- Спасибо душевно за оценку моего уровня. Но, девушки, вы не находите, что это не совсем справедливо. У вас у всех есть напарницы, как я погляжу. Только у меня нет ни одной. Пожалуйста, возьмите надо мной шефство, как специалисты пионерского движения. Или установите график помощи мне на каждый день. Или, в конце концов, пусть Василиса Николаевна помогает мне каждый день.
- Вот еще. У меня своей работы со всеми вожатыми хватает. Девочки, может быть, установим график помощи товарищу Князеву? Кстати, как вас зовут по имени?
- Иваном Павловичем, как будто не знаете.
- Как вы уже знакомы? – ехидно спросила обаятельная девушка у окна.
Василиса Николаевна пропустила вопрос мимо ушей.
- Вот-вот. Поможем Ивану Павловичу. Кто хочет? – спросила она.
Ответом на предложение была мертвая тишина. Никто не горел желанием работать на два фронта: за себя и за того еще парня, то бишь, девицу. Старшая пионервожатая была вынуждена принять решение, которое, как было видно невооруженным взглядом, ей никак не хотелось принимать. Почему, Иван понял чуть позже.
- Милена, ведь ты на подмене, пока не уедешь в «свой лагерь», поэтому помоги Князеву со вторым отрядом, - обратилась она к девушке с авторучкой.
Та, щелкнув авторучкой, резко встала из-за стола и так посмотрела на Веру Николаевну, что было ясно без слов, что она думает о старшей пионервожатой, затем перевела свой оценивающий взгляд на Ваню и нехотя проронила: «Ну, ладно. Раз надо, то поможем товарищу Князеву».
- Хорошо, девочки, - ответила со вздохом облегчения старшая пионервожатая. – А теперь пошли по отрядам. Пора будить ребят.
Ване же она небрежно сказала: «Вам я тоже буду помогать, когда найдется время. Оно на строгом учете. Идите за мной в ваш корпус».
- Да, ну, у вас и порядки. Точно лагерь. Только какой лагерь? – удивлению Вани не было границ.
Василиса Николаевна не могла пропустить такую возмутительную реплику мимо ушей, но не нашла ничего лучше, как только хмыкнуть. Мимо Ивана проплыла обаятельная и, как он заметил, очень привлекательная девушка, сказавшая со смешком, что «это лагерь для перевоспитания непослушных пионервожатых».
Интересно, здесь есть еще мужчины? – спросил Ваня, оглядываясь на девушек. Его взгляд невольно оглаживал каждую фигуру проходящей девушки с головы до ног.
- Ну, чё, встал, давай пошли, Иванушка, - сказала Милена нашему герою, сделав ему предупреждение, - и не заглядывайся на пионервожаток, а то голова открутится. У нас тут все девушки приличные. Вон Лика скоро женится.
Только тут он увидел, что она в элегантных темных бриджах с белыми лампасами.
- Нравятся мои штанишки с генеральскими лампасами, дать поносить?
- У меня свои есть, да, еще какие. Правда, без полосок.
- Да, ты пижон, как я погляжу. Есть у нас еще один мужчина. Физрук. Он дрыхнет во втором отряде.
- Как так, а я думал, что буду спать один или хотя бы на пару с пионервожатой.
- Могу посоветовать: попросись на постой к старшой, - она спит одна, - посоветовала идущая с ними рядом обаятельная и привлекательная девица.
- Советую прислушаться к совету моей подружки, а то Васька такая стерва, еще та лиса, когда без мужика. Да, кстати, познакомься: это Инна.
- Очень приятно, - сказал Ваня, рад-радешенек, что у него появились новые и интересные девчонки в таком скучном месте, каким в его воображении был пионерский лагерь.
- Мы живем вместе рядом в корпусе первого отряда. Заходи на огонек, если заскучаешь с пионерами. Наша комната справа. Слева комната Лики, - пояснила Милена.
- Но как же…
- После, после, - ответила Инна, взяв Милену под руку, и уведя ее вперед по бетонной дорожке.
Как только они чуть отошли, так сразу засмеялись и стали на ходу о чем-то шептаться.
Только тут Иван вспомнил, что когда был еще не студентом, а часовым мастером, то выезжал на субботник в этот лагерь, который только строился. Он смотрел невидящими глазами на бетонку и вспоминал, как она заливалась три года тому назад. «Значит, мой бывший ремзавод является шефом теперь «моего» лагеря. Да, это символично. Нечто вроде рабоче-интеллигентской преемственности», - подумал он про себя. Но тут Ваня спохватился и пошел быстрым шагом к корпусу второго отряда. Там уже его ждала старшая пионервожатая, нервно вышагивая по коридору корпуса. Иван поразился тому, кем оказалась его неразделенная любовь, - вылитой чирлидершей.
- Ну, сколько тебя можно ждать, - в нетерпении сказала Василиса.
То, что она обратилась к нему не на «вы», а на «ты», немного сгладило неприглядную картину встречи Вани с Василисой. Он ждал волнительной встречи с Василисой Прекрасной, но та приняла вид сказочной лягушки.
Старшая пионервожатая постучалась в дверь комнаты вожатого, но никто не откликнулся. Тогда она дернула ручку двери, и та со скрипом открылась. На одной из коек лежал, по всей видимости, физрук в тренировочном костюме и буквально плевал в потолок.
- Пора будить ребят. Это ваш новый товарищ.
- Вот и будите. Мое дело делать с ними зарядку на футбольном поле.
- «Да», я скажу, нечего сказать.
- Так сказать, - подсказал Ваня.
