Произведение «ГВАРДИИ МЛАДШИЙ СЕРЖАНТ» (страница 6 из 49)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Повесть
Автор:
Оценка: 4.5
Оценка редколлегии: 8.7
Баллы: 18
Читатели: 2836 +4
Дата:

ГВАРДИИ МЛАДШИЙ СЕРЖАНТ

привозите к себе, если что случится с  детишками офицеров, а тут увольте - не
могу.  Правда, - уже совсем виновато, посмотрела она на Алексея, - ну никак не могу. А вы, молодой человек, действуйте
смелее. Знайте, что сейчас, именно от вас, во многом зависит судьба этого человека. Или он будет здоров и благополучен в
дальнейшей жизни, или по вашей, - косвенной, конечно, вине станет инвалидом…
    По дороге в дивизион, Черкасов вспоминал, что нужно делать при вскрытии панариция: - Обработать палец
йодом, обезболить его  обколов  новокаином – раз,-  вспоминал он процесс  операции и объяснения по ходу ее,
преподавателя по хирургии. -  Сделать неглубокий надрез с одной и другой стороны пальца строго напротив - два. Четко
помнить о  сухожилиях и, дабы не перерезать их, - проткнуть мягкие ткани - насквозь тупым концом скальпеля – три.  
Промыть рану  перекисью водорода – четыре.  Вставить в разрез  стерильный жгут из салфетки, обмоченную в риванол,        
так называемую турунду, и наложить, опять-таки, стерильную повязку.  Как будто бы - все? Да, - все…
    - Доктор, опять начало болеть – крутит по-сумасшедшему, - почти  простонал Ковалев.
    - Потерпи немного, сейчас приедем и все сделаем, - как можно бодрее ответил Алексей.
    - Ты, что ли сделаешь?! - с недоверием  и  некоторым страхом  в  голосе, спросил солдат.
    - А у нас есть другой выход? До Херсона, в госпиталь, мы сегодня уже, ну никак, не доберемся, так что будем делать
сами - иначе потеряешь палец…
- … ну, вот и все, – похлопал Алексей  по плечу Ковалева, - сделал, как учили. Должно  быть все - «хоккей». Немного
поболит, когда начнет  проходить действие новокаина,  -  пояснил он, а потом перестанет. Топай, парень.
    - А как со службой?  - спросил солдат, - Я же не могу ничего делать, а у нас завтра  утром - заправка ракеты.
    Алексей выписал солдату на клочке бумаги, вырезанном из тетради, освобождение от; службы, нарядов, отдал его
солдату, и шкандыбая, с сознанием хорошо выполненного дела, отправился знакомиться с позицией.
    Войдя на ее территорию, он увидел, сразу поразившие его воображение, огромные тарелки радаров и…  ракеты! Да,
настоящие ракеты! Водруженные на пусковые установки, они поразили Алексея своими стремительными, красивыми  и совершенными своей аэродинамикой, обводами.
   «И такая красота несет в себе кому-то смертельную опасность»?! – огорченно изумился он. – Какая-то нелепость!
Красота и насильственная смерть! А,  как же насчет  того, что  «красота - спасет  мир»? Как-то не вяжется это все
между собой! А чему ты удивляешься? – задался он вопросом. - Эта, их смертельная, начинка предназначена для врага. И
если он, - враг, не  нарушит  наши  воздушные рубежи, то ракеты  так и будут мирно покоиться на установках, -
успокаивал и убеждал себя Алексей, зачаровано глядя на синхронно и плавно поворачивающиеся на установках ракеты,
четко выполняющие команды, поступаемые из кабин боевого управления дивизионом. – А как - по-другому? Ждать
 неподготовленными очередного вероломного нападения»?
    И, все-таки, вид, красиво устремленных в ярко голубое небо ракет, никак не вязался, с заложенной в них, боевой мощью,
 несущей, кому-то,  неотвратимыю смерть, боль и страдание.
    «Им больше предстало бы, - подумал он, - мчаться к далеким планетам в поисках братьев по разуму. Нет, - опроверг он
сам себя, - этим не хватит, ни мощности, ни топлива - слишком малы, для такого путешествия.  Ах, ах, ах, - какие мы
грамотные! Да уж не совсем идиоты, и кое-какие идеи иногда посещают  эту коробку, - мысленно постучал он себя пальцем  
по лбу..."
    Вечером Черкасов, подошел к кровати Ковалева:  - Как дела? –  спросил  он лежащего на кровати солдата.
