блажные мыслишки. Вот провисшая хлобыставшая на сквозняке вывеска гастронома, может зайти прикупить горячительного. Вот — телефонная будка, цепочка кирпичей протянулась к ней через рябь большущей лужи. Взять да и набрать номерок хорошенькой копировальщицы из технического отдела, пригласить девушку в киношку просто так, назначить свиданье. Мысли колготились сами по себе, Алексей даже не гнал их прочь, пусть скребутся в черепке — как пришли, так и уйдут. Какая только ерунда не заползет в башку по причине одолевшей сырости и слякоти.
Внезапно до Алексея донесся настораживающий сердце шум. Определенно, где-то поблизости затеялась распря. И как только людям охота лаяться в такую непогодь, собаки и те, поджав хвосты, отсиживаются под навесом. Человеку же — все нипочем, лишь бы выплеснуть грязь из своего нутра в душу ближнего. Вспомнилась старая марийская легенда.
Бог, сотворив плоть первого человека, решил отдохнуть перед тем, как вселить в нее жизнь. Он поручил собаке охранять распластанное на земле тело, а сам отправился по своим надобностям. Тут явился враг рода человеческого — Дьявол. Но собака не подпускала его, тогда дьявол нагнал стужу, собака же соблазнилась обещанной ей теплой шерстью и разрешила сатане подойти к еще бездыханному телу. Дьявол оплевал тело и вымазал его дерьмом. Явившийся Бог очень опечалился, увидев содеянное, он проклял собаку и попытался вычистить первоплоть от плевков и дряни, но столь сильно она была изгажена, что Бог не выдержал, махнул рукой и вывернул тело наизнанку — пусть хоть снаружи будет чистым... Так и остался человек с мерзостью внутри...
Алексей намерился пройти мимо ссорящихся, нарочно убыстрил шаг, вогнул голову — ввязываться не хотелось, зачем?.. Пусть попранную справедливость восстанавливают те, кому за это платят деньги, во всяком случае, он не унтер Пришибеев. Вообще-то было совестно, зазорно не собственной трусости, неловко от собственного желания остаться в стороне. Но с иллюзиями пора покончить, следует навсегда уяснить, что чужие делишки меня не касаются, именно делишки — в основном у людей мало серьезных дел, в которые стоит вмешиваться постороннему. Как правило, обывателя тяготят его пошлые проблемы, и до банальной суеты вокруг них никому нет дела — ну разве лишь когда пахнет откровенным криминалом. Во всем остальном подобает посылать их к лешему. Парень хотел остаться в стороне, но под ложечкой уже тоскливо заныло, сердце учащенно забилось, кровь, пульсируя, прилилась к рукам — верный признак, что драки не миновать...
Неистовый, срывающийся на высоких нотах крик прорезал пространство. Женщина звала на помощь. И как не истеричен был ее зов, как не заученно, по шаблону повторяла она смешно звучащую в наше время архаичную фразу: «Караул! Караул, убивают!» — Алексей уже не мог пройти мимо. Он знал — зовут его, лишь он один нужен сейчас той женщине, в нем — ее спасение.
Алексей забежал за угол приземистого складского здания и недоуменно остановился. Он рассчитывал застать здесь распоясавшегося насильника и его беззащитную жертву. Тут же, мягко выражаясь, творился целый спектакль. Участниками лицедейства были трое крепко сбитых парней в рабочих робах. Двое повыше ростом избивали третьего, тот неуклюже отмахивался от их ударов. Те же, видя свое явное превосходство, все больше входили в раж, еще минута-другая и парень, сбитый с ног, будет валяться в тестообразной грязи. Возле дерущихся металась и громко вопила испитая тонконогая женщина лет тридцати, неряшливо одетая, похожая на бродяжку. В сторонке по-стеночке склада, выбрав местечко посуше, толпились зеваки. Порой из-за угла выглядывали вопрошающие лица, интересуясь — отчего это гражданка так сильно кричит. Разнимать драчунов никто не собирался, лишь громко возмущались, мол, нет никакого порядка и где только милиция...
