Рождённый под знаком Вора

задумчиво погладил бороду, будто бы размышляя, доверять ли внезапной откровенности пленника. История казалась достаточно необычной, чтобы не быть ложью.
– Лита. Её зовут Лита. И она не выдумка! – искренне воскликнул Рендал. – С ней я был насильно разлучён и тоже из-за этого злосчастного предсказания. Они убили мою жену, а ребёнка украли из рук матери...
И он вкратце поведал императору о похищении ребёнка, о погоне за убийцей… Впрочем, по вполне понятным причинам, мужчина избегал в рассказе некоторых пикантных деталей своих приключений.
– Так мы, выходит, в некотором смысле друзья по несчастью? – грустно улыбнувшись, заключил Бертрам. Речь заключенного, похоже, произвела на него впечатление.
Пленник устало пожал плечами. Он не считал себя вправе «дружить» с самим императором. Эта фигура с самого детства произвела не него сильное впечатление, которое не потускнело с годами. К тому же при ближайшем рассмотрении кумир оказался вполне человечен и, что выгодно его отличало от чиновников всех мастей, оказался не испорченным властью диктатором, как часто рисовали его в своём воображении недоброжелатели, а рассудительным и мудрым правителем, подлинно радеющем о благе государства.
– А знаете что? – внезапно оживился Рендал, уцепившись за безумную мысль.
Император чуть приподнял бровь, показывая свою заинтересованность. До этого он задумчиво смотрел в маленькое окошко у потолка, будто забыв о пленнике. О чём размышлял правитель, оставалось загадкой.
– Вы же запросто можете обмануть пророчество!
Бертрам перевёл задумчивый взор на своего необычного собеседника. Неожиданное высказывание его явно заинтриговало. Рендал воодушевлённо продолжил:
– Что стоит вам сказать о спрятанном от лишних глаз наследнике? Достаточно будет публично выступить с этими сведениями в общественном месте, распространить слухи по кабакам и пророчеству крышка! – увлекшись новой идеей, заключенный даже несколько повысил голос.
– Поистине, в кабаках и казематах творится история! – воскликнул император и искренне рассмеялся.
Впрочем, реакция была скорее положительной, а потому Рендал продолжил описывать собственную идею:
– Воспитав ребёнка так, как сочтёте нужным, вы сохраните дорогую всем нам Империю. И не важно, чья на самом деле кровь будет течь в его жилах. Это будет ребёнок императора, наследник! Это положит конец распрям, зарубив на корню все досужие домыслы. Развитие Империи продолжится!
– Для этого мне придётся лгать, затем отбирать чужого ребёнка, надеясь, что никто ничего не узнает, не проговорится... – чувствовалось, что Бертрам возражает больше для вида, идея захватила и его. – И всё же я благодарю тебя. Это добрый совет. Особенно от убийцы. Не думал, что кто-то из вас способен совершить что-то подобное.
Воцарилось неловкое молчание. Затем император развернулся и медленно зашагал к двери. Аудиенция была закончена.
– Берегите себя и нашу Империю! – на прощание проникновенно воскликнул Рендал. И в его голосе не было сарказма. Он любил страну, в которой жил, не желая ей гибели. А гражданская война не могла принести никакого блага.
Бертрам неожиданно обернулся и решительно сообщил:
– Видно даже члены тёмного братства могут быть патриотами! Знай же, если твоя дочь когда-нибудь найдётся – клянусь Эмпирусом, я приму её как родную! И пусть правит Империей!
На устах императора сияла улыбка, но в глазах светилась твёрдая решимость. Рендалу показалось, что этот удивительный человек говорит серьёзно и действительно способен исполнить даже столь безумное обещание. Впрочем, не стоит забывать, что члена у тёмного братства из казематов только одна дорога наружу – вперёд ногами. А могла ли Лита сама добраться до императора, чтобы потребовать исполнения обещания?
– Я сам приведу её, ваше величество! Пусть Шестеро хранят вас до этого момента!
Император вновь рассмеялся, пожелал узнику стойкости, равной его чувству юмора и, наконец, покинул камеру. Действительно, когда прикованный к стене узник, участь которого предрешена, даёт подобные обещания, это выглядит забавно.
Верные ястребы тут же обступили Тирема, сопровождая по мрачным коридорам прочь из подземелья. Пленник некоторое время задумчиво прислушивался к их удаляющимся шагам, не в силах поверить в случившееся. Но даже когда они стихли, переживания не угасли. Слишком много важных слов было сказано в этот день, чересчур много надежд породила немыслимая беседа.
Погрузившись в свои размышления, он едва заметил, как подошедшие стражники сняли с него кандалы и вновь оставили в запертой камере. Нынешний день определённо стоил того, чтобы запомнить его на всю жизнь.
«Странно, выходит, что император такой же человек... Ему тоже бывает страшно и грустно. И не всё по силам. Что ж... Значит, я, в сущности, ничем ему не уступаю?» – с этой, казавшейся кощунственной, мыслью Рендал провалился в сон без сновидений.

[1] Ястребы – тайная служба внутренней разведки, подчинённая лично Императору.

Глава одиннадцатая. Старые новые знакомые

Столица. Осень 408 года третьей эпохи.