    - Ты знаешь, - уже лучше, - отвечал, тот взглянув на свой перебинтованный палец и руку. Часа полтора - болело очень
сильно, но, потом  постепенно прошло. Я, признаться, уже  прикидывал, если не пройдет,  как бы ловчее тебе  башку
отвернуть, – хихикнул  он. - Но сейчас боль успокоилась, так что все, как ты говоришь,  “хоккей”.  Спасибо, - с
благодарностью,  произнес солдат. - Да, - протянул он здоровую левую руку своему избавителю от боли, - меня зовут -
Николай.
   - Очень приятно, – Алексей, - назвался фельдшер, - послезавтра,  придешь на перевязку, а сейчас отдыхай, старайся не
тревожить руку, - похлопал по плечу Николая фельдшер, и счастливо улыбаясь, пошел в санчасть.
    «Черт побери!  До чего, все-таки приятно  помочь, человеку, страдающему от боли! – размышлял, переполненный
гордостью, Алексей. - Какое это замечательное чувство - удовлетворенности, от того, что сумел помочь человеку
избавиться от страдания! Вот он, мечется, не находя себе места, стонет, корчится от боли, от ее неумолимо яростных и
жестоких приступов - готов лезть на стенку, лишь бы она, как-то утихомирилась, и хоть ненадолго стихла!  А вот, этот же
человек, через некоторое  время после твоего вмешательства - он уже ожил, счастливо улыбается; потускневшие за время
болезни глаза заблестели; в  них появилось самое главное – жажда жизни и столько…!  Столько  искренней  благодарности  
к  тебе!  Да только, из-за одного этого - стоит быть медицинским работником!  И у меня, черт побери, - уже получилось
помочь! – От души восторгался фельдшер собой, - получилось, - дьявол меня забодай! Получилось! И это не просто
обработка зеленкой какой-то безобидной ранки! Это, в конце - концов, - не  хухры-мухры, а как раз, и  очень даже
наоборот!.. - не нашел он других слов, чтобы, как-то сильнее сравнить  случившееся с простой резаной ранкой. – Это, брат
ты мой, - операация! Молоток, Леш`а! - на французский манер похвалил он себя. Хотелось петь, кричать и подпрыгивать! И он подпрыгнул…,  а опустившись на пол, присел от боли – палец-то, еще не зажил!  - Прыгун  хренов»! – от души «похвалил»  себя Алексей.
   «И, все-таки, - “Доктор Черкасов”, – примерял он на себя высокое медицинское звание, - звучит совсем не плохо, и я им
обязательно стану»!
    Дошкандыбав до санчасти, «доктор»  обнаружил у ее двери  девочку. На вид ей было лет пять, может быть – шесть.
Симпатичную задорную мордашку девчушки, венчали светлые с рыжим отливом,  слегка вьющиеся волосы, забранные
сзади в пышный  конский хвостик.
    - Ты что, малявочка, заболела? -  все еще пребывая в веселом и даже игривом настроении, спросил Алексей девочку.
     - А ты что, доктор? – вопросом на вопрос ответила она.
     Алексей, в который раз, обратил внимание, что в армии всех медиков на-зывают почему-то докторами: - Ну, вроде того, –
ответил он ребенку,
- вернее будет сказать – фельдшер.
     - Фе-ельдшер? – разочарованно  протянула девочка, – А вот тетя Марина  была - доктор.  А она, что, уже уехала? А меня
зовут Катя и, на следующий год я  пойду в школу, а ты ходил в школу? А почему у тебя змейки на погонах? Что  ли, ты злой
змей Горыныч? А- а, - теперь я поняла!  - Ты тоже доктор! -  У тети Марины тоже были змейки на погонах, как у тебя! А как тебя зовут?  А, вот я...
   - Стоп! – остановил девочку фельдшер. – Меня зовут дядя Леша. Я не змей Горыныч. И тетя Марина - такой же фельдшер,
как и я;  и она, таки,  - уже уехала. Так что, лапочка, рассказывай обо всем, что у тебя  случилось  лично - мне, – закончил он, открывая дверь в кабинет. Итак, что тебя, Катюшкин-лапатушкин,  беспокоит?
