятнадцатом веке, сейчас так уже не пишут. Все символикой увлечены.
Вадим и вправду умел здорово сочинять и все профессора, к которым он обращался, это отмечали. Этот дар был у него с рождения. Вот только цели в жизни не было. Он её не искал, не видел, не хотел видеть и всячески потакал лишь своим прихотям.
А Таня, умевшая видеть недостатки и ошибки других, и всячески наставлять их на путь истинный, Вадиму просто не могла отказать ни в чём. Да и невозможно это было сделать, он сразу же надувал губы, сердился, не хотел с ней разговаривать.
Вот и сейчас она слащаво, до отвращения к самой себе, повторяла за ним:
-- Да, конечно, Вадичек, ты уникален. Да, никто не пишет. Да… Да…Только ты…
Но Вадик не слушал её и продолжал говорить своё:

Я с бурей дружу и она меня лечит.
От мелких проблем бытовых.
Я парус ищу и его распускаю
Над пляскою гребней седых.
И странником с детства себя я считаю,
И сотни вершин покорил.
Все видят, как я неприкаянный маюсь,
Но лишь растворяюсь в ночи.

Таня снова захлопала в ладоши, но Вадим оборвал её строгим взглядом:
-- Браво, браво, браво, -- вдруг раздалось у неё за спиной. Он оглянулся и увидел на пороге незапертых дверей Яну. Она артистично и грациозно зааплодировала Вадиму. И он так же в такт ей артистично раскланялся, повернувшись при этом спиной к Тане.
Рядом эти две персоны, Вадим и Яна, выглядели так, вроде и должны быть вместе. И Таня внезапно почувствовала укол ревности. Но, вспомнив слова, сказанные Вадимом ночью, не для того, чтобы обмануть Таню, которой рядом не было и близко, а для того, чтобы отвязаться от Яны, Таня снова поостыла и успокоилась.
А Яна без приглашения вошла в комнату и уселась непринуждённо на диван, закинув одну свою стройную смуглую ногу на другую.
-- Мсьё поэт? -- вопросительно и одобрительно произнесла она, -- А почему он молчал об этом.
Вадик смущённо опустил глаза, он никогда не говорил об этом Яне, потому, что стыдился этого, считая, что Яна не любит поэзию, и будет смеяться над ним. А это было бы для Вадима самой худшей пыткой на свете.
-- Ой, ты знаешь, он такой стеснительный и такой умница. Он гений, а гении все скромняги, -- стала заступаться за  Вадима Таня. Но этим она вогнала его в ещё большее смущение. В душе он ругал Яну, которая вошла в неподходящий момент и увидела его в таком идиотском положении. А тут ещё Таня, выставляет его как полнейшего дурачка, скромного, порядочного, примерного семьянина. Так и рисуется картинка сразу: он, Вадик, в семейных трусах, в кресле с газетой перед телевизором и она, заботливая женушка, хлопочет рядом в переднике, бигудях и со сковородкой в руке. Нет Яне такие парни явно не по вкусу. Она классная девчонка и с нею надо быть крутым.
Яна не обратила на Танину болтовню никакого внимания так, словно Тани и вовсе не было.
-- Ну, что, молодожены, купаться идем? -- спросила она, не глядя в Танину сторону, -- Уже четыре часа вечера.
Вадик понял, что вопрос этот относится больше к нему. Так же он понял, что трюк на балконе сработал, но не собирался попускать хватку. Он хотел распалить Яну так, чтобы она со стонами валялась у него в ногах, моля о близости.
Вадим притворно схватился за голову и простонал:
-- Ох, что-то мне не здоровится, -- он прилег на кровать, -- Моя маленькая подойди ко мне, только ты мне сейчас нужна.
Ему было забавно наблюдать, как обе женщины кинулись к нему, чуть не столкнувшись лбами.
Таня недовольно уставилась на Яну. А Яна, в свою очередь, окатила ее таким взглядом, который красноречиво говорил о своей откровенной неприязни к своей сопернице. После чего Яна выбежала из номера, громко хлопнув дверью.
-- Вот, нахалка, -- возмутилась Таня, -- С чего это она взяла, что ты ее зовешь?
Вадим перестал притворяться и встал с дивана.
-- Эта наглая девка, меня самого уже достала. Я и не думал, что она всё примет на себя. Чтоб её духу здесь больше не было!
Таня была  полностью согласна с ним, ей и в голову не могло прийти, что весь этот цирк устроен для одной только Яны. А вот Яна всё прекрасно поняла и теперь жаждала ответить Вадиму тем же. Вадим же не прочь был позабавиться новыми сценками выяснения отношений двух своих подруг.
Через минуту в коридоре послышались голоса отдыхающих, вышедших из соседнего номера:
-- Дорогая, чем ты так огорчена, что тебя нервирует? Ты прибежала почти вся в слезах.
-- Эти соседи наши, ужасные зануды. Представляешь, я их хотела на пляж вытянуть, а они говорят, уходи мол, спать хотим. Особенно девка, эта рыжая, мегера просто! Выперла меня  в шею.
-- Дорогая, не ходи туда больше, мы сами будем развлекаться. Ведь у тебя есть я.
-- Ну, конечно, мой Пупсик. Только ты у меня самый любимый, мой спаситель, что бы я без тебя делала. Только тебя и люблю, только тебя.
Потом после паузы  в тишине можно было услышать чмоканье поцелуев и томные вдохи.
-- Какая она двуличная, -- отметила Таня.
А Вадим ничего не сказал, по спине у него поползли мурашки. Он снова почувствовал вспышку молнии у себя внутри.
-- Так, все! Пошли на пляж, -- нервно потребовал он и стал лихорадочно собираться.
Таня удивленно глянула на него.
-- В уединенное место, где никого нет, -- почти кричал Вадим, -- Такая грязь, такая низость. Терпеть не могу таких пошлых, избалованных людишек, которым все позволено.
Таня полностью разделяла его мнение и понимала  его чувствительную душу. Она еле поспевала за Вадиком, тот был  слишком взволнован и торопился быстрее обычного. Наспех собрав все необходимое, она выскочила за ним, чуть не забыв закрыть дверь на ключ.

Глава 6.
-- Вадичек, подожди, я не поспеваю, -- просила его Таня, когда они уже почти приблизились к пляжу, спустившись по склону