Хроника Апокалипсиса 10. 2015 - 2016. Мать ушла...

разумное действительно. По законам диалектики происходит ротация противоположностей, что и вытекает из их тождества, а равно и осуществляет таковое тождество и единство. И в этом — Единство Всего, а значит — и закономерность, и неизбежность Мирового Коммунизма, который и есть совершенное диалектическое тождество всех противоположностей.

12.1.2016.


Бог, Который Есть — Бог, Которого Нет — Бог, Который равно и Есть, и Не Есть.

Это тоже: и Святая Троица, и гегелевская Триада...

13.1.2016.

=======================================================================


Телефон

Сегодня 13 января: ровно 4 месяца, как умерла мать. И я остался один...

Один?.. В определённом смысле, конечно, это гораздо хуже, чем один. Но если всё к лучшему, то — Иншалла!.. Бог знает, что творит...

Вспоминается сейчас многое. И я до этого ещё дойду...

На улице потеплело, сейчас лишь  — 9, и очень сильные снегопады все эти дни... Давно не было снега!..

Во времена моего детства снег выпадал уже в октябре... Мать отправляла меня гулять во двор в тёплом зимнем пальто, в тёплой зимней шапке с завязанными под подбородком ушами, а под шапку она ещё повязывала мне голову белым платком, как девчонке, и я этого очень стыдился, потому что все мальчишки, с которыми я играл во дворе, были без этих платков, а только в шапках...

Снег... Ещё снег — это лыжи!.. Как я любил когда-то кататься на лыжах!.. В одном, довольно тонком, лыжном свитере, и не замерзал... Вообще не помню, чтобы мёрз зимой в детстве (до тех самых 14-ти лет). Сейчас не то...

Свитер этот, каким-о чудом, дожил, всё ветшая, до конца 90-ых, пока мать не превратила его в половую тряпку... Мне было больно... Как видеть унижение и смерть друга...

Слава Богу, сегодня уже не замерзаю. Хотя одеваться, всё равно, приходится «по полной», или близко к этому...

С кишечником всё тот же хронический «полу-понос», и это выматывает, и просто неудобно из-за перенаселённости квартиры, а организовать питание как-то иначе пока не удаётся... При матери как-то, в общем, удавалось, хотя ел почти всё то же...

Как зайду в нашу «Пятёрочку» на Ударников, так, глядя на знакомые полки, не могу, в который уже бесконечно раз, не вспомнить мать. Опять вспоминается, как я ещё четыре месяца назад, весь в напряжении, быстро-быстро снимал со знакомых полок и клал в тележку хорошо знакомые продукты, которые она любила больше всего, и стремился побыстрее вернуться домой, потому что там меня ждала, часто со слезами, она... Теперь стараюсь проезжать мимо этих полок побыстрее и не глядя, чтобы не бередить лишний раз душу. А всё равно — колет в сердце... Притупилось — но не проходит...

Проезжаю в прошлый раз мимо хлебных полок, где брал ей и мне пирожки, которые она так любила с чаем (и всё время повторяла: «А себе? А себе?..»), и думаю опять: увидит, что я их не беру, и огорчится. Говорю опять поспешно: «Мамулечка, а я хлебцы себе беру, хлебцы очень хорошие, полезные и вкусные! Я всё себе беру, мамулечка! Не беспокойся!..»...

Кто то её там, и чем, кормит?.. Не оставь её, Господи!..

Страшно ломаются ногти на руках. До мяса... Наверное, не хватает чего-то «строительного». Возможно, того же кальция. А творог мне сейчас есть опасно, тем более, магазинный... А когда-то я очень любил творог (когда бросил есть мясо)... Ещё на Халтурина мать мне его всё время покупала... И сметану...

Дом рушится... Вчера прекратил существование наш домашний телефон. Сестра сказала, что платить за него стало слишком дорого, а им у нас давно почти никто не пользуется. А я, действительно, меньше всех (собственно, все последние годы я лишь отвечал по нему на очень и очень редкие звонки, в основном, от Вали Вдовиной...). А телефон был оформлен на меня. Сестра принесла мне позавчера бланк доверенности от Ростелекома для расторжения договора и дала свой паспорт, чтобы я вписал её и мои данные, а она поедет, и по доверенности от меня ликвидирует нашу телефонную точку...