- И ты туда же, - отрезала Василиса и захлопнула дверь за собой, больно ударив ей по плечу Ивана.
- Не переживай. Меня зовут Петя, - представился физрук и, стремглав вскочив с кровати, протянул руку для пожатия.
Они познакомились и вскоре, после того, как Иван бросил свои вещи на свободную кровать и переоделся в рабочую одежду пионервожатого с красным галстуком на шее, приступили к работе с пионерами. Эта работа сразу опостылела Ивану. Одно дело, работать с детьми, занимаясь с ними любимым предметом – припоминанием и выдумыванием историй. Другое дело, маяться с ними от безделья, выдумывая всякие педагогические благоглупости. И он стал мечтать о том, вот если бы вместо пионеров и пионерок детского возраста у него в обучении оказались бы симпатичные пионервожатые. Что было бы, один бог знает.
[/justify]
Глава четвертая. Сказочный сон
Ивану снился сон. Само название пионерлагеря – «Лесная сказка» - настроило его на соответствующий лад перед сном. Он размечтался и во сне представил, точнее говоря, ему привиделось, что он моется вместе с Василисой в бане. Ваня нежно массажировал и тер ее спинку, спускаясь мыльной ладошкой все ниже до самого пояса. В игре его сонного воображения Василиса стала часто дышать и томным, задыхающимся голосом, переходящим на воркующий шепот, стала просить его: «Ниже, еще ниже. О, да, да, здесь, вот так, глубже…». От невыносимого желания Ваня проснулся, вскочил с кровати и выбежал из вожатской комнаты. Он не знал, куда ему бежать. Была теплая ясная ночь при полной луне. Звезды подмигивали ему, как будто зная, как он хочет Василису. Но Василиса спала. Или нет?
Ему вдруг пришла на ум безумная идея влезть к ней в окно и реально продолжить уже в ее постели то, что он начал в своем воспаленном воображении. Но разделит ли с ним настоящая Василиса любовное ложе, как это обещала сделать «его» Василиса? От невозможности определенно ответить на этот вопрос он зарычал и помчался в чащу леса за оградой лагеря. Уже вдали от лагеря он упал обессиленный на поляне, свернулся калачиком и крепко заснул.
Ивану снилось, что он попал в тридевятое царство, тридесятое государство. И, конечно, в качестве кого бы вы думали? Ну, разумеется, Ивана-царевича. Он оказался перед камнем-указателем, который встречает персонажа у входа в сказку. Подойдя поближе к вещему камню, Иван прочитал: «Направо пойдешь - рога найдешь, налево пойдешь - звезды найдешь, прямо пойдешь и то, и другое найдешь, а назад повернешь – конец найдешь». Потом почесал затылок и глубоко призадумался. Он думал так: «Зачем мне рога? Не к чему. Уж лучше быть холостым. Падающую звезду найти – хорошая примета. Это если звезда – жена. А вдруг не найдешь, а получишь звезды и не на погоны? Да, ну их или ее! И тем более и то, и другое. Что до конца, то он всегда со мной как с конечным существом». Что делать? Вот в чем вопрос. В таком случае, когда тебя не ждет ничего хорошего, лучше предоставить дело самому времени. Ничего не делать – вот в чем ответ. Но Иван-царевич на то и Иван-дурак, чтобы делать то, чего не надо делать. Его вина в том, что он дурак. Ведь дурак потому и дурак, что делает то, чего не нужно, и не делает то, что необходимо сделать. Поэтому, как говорится, «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». В чем сказ, в том и указ. В сказке нет действия, герой бездействует, - все само собой делается. А все само собой действует только в бессознательном, явлением которого является сон и сказка и, тем более, сказочный сон. Вот почему все само собой сделалось. Теперь понятно, проницательный читатель, почему в сказке главный герой дурак? Правильно, потому что ему и делать ничего не надо, сказка сама все сделает.
Когда Ваня проснулся, то любовное наваждение спало, а на душе было тихо и спокойно. Это послужило ему уроком: не следует тешить себя соблазнительными иллюзиями. Лучше строить свои отношения с тем, кто дает, кто может и хочет разделить с вами то, что вам нужно. И пошел Ваня искать свое счастье. Да несчастье помогло.
Глава пятая. Любовное разочарование
Пошли, потекли своим чередом обычные и скучные дни возни с детьми. Пионеры еще дети. Возиться с ними трудно, ибо время необратимо и назад не возвращается. Поэтому, занимаясь детьми, приходится либо, опережая свой цветущий возраст, делать вид старого человека, чтобы вести их на поводке, либо прикидываться своим, таким же, как и они, ребенком, чтобы управлять ими рядом с ними, а не над ними. И в том, и в другом случае приходится заниматься педагогическим обманом, находиться в двусмысленном положении ведущего и ведомого самим собой, а порой и ведомыми. Рано или поздно обман заканчивается самообманом, и педагог начинает уже не других, - детей и их родителей, - а самого себя «водить за нос». Он еще не понимал, не ведал, не знал всего этого, не имел об это понятия.
Но Иван уже представлял и переживал подразумеваемое знание «на собственной шкуре». Наш пионервожатый многое позволял детям, понимая, что в лагере им следует, освободившись от родителей и школы, побыть самими собой, детьми. Единственно о чем он думал, так это об их безопасности, чтобы они не подрались, и питании, чтобы они были сыты. Дети любили слушать его сказки собственного сочинения. И только.
Наш герой практиковал гуманные методы воспитания пионеров уговорами и собственным примером. Как правило, единственным человеком,