Алексей долго не раздумывал. Он шагнул вперед, поймал занесенную руку одного из работяг, с силой пригнул ее вниз и, глядя в помутневшие от злобы глаза парня, спокойно спросил:
— В чем дело? Чего его бьете? Что вам сделал?
Парень набычился. Он явно не ожидал, что кто-то отважится помешать им вершить мордобой. Молодчик даже весь задрожал, затрясся от негодования, еще миг, и разъяренным зверем прыгнет на Алексея, вцепится зубами, ногтями, всем своим большим натруженным телом в его горло. Алексей не стал дожидаться кровожадного прыжка, заученным ударом справа в челюсть — положил взбешенного работягу к своим ногам. Тот, приземлившись, заорал благим матом, елозя в грязи. Его напарник, оставшись в одиночестве, бросив жертву, резво отскочил в сторону и заверещал: «Наших бьют, наших бьют!» Алексей еще не успел опомниться, как к нему подскочили и истязатель, и истязуемый, они размахивали ручищами, намериваясь зацепить ими Алексея.
Пришло осознание, что попал впросак — не стоило вмешиваться в эту гнусную свару, следовало бы пройти мимо. Но дело сделано, а отступать Алексей не привык. Резко выгнувшись, он ушел от удара продолжавшего вопить «Наших бьют» парня, сделал подсечку — и еще один вояка барахтается в луже. Алексей презрительно наблюдал, как бывшая жертва суетливо бросилась вызволять из грязи своих давешних обидчиков. Работяги с утра были под сильным «градусом», и оторвать их от «матери сырой земли» было делом нелегким. Негодующе сплюнув, Алексей повернулся спиной к отоваренным молодцам. «Какая мразь!» — успел он лишь подумать, как вдруг кто-то прыгнул ему на плечи, вцепился костлявыми пальцами в волосы. Конечно, то была недавно взывавшая к помощи баба.
— Ах ты, стерва проклятая! — Алексей тряхнул плечами, пытаясь сбросить окаянную бабенку, да не тут-то было, она, словно клещ, впилась в его спину. Тогда он завел руку назад, ухватил за подол бабьего пальтеца, стал отдирать ее от своей спины. Женщина визжала, словно резанная. Краем глаза Алексей засек, что зевак заметно прибавилось, он разозлился. Какой-то сухонький мужчина в шапке-пирожке звонким фальцетом вопил, обращаясь больше к толпе:
— Эй вы, гражданин! Не смейте обижать женщину! Кому я говорю, оставьте ее!
— Да пошел ты... — Алексей злобно ругнулся. Он понимал, что представлен в дурацком виде, хуже некуда. Но все же, ловко наклонившись, перевалил тетку через плечо, но не скинул ее в грязь вослед своим дружкам, а дождался, когда она встанет на ноги. Женщина при перевороте, видимо, сильно заголилась, оставив волосы Алексея в покое, она принялась спешно оправлять нескромно задранные одежды.
Но тут на Алексея всей цепной сворой набросилась вывалянная в грязи троица. Алексею этот балаган уже поперек горла — видно, придется надолго положить их рядком, иначе не отстанут. Он смачно уделал ближнего из парней — тот рухнул оземь, по-хозяйски широко раскинув руки. На очереди был самый здоровенный громила, Алексей уже собрался его нокаутировать, как вдруг толпа зевак истошно завопила. Алексей среагировал на крик — он увидел высоко занесенный над собой слесарный молоток. Хрустящая боль огненным жалом пронзила голову. На мгновенье, только не мгновенье, Алексей потерял сознанье, но вот он уже увернулся от очередного замаха молотка...
Все! Алексей понял — здесь не шутки шутят... Отработанным ударом ребра ладони он сбил опешившего громилу с ног, тот лег рядом с приятелем — капитально отключился. Алексей напрягся, его мутило, но возле него еще кружил парень с молотком — один удачный выпад которого и, пожалуй, Алексей ляжет рядом с теми двумя.