Небольшая деталь. В номере паспорта сестры есть «666». Небольшая такая деталь...

666+666+666+6+6+6=2016. Это — из апокалиптических пророчеств в Сети на наступивший год...

Всё. Этого телефона больше нет. Номер 527-86-29 отныне больше не существует. И в нашу квартиру по нему уже не дозвонится никто и никогда. Наш домашний телефон замолчал навсегда. Потому что перестал существовать...

Боюсь, что молодым, кто почти с рождения пользуется и мобильной связью, и Интернетом, это будет очень трудно понять: что значил для людей моего поколения, и более старшего, простой домашний телефон...

А в мои первые полвека ведь только и было средств связи между простыми людьми: почта и телефон... В очень и очень редких срочных случаях — посылали на почте телеграммы, используя телеграф (потом приходили, через почту, на бумажных телеграфных бланках эти приклеенные бумажные ленточки с буковками, и без знаков препинания)...

В армии у меня была ещё радиосвязь, с ключом и морзянкой, и возможность — в нарушение всех строжайших правил — иногда побазарить, на нашем неформальном языке связистов, с ребятами и в городе, и в области, и в Карелии, и на Кольском полуострове, и в Латвии... Быть радистом — это было редкое счастье! Военные, моряки, полярники... Кто ещё?..

О почте — тоже нужен разговор совершенно особый. Кто знает лишь переписку через Интернет — тому тоже, наверное, очень трудно понять, каково это было: писать от руки длинные-длинные письма (я писал, почти всё время, очень длинные письма...), запечатывать их в почтовый конверт (с почтовой маркой), чтобы потом опустить в ближайший почтовый ящик, где-нибудь на улице... И потом с неделю ожидать, пока твоё письмо дойдёт до друга, и ещё с неделю, чтобы получить от него ответное письмо...

Так переписывались мы с Игорёхой, ещё мальчишками... Он писал мне «до востребования», так как мои родители крайне не одобряли мою дружбу с ним. Ради пущей конспирации, я и почтовое отделение выбрал, чтобы было подальше от дома, на Литейном, а не наше, у Марсова поля, в Павловских казармах, рядом с Ленэнерго... Не имея ещё паспорта, предъявлял «Свидетельство о рождении»...

Он, сбежав от матери, жил у отца то в Харькове, то, потом, в Киеве... Бог мой! Я опять восклицаю поневоле: могли ли мы с ним тогда, мы, совершеннейшие и безудержные фантасты, вообразить себе, что Россия и Украина — будут разные государства?! Да ещё и враждебные! Что в Донбассе будет кровавейшая война между русскими и украинцами!..

Мы с ним тогда свято верили, что ещё в нашем 20-ом веке человечество станет единым коммунистическим сообществом, и люди будут ещё задолго до конца столетия летать до самых границ Солнечной системы, до Плутона и дальше... Собственно, о таком времени, как конец столетия, мы с ним и не думали. Все главные предстоящие события в человеческой истории должны были произойти гораздо раньше...

Хотя я и допускал уже тогда, что Коммунистическая Революция в нашей стране должна будет произойти вооружённым путём, ибо власть имущим она совсем не нужна...

Ещё до конца 20-го века появились и Интернет, и мобильная связь. Но чтобы благодаря этим вещам люди стали реально ближе друг другу — этого нет и в помине. Напротив, внутреннее отчуждение между людьми только возрастает. И вместо действительного объединения — мы, всё больше, готовы расколоть саму Землю... И подобная катастрофа грядёт уже неминуемо!.. У землян нет чувства Общего Дома (как и сознания Общего Дела) — и это значит, что мы неизбежно его — наш хрупкий Общий Мир — разрушим...