Столько всего случилось с того момента, как я окунулся в аллирскую сточную канаву, что в двух словах не расскажешь. Впрочем, воспоминания о тех событиях доставляют мало удовольствия. Достаточно будет сказать, что из рук местных стражников я неожиданно угодил в когти ястребов.
И у имперских разведчиков имелись на мой счёт определённые виды. Попросту говоря, они собирались воспользоваться моими воспоминаниями, чтобы узнать больше об Ордене. Маги терзали мой разум, день за днём проникая всё глубже, и противопоставить им было совершенно нечего.
Но самым невероятным событием за время моего заключения стала встреча с императором. Бертрам лично посетил «члена тёмного братства», и удостоил меня приватной беседы. Честно скажу, что этот великий человек произвёл тогда неизгладимо приятное впечатление, не омрачённое даже оковами, сжимающими мои руки.
Более того, он пообещал невозможное – принять мою дочь, как свою. Впрочем, многого ли тогда стоили для него эти слова? Убийца должен был вскоре почить, а посему никак не смог бы воплотить в жизнь щедрое предложение.
Тем не менее, я был воодушевлён. В отличие от Тирема, у меня имелись кое-какие надежды на то, что всемогущий случай поможет своему преданному последователю выбраться даже из такой передряги. Разумеется, говоря о побеге, ни в коем случае нельзя преуменьшать роль Миртиса, который в буквальном смысле, подарил мне этот шанс.
Главе Гнэшских воров стало известно, что на императора планируется покушение. И отчего-то он решил, что злодеи решат прорываться именно через мою камеру, воспользовавшись тем, что она расположена вблизи древних подземных тоннелей.
Думаю, ничем иным я так не дорожил, как подаренным Миртисом амулетом, который мог, по его словам, уберечь меня от противников. При должном везении пленнику, несомненно, представится шанс разминуться с заговорщиками и сбежать в тоннели. Местом встречи с опытным вором была назначена некая безрукая статуя, мимо которой, по словам моего спасителя, я бы никак не смог пройти.
Что ж, затея была рискованной, но иной возможности спастись могло больше никогда не представиться. Стоило попробовать!
Привыкнув за время, проведённое в заключении, спокойно спать по ночам, в тот вечер я вынужден был ожесточённо бороться с подступающим сном. Мне совершенно не хотелось очнуться от того, что меня поджарили на медленном огне! А именно так и должно было произойти, если, конечно, Миртис не врал или не ошибался насчёт вторжения. Признаюсь, я слабо себе представлял, как можно прожечь толщу камня, но прекрасно понимал, что оказавшийся в эпицентре этого действа погибнет.
Сказать, что мои нервы были на взводе – ничего не сказать. Думаю, ещё с полудня я был на взводе. Хорошо хоть, стражники ничего не заподозрили. Иначе затея могла провалиться.
Меня била крупная дрожь, а желание поскорее вскочить и забиться в самый дальний угол буквально распирало изнутри. Но не следовало забывать о тюремщике, меряющем своими шагами длинные коридоры темницы. Приходилось изображать мирно спящего агнца, тогда как каждое мгновение моей жизни могло стать последним.
Прекрасно осознавая, что нужно сохранять ясность ума, я, тем не менее, терял её с каждым мгновением. Сон одолевал несмотря ни на что. Сопротивляться ему лёжа не было ровным счётом никакой возможности.
Амулет во время визита императора был надёжно спрятан от греха подальше. Поверьте, жизнь научила меня находить надёжные тайники, в которые не заглядывали даже самые придирчивые стражники!
Не скажу, что вся эта затея приятно пахла… Зато заветный камешек был у меня при себе – вот, что важнее любых сантиментов и какой бы то ни было брезгливости. В нём таилось моё спасение, на него возлагались все надежды. Поэтому сохранность амулета стала первостепенной необходимостью.
Опасаясь использовать его раньше времени, я выжидал удобного момента. Как правило, зачарованные предметы имели краткосрочное действие, после чего требовали перезарядки у магов. В моём случае это значило, что попытка будет только одна.
По опыту мне было известно, что стражник не патрулирует темницу всю ночь. Дождавшись, пока пленники уснут, он усаживался за свой столик и либо дремал, либо играл в кости с товарищем-сменщиком, если тому случалось прийти раньше. В самом деле, куда могли исчезнуть заключённые из самой надёжной в империи темницы? Пожалуй, на месте стражников я бы и сам поступил так же.
На этот раз история повторилась в точности. Вот только как минимум один из пленников не спал. Я забился в самый дальний угол, стоило стихнуть шагам в коридоре. Теперь оставалось только ждать. И надеяться, что затея сработает.
Камни неприятно холодили спину. Где-то за стенкой капли мерно отсчитывали мгновения. В камере ничего не происходило. Я нелепо переминался с ноги на ногу – хотелось забраться на койку и мирно заснуть. Но в то же время просто необходимо было выстоять, не дрогнув, не поддавшись обманчивым соблазнам. Потакая своим желаниям, слишком просто было оказаться в царстве Эмпируса до срока. А это совершенно не входило в мои планы!
Вновь послышались шаги стражника, он в очередной раз отправился в обход. Ситуация становилась напряженной. Мне совсем не стоило показываться ему на глаза. Заключённому полагалось лежать в постели, а не торчать в углу камеры. Кроме того, что моё поведение было недозволенным, оно являлось ещё и подозрительным. Для того, кто намеревается совершить побег, это являлось непростительной роскошью. Я не имел ни малейшего права рисковать последним шансом когда-нибудь снова увидеть дочку.
И всё же медлил, не сходил с места. Вдруг, в этот самый момент начнётся атака? Сердце быстрее застучало в груди. В запасе оставалось ещё с десяток шагов, а я всё так же мялся у стены, опасаясь подходить к собственной постели. «Наверное, атака будет совершена ближе к утру, когда власть сна наиболее сильна!» – уверял я себя. Но вопреки всем доводам разума не двигался с места, будто что-то мешало сделать шаг в сторону.
Неожиданно в камере как будто стало теплее. Решив, что просто замёрз, а потому перестал чувствовать