    - Вот лично у меня – ну, совсем ничегошеньки, ничегошеньки и не случилось. А вот ма-аму…, - сделала девочка хитрое
 и загадочное лицо, -  маму позавчера привезли из больницы, и ей там подарили для меня братика…, - тараторила Катя. - И
мама просит тебя придти сделать ей уколы, потому что она немножко заболела! А братик, - мы его назвали Лёней, такой, ну
вот, совсем, совсем притакой, - показала она руками, - маленький, смешной и совсем розовый, а носик у него тоже
маленький, смешной и пуговкой…
    Захватив  контейнер со стерильными  шприцами,  Черкасов  с  девочкой, подпрыгивающей  на  каждом  шагу,  
протилипался  к двухэтажным  домам офицеров и сверхсрочников.
    Катина мама, оказалась женой командира дивизиона, о чем Алексей  узнал от девчушки:  - …. а папа у меня здесь самый
главный командир  над дивизиями, (имея в виду дивизион), - тараторила, не переставая, девчонка, - и он, наверное, забыл
тебе сказать, чтобы ты пришел на уколы, а Марина приходила сама…
    Дверь открыла миловидная женщина: - Александра Ивановича нет дома – он еще на службе, или он вас прислал зачем-
то?
    - Никак нет, - по-военному ответил Алексей, - я пришел к вам на процедуры. Ну, по поводу прописанных вам уколов -
Катюша сказала, что вам прописали что-то после родов…
    - Да? – удивилась молодая мама. – А вы что новый фельдшер?
    - Так точно, - хлопнул «доктор»  рукой себя по погону, на котором красо-
валась медицинская эмблема (змея обвивающая чашу).
    - А Марина, надо полагать, уже уехала?
    - Так точно, - уехала, вчера утром, так что, я вместо нее.
     - Ну что вы все: так точно, да так точно, я же не командир вам!  Да, а уколы  вы делать умеете? – недоверчиво уставилась
женщина на Черкасова.
    - Я такой же фельдшер, - с достоинством отвечал Алексей, - как и Марина. Так что уколы любые, хоть внутривенные,
внутрикожные…
    - …спасибо, у вас – легкая рука, - сказала жена командира, вставая с кровати и одергивая подол платья, - совершенно
ничего не почувствовала.
    - Да, мне уже говорили об этом, - без ложной скромности, отвечал Алексей, –  говорили, что у меня легкая рука.
    - Скажите, э-э…?
    - Гвардии рядовой Черкасов, - предупредил ее вопрос солдат.
    - А попроще, как-нибудь нельзя?
    - Ну, если просто, то Алексей, а если уж совсем, совсем  просто, то Лешенька, - сказал Алексей и прикусил язык, -
извините…
    - Ничего, ничего, - хихикнула женщина, - меня можете звать Валентиной.
    - Простите - как-то неудобно называть жену командира просто по имени, - возразил Алексей.
    - Нормально – я не настолько стара, чтобы называть меня Андреевной.  Да, Леша, вы  не могли бы зайти к жене старшего
лейтенанта Неваляйко? Ей вчера тоже, что-то  прописали колоть.
   - Ну отчего же не могу, конечно, зайду. В какой  квартире она живет…?

   На следующее утро, «доктор» пошел снимать пробу на кухню. Опробовав завтрак и расписавшись в журнале о снятии
 пробы,  решил проверить чистоту вымытой посуды и, остался очень не довольным их состоянием. Тарелки и ложки,
уложенные на стеллаж, на ощупь  оказались совершенно,  жирными.  Их  неприятно было брать в руки, не то, что п
ользоваться ими по назначению. Свое недовольство Алексей выразил солдату, мывшему посуду, категорическим: -
Перемыть.
    - А ты кто такой, чтоб командовать здесь? – возмутился тот.
    - Я? Ты же знаешь, что  командир представил меня, как  фельдшера дивизиона, так что мой, парень, - отвечал солдату
Черкасов.
    Посудомойщик, недовольно хмыкнув, ничего не сказал, и Алексей, решив, что тот исправит свою ошибку, покинул
кухню и вышел в столовую.
    Дневальные уже накрывали столы для второй смены, расставляли миски, ложки, тарелки с хлебом.
   - Доктор, - обратился один из них к Алексею, - посуда жирная до невозможности - неприятно в руки брать. Марина такого
не допускала.
   Пришлось «доктору» возвращаться на кухню; посудомойщик и не подумал начинать перемывать грязную посуду.
   - Парень, - сказал он солдату, - я

Реклама
Обсуждение
     13:46 30.01.2021
Извиняюсь, зараз не дочитал. Но начало понравилось.
Реклама