Мир насилия, эксплуатации, жадности, отчуждения и лжи — действительно должен быть разрушен. И теперь это произойдёт стихийно и почти неконтролируемо. И кто и как потом будет строить на его развалинах — действительный Новый Мир?.. Мир действительного Коммунизма?.. Мир действительного Братства?..

Читатели этих моих воспоминаний и рассуждений?.. Дай Бог...

Я начал писать про телефон... Про простой домашний телефон...

В нашей старой квартире на Халтурина/Миллионной телефон стоял в маленькой комнате на тумбочке: большой, тяжёлый аппарат из чёрной, грубой и хрупкой пластмассы, с цифровым диском, и со вторым, с дырочками и буквами, который надо было крутить пальцем при наборе нужного номера, и с большой, тяжёлой чёрной трубкой, с двумя кружками на противоположных концах: «где слушать» и «куда говорить»... 

Телефон был записан на деда. И в толстой телефонной книге (1956-го, кажется, года), что у нас была дома, среди огромного числа индивидуальных абонентов, перечисленных «в столбик», в алфавитном порядке, мелким шрифтом, значился и «Веретенников Нестор Евдокимович», мой дед, и стоял номер нашего телефона...

Я до сих пор помню его номер, нашего домашнего телефона на Халтурина: 12-37-50. Во времена моего детства всё время говорили: А2-37-50. Вместо первой цифры — называли соответствующую по порядку букву алфавита. Подавляющее большинство городских телефонных номеров тогда начинались на «А»...

Родственники, друзья, знакомые... Также иногда и разные официальные инстанции... Каждый день, бывало, наверное, не меньше десятка звонков, и к нам, и от нас... Чаще всего, конечно, это были родственники и друзья... Почти всех их уже нет в живых...

Когда мы переехали сюда, на Ржевку, то подключение телефона пришлось ждать очень долго. И то, благодаря отцу, как ветерану и инвалиду войны, мы ждали это не так долго, как многие остальные. И то — ждать пришлось больше года...

Я помню, что ещё осенью 1985 года, когда уже шла, ещё очень и очень тихо, горбачёвская Перестройка, и когда я уже познакомился с ребятами добровольцами-реставраторами (будущее объединение «Мир»; и, затем, в дальнейшем, многие-многие другие формальные, полу-формальные и неформальные объединения...) и ходил на первые субботники, мне приходилось самое первое время (и уже были заморозки...) звонить им, тёмными, холодными вечерами, с уличного телефонного аппарата на углу Ириновского и Коммуны, у аптеки...

(Кто из нынешних молодых помнит уличные телефонные аппараты?.. Телефонные будки?.. Внутригородской звонок за 2 копейки?..)

Да, о появлении у меня своего домашнего телефона я, помню, сообщил им всем к большой взаимной радости... Уже было и Общее Дело, и искреннее, сердечное общение...

Помню, на всю жизнь, этот наш новый телефонный аппарат: небольшой, лёгкий, из красно-коричневой пластмассы... Тоже дисковый, кнопочные были ещё огромной редкостью... Отец, протянув провод, поставил этот аппарат ко мне в комнату, на нижнюю, тогда свободную, полку моего книжного шкафа... Он отнёсся к моей новой общественной деятельности серьёзно (да и, действительно, уже тогда повеяло чем-то Новым...). И лишь потом он поставил старый, чёрный халтуринский аппарат в большую комнату, себе и матери, соединив оба аппарата параллельно...

Звонков у меня с каждым днём становилось всё больше. И вскакивать всякий раз с постели, чтобы добраться до книжного шкафа, где стоял телефон, было мало удобно. Тем более, что уже началась зима, а мои телефонные разговоры становились всё более продолжительными... Отец удлинил провод, и аппарат теперь стоял у меня на столе, и я мог на ночь ставить его к самой своей постели, чтобы трубку можно было взять, не вылезая из-под одеяла...

А звонки тогда шли по нарастающей, с утра и до глубокой ночи... Я едва успевал отсыпаться... Шла Перестройка... Росло Добровольческое Движение, со всеми