Баба визжала, зеваки что-то шумели. Конечно, Алексей был страшен в тот миг — разъяренный, весь в крови... Перед ним стояла только одна цель — не дать тому парню уйти... Двор заполнил какой-то новый, непривычно-странный звук — это был крик, но крик не человека, так сверестят подраненные зайцы. До Алексея дошло... Он разглядел побелевшую от животного страха мордашку продолжавшего кружить парня, который испускал вопль животного ужаса, и это предрешило его судьбу.
В Алексее проснулся дикий зверь. Он неуклонно шел на визжавшего парня, тот понял, что возмездие неотвратимо, силы покинули его, он оттолкнул от себя молоток, еще могущий сослужить службу. Варварское орудие шмякнулось в грязь, тукнувшись оземь, молоток встал торчком вверх рукоятью. Обезумевший от страха малый едва отшатнулся на ватных ногах, но было поздно. Разящий кулак Алексея прошелся прямо в торец, парень зашатался и как-то уж очень медленно стал крениться назад, Алексей же слегка развернулся и ударил его влет пинком по боку, сделав дикий скачок, и тем же приемом врезал по другому боку. «Досыкался, сука!» — кольнула довольная мыслишка. Парень замертво свалился к ногам Алексея.
И лишь после того, как последний противник распростерся у его стоп, Алексей поднес руку к лицу и тыльной стороной ладони стал утирать густую массу крови, налипшую на подбородке и губах. Он намеренно медлил, но вот пальцы прикоснулись к отчаянно болевшему месту. Алексей внутренне ужаснулся, не обнаружив не только переносицы, но и самого носа. Невыразимая злоба нашла на него. Куда излить эту злобу — разве лишь добить того сопляка, которому он пришел на выручку и который изуродовал его. Алексей уже сделал бездумный шаг к скрючившемуся парню. Но на его пути оказалась женщина-мегера. Она что-то шептала, заламывала руки и вдруг рухнула на колени. Алексея всего трясло, ему ничего не стоило отпихнуть ее со своего пути, как ветошку, и тогда бы он просто размазал бы подлого парня по земле, размазал бы, как кучу дерьма. Но он не тронул женщины. Пронзительно вгляделся в ее сморщенное и зареванное лицо, окинул ее тщедушную фигуру в замызганном грязью пальто. Рвань порядочная...
И тут его ожгла до боли нестерпимая мысль — найдется ли такая, которая смогла бы, подобно этой бродяжке, не щадя живота, преданной сукой, броситься на помощь ему — Алексею. Он отер с губ кровь, смахнул ее гущу резким взмахом кисти...
Он хотел было повернуться и уйти, но в тот же миг его запястье стиснула чья-то довольно сильная рука. Перед ним оказался молоденький лейтенант милиции. Алексей сразу все смекнул и хрипло выговорил:
— Лейтенант, не держите меня, кто же станет вытирать кровь с моей рожи? Не бойтесь, никуда не сбегу. Дураку ясно — мне надо не в бега, а в больницу.
Алексей понимал — нет смысла рассыпаться перед милиционером.
В глазах этого ушлого стража порядка — он самый настоящий бандит, ни за что ни про что избивший ребят-производственников. Будет, что будет... Мудак лейтенант повел себя соответственно, Алексей знал логику ему подобных. Мент взялся угрожать Алексею, к трем вывалянным в грязи верзилам явно благоволил, собрался уже отпустить их на все четыре стороны. Но не успел...
К ним протиснулась подвижная пожилая женщина в строгом пальто и цигейковой шапочке, в руках она держала черный дутый ридикюль. Алексей машинально отметил — верно, там ученические тетрадки. Учительница осторожно прикоснулась к рукаву милицейской шинели и твердым властным голосом отчеканила:
— Товарищ милиционер, позвольте ввести вас в курс дела. Этот молодой человек, — она оглянулась на Алексея, —
